— Не отвлекайся. Да, люблю, умею, обожаю. А какие еще есть избушки? Ты про какие знаешь? И почему «Мимоходом»? И зачем на вывеске восклицательный знак? На названиях не ставят знаки препинания.
— Какой знак? Просто «Мимоходом».
— В конце слова. Багет и кексик.
Колобок задумался. Пошевелил толстыми губами. И озадаченно сказал:
— Это просто багет и кексик. Для красоты. Не знаю я ни про какой знак.
— Да? — Я потерла шею. Встала и взяла с кровати сложенный фартук. Там на кармашке была вышивка. Вот ее я и показала Колобку.
— И? Красиво. Кексик — потому что сладости. Багет — потому что хлебы разные. Что не так?
— Ладно-ладно. Значит, я неверно прочитала, и булочная называется просто «Мимоходом». Так почему именно так?
— Потому что на месте не стоит. По мирам ходит. И у нее чародеи, когда меняются по естественным причинам, всегда из разных реальностей. Она любит путешествовать. Специально ее и не найти. Но вдруг можно наткнуться мимоходом, забежать и купить вкусную выпечку.
— Но адрес же?.. Я видела. И даже запомнила. Там на вывеске было: ул. Сладкая и номер дома — тринадцать.
— Это просто адрес регистрации в одном-единственном городе, чтобы получать письма и заказы. Магическая привязка. Ну и в редкие визиты в родной мир там и встает.
— А ключ? — кивнула я на магическую штуку.
— А ключ избушки сами из своего нутра исторгают. И через него привязку и осуществляют.
— То есть все-таки избушки на курьих ножках — это их общепринятое название, даже если они выглядят двухэтажными коттеджами, — утвердительно заявила я. — А какие еще бывают избушки? Ну же! Рассказывай!
— Какая же ты нудная! У тебя в голове должен быть хлебушек, пирожные, тортики.
Я прыснула от смеха и уверила, что именно хлебушек у меня в голове и есть после всего произошедшего. А из остальных избушек Колобок смог назвать только кофейню, потому что она была подружкой нашей кондитерской. И ее чародеи всегда приобретали большие партии выпечки. Еще он знал про ателье.
А дальше отмахнулся, сказал, что всех их не упомнишь. Сама со временем узнаю про остальные избушки на курьих ножках. Но вообще, лучше так их не называть, ведь взрослые избушки уже изменили свой облик под специализацию и выглядят красивыми домами, а не деревенскими избами.
А как называть? Да никак. Есть название у каждой, это как имя у нас с ним. Вот им и называть.
— Что-то ты путаешься в показаниях, — прижучила я его. — Такое ощущение, что ты сам знаешь не все. То говоришь, что они официально называются избушками на курьих ножках, а то заявляешь, что так их называть не надо. Вот я человек. И как бы я ни меняла свою внешность, человеком быть не перестану.
— Какая ж ты нудная! — закатил глаза Колобок. — Давай пошли. Нас ждет Мимоходом.
И я поняла, что права. Он действительно просто не все знает и путается. Но сегодня идти, конечно же, никуда не собиралась.
— Завтра. Сегодня спать ложимся, — заявила я. — И вообще, иди в шкаф. А то мне нужно переодеваться, и тебе нечего на мои девичьи прелести пялиться.
— Ты совсем дур… — вытаращился он на меня, но тут же исправился: — дорогая. Забыла, что я хлеб? Я из теста. Мне твои девичьи прелести — примерно как тебе ножка стула или спинка дивана. Та же степень привлекательности.
Ночью мне снились избушки на курьих ножках. Они водили хороводы, чаевничали, сплетничали о нас, людях.
Дичь лютая. Но и та информация, которую мне выдал Колобок, была далека от нормальности. Я его все же засунула в шкаф, закрыла дверцу и подперла ее стулом. А потому что нечего! Я еще не настолько сошла с ума, чтобы рискнуть и лечь спать в одном помещении с ожившей сказочной хтонью.
Опущу все те неприятные слова, которые изволил исторгнуть из себя Колобок, пока я его запирала. Пообещала ему, что вот прямо сейчас он отправится искать зайца, медведя и Серого волка. И если попадется лисе, то это уже не моя забота.
— Какой еще лисе? У вас в городе живут лисы? Волки?
— Хуже. У нас живут люди, машины, собаки и дети, — буркнула я и захлопнула дверцу шкафа.
Утром родители старались не шуметь, собираясь на работу, но у них плохо выходило. Они отвыкли, что я живу с ними, и то что-то роняли, то начинали говорить в полный голос.
Но я не в обиде. Наоборот, хорошо, что проснулась пораньше. Много планов, много дел.
Папа еще раз уточнил, не нужна ли мне помощь, не привезти ли что-то отсюда в снятую им для меня квартирку? Мама дала множество напутствий и советов. Но им пора было уходить, так что мы договорились созвониться. Ну и что я приглашу их на новоселье, как только разберусь с вещами, обустроюсь и буду готова к приему гостей.
— Ну наконец-то! — воскликнул Колобок, как только я открыла шкаф, позволяя ему выбраться наружу. — Теперь-то мы можем ехать?
— Да. Я уже позавтракала и собралась, — миролюбиво ответила я. — Катись давай. Я присела на корточки и разложила на полу большой тканевый шоппер.
— А корзинка?
— Я, по-твоему, крестьянка или дачница? Откуда у меня корзина?
Вот так периодически переругиваясь, мы и вышли из дома. Вполне спокойно доехали на метро до нужной станции. Дошли до моего нового дома, где, по заверению папы, уже все отмыли еще вчера специально обученные люди. А мне предстояло сегодня только разобрать свои вещи из коробок и закупиться продуктами на свой вкус и аппетит.
С последним пунктом родители тоже предлагали помочь, но я отказалась. А вдруг бы я задержалась у них, а не заехала прямо сегодня. Да и смысла в этом нет, существует доставка, и мне привезут все, что я пожелаю, в течение пары часов, максимум.
Вошла я, разулась и сразу же отправилась проверять, что тут и как. Ну… было чисто. И пусто. А все мое имущество сиротливо высилось кучкой коробок и пакетов в кухонной зоне.
— Не богато, — прокомментировал Колобок.
Он уже успел прокатиться во всей небольшой квартирке и сунуть свой нос везде. Хуже кота, ей-богу.
— Да это же не мое. Спасибо, что пустили пожить за не слишком большие деньги. Владелец квартирки уехал на год, а мне вот… Ну и присмотреть за жилищем. Всем хорошо.
— Ну да, ну да. Но вообще зря. Ты можешь жить в Мимоходом.
— Ну да, ну да… — В тон ему отозвалась я. — В неведомой волшебной избушке, у которой имеется свой характер и взгляд на жизнь, а также она дружит с другими избушками. И тут я, такая нарядная, — жить пришла. Ага.
— И? Что не так? — совершенно серьезно уточнил он. — Принарядиться, конечно, не мешало бы. В драных застиранных штанах негоже перед приличным обществом появляться. Да и балахон этот твой… Платье надо, ленты в волосы. Ну и причесаться бы не мешало. Что вот ты на голове накрутила? Позорище, а не девка.
— А я не девка, а современная молодая девушка в модных драных джинсах, в ху́ди и с пучком на голове.
Колобок фыркнул.
— Худи… Слово-то какое! Страхо-худо ты в нем. Все одно, как приступишь к работе в Мимоходом, одеваться подобающе придется.
Как-то незаметно в наших диалогах название булочной стало звучать, словно это имя. Мне поначалу было сложно принять, что это не просто слово с вывески. Да еще и наречие. А потом ничего. Втянулась. Да, вот такое странненькое имя у странненькой избушки на курьих ножках.
Сама не верю, что я приняла это как факт и всерьез о нем рассуждаю.
Марьян Брикс
Что ж, в академии магистры не зря твердили сотни раз, что магам, особенно боевым и стихийным, нельзя выпускать злость и раздражение из-под контроля. Это сложно. Неукротимые стихии бурлят вместе с эмоциями. Только контроль над всем в совокупности — мыслями, чувствами, настроением, эмоциями — помогает держать их в узде.
Марьяну удавалось это в детстве, поэтому не выгорел и не позволил пострадать окружающим людям от его огненного дара. Рано потерявший мать мальчик умел быть серьезным, вдумчивым, осторожным. Потому и в академии был одним из лучших. По этой же причине и в схватках с нежитью уцелел. Хоронил друзей, развоплощал их, ставших нежитью, и занимался упокоением бывших соратников, которым не повезло.
Выжил, уцелел, сберег здоровье. Вышел на пенсию. Получил хорошее дело, шанс на безбедную жизнь. И все это потерял, единожды психанув, позволив эмоциям взять контроль над собой.
Ладно одежда и немногие ценные и памятные вещи. Обидно, конечно, было их лишиться. Но деньги на банковском счете позволили снять жилье, купить необходимый минимум вещей, да и питаться три раза в день.
Но как избавиться от досады на себя? Ведь это он взорвался и выскочил из «Мимоходом», бросив все. Это он собственноручно швырнул в случайную прохожую и свою форму пекаря, и ключ в ее кармане. На ту девчонку даже разозлиться не получается. Она ничего плохого не делала, просто стояла и смотрела на витрину. Молоденькая, симпатичная, глазастая, странно одетая иномирянка.
Да и на сбежавшую избу не получалось разозлиться. Ведь он знал, что она полуразумная и обидчивая. И его предупреждали, что с нею нужно наладить контакт и привязать кровью.
Правда, он не предполагал, что она может вот так, совсем по-девчачьи, психануть и сбежать в одиночку.
Как ни крути, как ни пытайся перевернуть факты, а они все говорят, что Марьян сам виноват в случившемся.
Это было обидно. Никому не нравится осознавать такое.
Избушка на курьих ножках, которая ни разу Марьяну свои ножки не демонстрировала, удрала. Где ее носит — только куриному богу известно, если таковой существует.
Прошла неделя. Найти «Мимоходом» так и не удалось, на прежнем месте она не появлялась. Деньги заканчивались. Пришлось искать работу наемника. Подался в сопровождение каравана. Платят хорошо, в дороге кормят.
Да и поразмыслить за грядущие три недели можно о себе и своем будущем. А потом видно будет. Либо продолжит искать возможность отловить свою обидчивую избушку. Или она сама вернется. Ведь ей без человека тоже плохо. Либо… там видно будет.
Но урок Марьян усвоил. И возобновил медитации. Каждый день без отговорок — дыхание, транс, медитация, чтобы держать свой буйный и сильный дар огня под контролем.