Сейчас Василиса переживала бурный роман, и ей, как всякой влюблённой, хотелось быть молодой и прекрасной. Но любовь любовью, а работа работой.
Василиса оторвала задумчивый взгляд от яблоневой ветки на своём столе и набрала номер следователя.
– Шура! Привет! Тут в ходе расследований у нас обнаружился некий господин Сыромятин…
– Кто таков? – сразу заинтересовался Наполеонов.
– Конкурент, не поделили землю под строительство. Вернее, Геликанов выиграл тендер, но Сыромятин не согласился и усомнился в честности устроителей торгов. С Геликановым он рассорился у всех на виду. А затем при встрече в клубе дошло и до драки. Их разняли, но Сыромятин обещал, что дело так не оставит. Грозился чуть ли не убить Геликанова. Сам Геликанов сказал, что это ерунда.
– Вася, вы там дальше копайте. А мне продиктуй данные на Сыромятина. Думаю, поговорить с ним не помешает.
– Записывай, – сказала Василиса.
– Ты там не забыла на квартиру к Четверткову сегодня утром опера послать с ключами?
– Обижаешь, Шура, давно уже Аветик там.
– Спасибо, Вась. Пока.
– Пока.
Глава 10
Аветик подъехал раньше на пятнадцать минут и терпеливо ждал Мирославу у подъезда. Стайка воробьёв уселась на дерево и стала яростно спорить о чём-то между собой. Григорян поднял голову и тихонечко присвистнул. Птицы примолкли на одно мгновение, но потом решили, что человек им не опасен, и принялись снова выяснять отношения.
Волгина приехала за минуту до назначенного срока. Она поздоровалась с опером, и они вошли в подъезд. С черноволосым темноглазым Аветиком Мирослава была знакома, и её вполне устраивало, что с ключами приехал именно он. Они вошли в квартиру Четверткова и чуть ли ни с порога почувствовали напряжённую и холодную атмосферу жилища, в котором больше никто не жил.
Мирослава надела тонкие перчатки и стала быстро осматривать всё, что казалось ей заслуживающим внимания. Аветик молча наблюдал за её действиями, невольно отмечая про себя, что работает она профессионально. Однако ничего существенного обнаружить ей не удалось, в чём Мирослава и призналась Григоряну, стягивая перчатки за порогом квартиры.
Он кивнул:
– Наши здесь всё тщательно осмотрели. Что обнаружили, то у следователя.
Про найденные визитки Геликанова, портрет Оксаны и флешку, где она запечатлена с женихом, Мирослава знала от Шуры и Василия Геликанова. Она сама не понимала, что именно надеялась найти в квартире Четверткова…
И всё-таки, несмотря на то что ничего вещественного не обнаружилось, Мирослава была уверена, что впечатление от жилища поможет ей лучше понять характер жертвы, а значит, и приблизиться к причине его гибели. И ещё что-то засело в её подсознании… Она не могла понять, что именно, и молча спускалась по лестнице. Аветик не решался заговорить, видя её сосредоточенность. Он вовремя заметил, что она замедлила шаг, и это дало ему возможность не налететь на неё, когда она остановилась.
– Аветик, – Мирослава посмотрела в глаза опера, – тебе ничего не показалось странным в прихожей?
– В прихожей?
– Да, ты заметил на вешалке клетчатую куртку?
Он кивнул.
– Она как-то не вяжется с остальной одеждой Четверткова.
– Вы думаете?
– Вроде бы не его стиль…
– Не знаю, что сказать…
– Послушай, давай вернёмся и посмотрим, его ли это размер.
Аветик не стал спорить, и они почти бегом вернулись в квартиру. Куртка оказалась больше на один размер. Это, собственно, ничего не давало. Оба понимали, что так бывает, время от времени почти каждый покупает одежду больше или меньше на один размер.
– И всё-таки она мне не нравится, – вздохнула Мирослава, более тщательно осматривая куртку.
– Я проинформирую следователя, куртку можно изъять для более тщательного обследования. Но вы же не думаете, что её носил убийца? – спросил Аветик.
– Вряд ли, – согласилась с его сомнениями Мирослава.
– А поквартирный обход делать будем? – спросил Аветик, закрывая квартиру Четверткова.
– Не сейчас, – покачала она головой, – тем более что его уже делали оперативники. Хотя не исключено, что я вернусь к этому, но позднее.
Вдруг дверь одной из квартир распахнулась, и из неё почти выпал, мягко говоря, сильно нетрезвый мужчина.
– Боже, – проговорил он, широко улыбаясь Мирославе, – какие девушки постоянно спускаются с верхнего этажа, у меня нет слов, чтобы выразить свой восторг.
– Вы Петрович? – улыбнулась Мирослава.
– О! Так мы знакомы?! – искренне обрадовался мужчина. – Какая приятная неожиданность. – Он покачнулся и упал бы на Мирославу, если бы Григорян вовремя не подхватил его.
– Ты, парень, не мешайся, – проговорил Петрович, отстраняясь от Аветика, – не видишь, я с дамой общаюсь.
Григорян усмехнулся, не выпуская пьяницу из поля зрения.
– Но я никак не могу вспомнить ваше имя, – нахмурил лоб Петрович, – где мы познакомились, прекрасная нимфа? У Пашки? О, нет, – он хлопнул себя по лбу, – у бабы Зины! На именинах! Как я мог забыть!
Мирослава покачала головой:
– Мы с вами знакомы заочно.
– Заочно? Как это так?! – Петрович изо всех сил попытался сосредоточить на ней свой взгляд.
– Мне о вас рассказала подруга. Она с вами случайно столкнулась, когда спускалась сверху. И вы произвели на неё впечатление.
– Неизгладимое, – серьёзно подтвердил Аветик.
– А, помню, она шла от Людовика. Какое глупое имя дали парню родители. А ваша подружка очень даже ничего, и пахло от неё вкусно.
– Вкусно?
– Да, булочками моей бабушки.
– Булочками бабушки? – переспросил удивлённый Аветик.
– Парень, ты не вмешивайся. Ты вообще тут третий лишний. Сказано тебе, булочками, и ещё как в детстве перед Новым годом, – заплетающимся языком поведал Петрович.
Григорян хотел ещё что-то сказать, но Волгина тихонько наступила ему на ногу.
– Может, по рюмашке за знакомство? – подмигнул Мирославе расплывшийся в счастливой улыбке Петрович.
– В другой раз, – она похлопала его по плечу, – сейчас мы очень торопимся.
– Как жаль, как жаль. – Петрович попытался расшаркаться, но свалился на перила.
Детективы быстро спустились вниз.
– Что за удовольствие напиваться до поросячьего визга, – пробормотал сердито Аветик.
– Интересно, кем он был до того, как спился, – сказала Мирослава, – надо будет у Шуры спросить.
– Я вам и без Наполеонова скажу, Борис Петрович Лукьянинов был оперным певцом, артистом нашего театра.
Мирослава присвистнула:
– Однако судьба злодейка. Но Петрович нам помог… возможно.
– Чем? – удивлённо приподнял брови Аветик.
– Помните, он сказал, что от девушки, спускавшейся с этажа Четверткова, пахло булочками его бабушки?
– Ну?
– Так, значит, от неё пахло, скорее всего, Лолитой Лемпика.
– Простите, Лолитой что?! Я, к своему стыду, никаких Лолит, кроме Милявской, не знаю, – смущённо признался оперативник.
Мирослава улыбнулась:
– Эта Лолита, Аветик, не женщина во плоти, а духи такие или туалетная вода – L de Lolita Lempicka. В них есть нотка корицы. Вот тебе и бабушкины булочки.
– А. Но он ещё что-то бормотал про Новый год…
– Скажи, у тебя с чем ассоциируется Новый год в детстве?
– С апельсинами, наверное…
– Вот в этих духах и апельсиновая нотка есть.
– Понятно…Что дальше?
– Сначала надо узнать, какими духами пользуется Оксана Арефьева.
– Это несложно, – проговорил Григорян.
Мирослава согласно кивнула:
– Ну что ж, тогда мы с тобой на этом расстаёмся.
Распрощавшись, Аветик отправился в отделение, а Мирослава решила пообщаться с соседями Геликанова, выяснить, что он за человек, с точки зрения окружающих его людей, и узнать их мнения о случившемся.
Оставив автомобиль на мини-стоянке, Мирослава вошла во двор и сразу увидела мужчину с собакой.
– Извините, вы не Александр Петрович Мартынов? – спросила она, подойдя к нему.
– Он самый, – ответил мужчина, удивлённо разглядывая детектива, – но вас я не знаю.
Мирослава развернула перед ним своё удостоверение.
– Так вы из полиции?
– Нет, я частный детектив. Меня нанял брат Прокофия, Василий Афанасьевич Геликанов. Вы ведь знакомы с ним?
– Да, конечно, Василия я знаю. Но чем же я смогу вам помочь? – проговорил он растерянно.
– У вас есть собака, и вам приходится часто с ней гулять. Нередко и в неурочное время.
– Это, конечно, так, – согласился Мартынов.
– Прокофий сказал, что вы видели, как он выходил в вечер убийства.
– Да, на скамейке ещё Алёна Фёдоровна сидела, она и поинтересовалась, куда это он такой красивый собрался. Прокофий запираться не стал, он хоть и обеспеченный, но нос от соседей не воротит, всегда доброжелательный, если надо кому помочь, не отказывал. Ну, вот он и сказал, что скоро женится, а сейчас идёт на мальчишник. Потому, собственно, и машину не взял свою. Ну, вы сами понимаете, – он выразительно посмотрел на Мирославу.
И она кивнула.
– А дальше? – спросила Волгина.
– А дальше ничего и не было, Прокофий ушёл, а мы ещё немного с Алёной Фёдоровной посплетничали и разошлись. Я ещё за дом с Гавриком сходил, а Алёна Фёдоровна в «Магнит» за хлебом побежала, вспомнила, что последний кусок Лёва съел с вареньем.
Мирослава не стала спрашивать, кто такие Гаврик и Лёва. Гаврик это собака, догадалась она, а Лёва, вероятнее всего, сын или внук Костомаровой.
– А когда вы узнали об убийстве? – вместо этого спросила она.
– Так ночью переполох поднялся, полиция приехала. Сначала ничего не говорили, но потом всё-таки информация просочилась, понятых приглашали и ещё некоторых опознать. Меня тоже позвали.
– Никто не опознал убитого?
– Нет, – покачал головой Мартынов, – никто его в нашем дворе не видел. Мы, грешным делом, подумали, что это вор.
– Вор?
– А что, забрались воры в квартиру Прокофия, что-то не поделили, вот и поубивали друг друга.