– Алло, алло, – донеслось из трубки, – ты что, уснула?
– Нет, я…
– Чёрт с ней, пусть не девица, давай мне её!
– Даю. – Она протянула сотовый секретарю.
Секретарша пришла в себя и, сердито глядя на Мирославу, проговорила в трубку:
– Продиктуйте номер своего стационарного телефона, я вам перезвоню. Мне нужно убедиться, что вы тот, за кого себя выдаёте.
Наполеонов не стал спорить, и, получив требуемое, секретарша перезвонила следователю, а затем исчезла за массивной дверью кабинета своего начальника.
Появилась она минут через пять и, бросив на Мирославу неприязненный взгляд, сухо произнесла:
– Заходите, Роберт Васильевич вас примет.
Детектив, изо всех сил стараясь сохранить серьёзное лицо, вошла в кабинет. Дубовской оказался грузным мужчиной лет пятидесяти с седыми висками и внимательными карими глазами.
Он приподнялся навстречу Мирославе и указал на кресло напротив себя:
– Прошу садиться.
Мирослава не заставила себя упрашивать.
– Чем могу быть полезен?
– Мне хотелось бы узнать ваше мнение о личности и работе Людовика Сергеевича Четверткова.
– Конечно, наша фирма не так уж велика, – кивнул Дубовской, – и я практически каждый день общался с Людовиком, – но вряд ли я знаю о нём что-то такое, что неизвестно полиции.
– Четвертков был хорошим сотрудником?
– Да, он полностью справлялся со своей работой. У меня не было к нему никаких претензий.
– Были ли у него на работе друзья?
Дубовской задумался на пару минут, потом покачал головой:
– Нет, он был человеком необщительным.
– Но не мог же он вообще ни с кем не общаться?
– Не мог, конечно, – согласился Роберт Васильевич, – попробуйте поговорить с Пашей Куренковым и Димой Остапенко. Он сидели в одном кабинете и волей-неволей как-то общались.
– Спасибо.
– Машенька, простите, Марья Ивановна вас проводит.
«Так, значит, девицу Машенькой зовут, Марьвановной», – улыбнулась про себя Мирослава.
Получив распоряжение начальства, Марья Ивановна проводила Волгину в небольшое, но довольно светлое помещение. В комнате стояли четыре стола с компьютерами, за двумя из них сидели молодые мужчины. На вид обоим было не более тридцати. Брюнет выглядел старше и серьёзней, а рыжий парень с задорными веснушками на носу и любопытными ярко-зелёными глазами напоминал молодого кота на мартовской крыше.
Марья Ивановна, она же Машенька, представила Мирославу присутствующим и, указав на каждого из них по очереди, назвала имена и фамилии.
«Того гляди, к доске вызовет», – подумала Мирослава.
Едва закрылась дверь за секретарём, как рыжий сорвался места.
– Я сейчас кофе заварю, – крикнул он на ходу.
– Классная дама всегда на Пашу плохо действует, – пояснил с улыбкой брюнет.
«Стало быть, я угадала подпольное прозвище Марьи Ивановны», – подумала Мирослава.
– Она всегда такая строгая? – спросила она у Остапенко.
– О да, – ответил Дима, по-прежнему улыбаясь, – наводит трепет на всех сотрудников фирмы, говорят, что её сам Дубовской побаивается.
– Надо же, – удивилась Мирослава, – почему же не увольняет?
– О! Наша классная, как секретарь, простите за тавтологию, и впрямь классная. Без неё наш шеф, как без рук.
С тремя чашечками, сахарницей и коробкой с печеньем на пёстром подносе вернулся Павел Куренков.
– Вам с сахаром? – спросил он, обращаясь к Мирославе.
– Без.
– О, наш человек, – почему-то обрадовался Паша.
– В таком случае, – проговорила Мирослава доброжелательно, – я очень рассчитываю на вашу помощь.
– Мы всегда рады помочь красивой девушке, – встрял Дима, – а в чём, собственно, дело?
– В Людовике Четверткове.
– А. Мы думали, этим делом полиция занимается.
– Так оно и есть. А меня нанял брат человека, в квартире которого убили вашего друга.
– Ну, это вы преувеличиваете. Мы с Людовиком никогда не были друзьями, просто работали вместе, – сказал Остапенко.
– Это да, – согласился Паша Куренков.
– И тем не менее вы проработали вместе не один год и, вероятно, знаете его лучше других.
– Я, конечно, не уверен в этом, но если есть вопросы, задавайте, – вздохнул Остапенко и взял в руки одну из чашек.
– Как вы считаете, Четвертков был хорошим работником?
Оба парня усмехнулись.
Потом Остапенко ответил:
– Да, Людовик хорошо справлялся со своими обязанностями.
– Что правда, то правда, – согласился Куренков.
– По крайней мере, переложить что-то на нас не пытался. И, если была необходимость, мог и помочь.
– Естественно, сам помощи не предлагал, но в просьбе не отказывал.
– У вас, конечно, бывают корпоративы?
– Куда ж без них, – усмехнулся Остапенко.
– Насколько мне известно, на них люди не слишком контролируют количество выпитого и расслабляются, кто как может…
– Бывает порой, но далеко не со всеми, и уж к Людовику это точно не относится, – ответил Остапенко.
– Значит, Четвертков никому душу не изливал?
– Ни-ни, – усмехнулся Дима.
– И служебных романов у него не было?
– Увы, – улыбнулся Паша.
– Правда, к нему пыталась подкатиться Валечка из финансового отдела… – задумчиво проговорил Дима.
– И что? – насторожилась Мирослава.
– А ничего. Даже когда она под Новый год прижала его к стенке, он вывернулся, как уж, и испарился с вечеринки.
– Почему?
– Кто ж его знает…
– Может, девушка несимпатичная?
– Валя? Ну, что вы! Девчонка классная. Всё при ней.
– Да, – добавил Остапенко, – у многих, глядя на неё, слюнки текут.
– Тогда, наверное, у него была девушка, которую он в тот момент любил?
– Девушка у него тогда точно была. Один раз я даже видел их вместе в кафе. Вероятно, она зачем-то приехала к нему в обеденный перерыв, и они вместе обедали.
– А что за кафе?
– «Огонёк». Здесь недалеко за углом, там практически все наши столуются.
– Вы можете описать девушку?
– Конечно, могу, – пожал Остапенко широченными плечами.
– Буду вам искренне признательна.
– Значит, так, немного полноватая, курносая, через плечо перекинута коса внушительных размеров, цвет русый, натуральный, глаза синие и румяная, точно с мороза вошла.
– Русская красавица?
– Не красавица, но миловидная девушка.
– Вы не заметили, они относились друг к другу с нежностью или были в ссоре?
– При мне они не ссорились, но и особой нежности в их отношениях я не заметил. Было такое ощущение, что они привыкли друг к другу.
– То есть?
– Возможно, вы знаете супружеские пары, которые живут не один год и настолько привыкли друг к другу, что привычка заменяет им любовь.
– Странно…
– Что странно?
– Они ведь не были женаты.
– Ну и что. Иногда люди поддерживают длительные отношения просто потому, что их всё устраивает.
– А сами в это время находятся в поиске своей второй половинки. Как найдут, так ставят точку.
– А Четвертков находился в таком поиске?
– Глядя на него, я бы такого не сказал…
– Вообще-то он сам как-то обронил, что не готов к браку.
– Интересно.
– Так это естественно, сейчас большинство хотят сначала на ноги встать, а потом о создании семьи думать.
– Однако у него всё-таки была девушка, с которой он встречался.
– Ну, так ему было не пятнадцать лет, природа своё требует, – сказал слегка порозовевший Паша, приглядываясь к Мирославе.
– А Людовик не говорил, что девушка его бросила?
– Что она его бросила, не говорил, сказал, что просто расстались.
– Но какое-то время он бы сильно не в духе, – заметил Остапенко.
– А потом?
– А потом повеселел.
– Кажется, у него появилась новая девица…
– Он рассказывал о ней?
– Нет.
– И вы ни разу её не видели?
– Нет. Но она звонила ему. И он сразу уходил в коридор или на лестницу.
– Может быть, звонила не девушка?
– А кто же ещё? – хмыкнул Паша.
– Например, деловые партнёры?
– Ой, скажете тоже, – продолжал веселиться Куренков.
– Да уж, деловых партнёров «лапонькой моей» не называют, – поддержал его Остапенко.
– А вы откуда знаете, как он её называл, если Людовик разговаривал с ней в коридоре или на лестнице? – лукаво улыбнулась Мирослава.
– Ой, ну только не надо так смотреть! Не следили мы за ним, не подслушивали, просто я как-то шёл по коридору из туалета, а он с ней любезничал.
– Четвертков заметил вас?
– Скорее всего, нет. Он стоял лицом к окну и не обернулся.
– Что вы ещё услышали?
– Больше, собственно, ничего. Я ведь не прислушивался.
– Точно?
– Точнее не бывает, – улыбнулся Дима.
– Вы не знаете, этот роман продолжался до гибели Четверткова?
– Мы, конечно, этого не можем знать наверняка, но скорее всего, продолжался.
– Почему вы так думаете?
– Потому что настроение у Людовика было приподнятое.
– Скажите, пожалуйста, а родственники у него были? – Мирослава посмотрела на них обоих.
– Родителей, кажется, не было. Вроде была родная сестра и племянники…
– И кто-то из них зимой к нему в гости приезжал.
– Он рассказывал кто?
– Нет, только пришёл как-то недовольный, я и спрашиваю: «Ты чего с утра такой мрачный?» Он и проворчал: «Чёртов родственничек, как снег на голову свалился».
– Но кто именно, не сказал?
– Нет, сразу в монитор уткнулся, я понял, что Людовик на эту тему распространяться не собирается и не стал его расспрашивать.
– А когда вы его видели в последний раз?
– Так в пятницу и видели. В понедельник на работу Людовик не пришёл, и ближе к обеду распространился слух, что в субботу его убили.
– А кто слух распространил?
– Пришли к шефу из полиции, вопросы задавали. А слух уже сам разлетелся.
– Не помните, какое настроение у Четверткова было в ту пятницу?
– Хорошее было настроение, – уверенно ответили оба одновременно.
– А кто ушёл с работы тогда первым?