– А в прямом, вы прекрасно знаете, что я люблю делать всё сам и не выношу, когда кто-то суёт свой нос в кастрюлю, когда я готовлю.
– Сдаюсь, – сказала она и, подхватив сидевшего у её ног Дона, чмокнула его в нос.
Кот тихо мяукнул и прижался к её щеке.
– Вы что-то узнали важное? – осторожно спросил Морис.
Она кивнула.
– Да, но, если не возражаешь, расскажу, когда приедет Шура.
– Не возражаю. Он обещал прибыть примерно в двадцать минут восьмого. Если не перезвонил, значит, ничего не изменилось и он вот-вот будет.
Морис открыл духовку и заботливо полил жарящуюся курицу смесью выделившегося из неё сока и масла. Дон понюхал воздух и жалобно мяукнул.
– Уже скоро будет готова, – ответил на кошачий мяв Миндаугас. Незаметно для себя он перенял от Мирославы её привычку разговаривать с Доном.
Наполеонов приехал даже раньше, чем обещал. Встречать его пошли Мирослава и Дон. Выглядел он неважно.
– Устал? – спросила Мирослава друга.
– Не говори, замотался. Мне бы в душ.
– Иди, и ужинать будем.
– Я вижу, ты сама не так давно заявилась, – сказал Шура, взглянув на её ещё влажные волосы.
– Ага. Прямо из аэропорта поехала к Разумовскому, пообедала с его секретаршей, потом заскочила к Дороховым, посидели с девчонками.
– С какими девчонками? – удивился Шура. – Там вроде одна была.
– А Тасю ты в расчёт не берёшь? – усмехнулась Мирослава.
– Тасю? – округлил он глаза. – Какую ещё Тасю?
– Колли!
– Так она собака!
– Всё равно она не мальчик, а девочка, – рассмеялась Мирослава.
Шура закатил глаза и поспешил в душ. Ему хотелось поскорее смыть с себя накопившуюся за день усталость и сесть за стол. Запахи, долетавшие из кухни, вызывали голодные спазмы в его желудке.
Наконец его мечта осуществилась, и, насытившись, он загорелся желанием узнать обо всём, что удалось выяснить детективам. Мирослава рассказала о своей беседе с Разумовским и доверительном разговоре с его секретаршей Раисой Володарской.
– Римашевская, – подвела она итог, – узнает от Разумовского о намечающейся свадьбе Геликанова и Арефьевой. После чего она подкатывает к его секретарше, выясняет с её помощью адрес Четверткова и соблазняет его. Не знаю почему, но он попадает в расставленные ею сети. Время и место проведения мальчишника Геликанова ей известно от той же парочки, не умеющей держать язык за зубами. Она приглашает Четверткова к Геликанову и там убивает его.
– Но когда она могла подменить ключи? – не удержался Наполеонов.
– Я думаю, что Римашевская подменила их ещё в ту пору, когда была девушкой Геликанова.
– Ты хочешь сказать, что она уже тогда планировала всё это?!
– Нет, конечно. Просто, как ты помнишь, Геликанов своих ключей не давал никому. Арефьева это воспринимала спокойно. Римашевская – совсем другое дело. Она была возмущена тем, что мужчина спит с ней и в то же время как бы ей не доверяет. При её гордыне и в то же время неуверенности в себе поведение Прокофия кажется оскорбительным, и она решает во что бы то ни стало заполучить ключи от его квартиры. И каким-то образом умудряется осуществить своё желание. Потом они расстаются. Девушка, несомненно, обижена, но ни о какой мести в то время она не помышляет. Однако ключи Геликанова по какой-то известной только ей причине не выбрасывает.
– Хорошо, допустим, всё так и было, – соглашается Наполеонов, – но как ей удалось так подгадать время убийства Четверткова, что подозрение пало на Геликанова?
– Не знаю, – вздохнула Мирослава.
И тут же добавила:
– Пока не знаю, но буду думать.
– Думай, – согласился Шура.
– А ты тоже, друг ситный, не расслабляйся, – тихонько толкнула она его локтем в бок.
– Отдохнуть нельзя, – проворчал Шура.
Волгина не обратила на его ворчание ни малейшего внимания.
– Ищи Римашевскую.
– Ищем.
– И было бы очень хорошо найти свидетелей, видевших Римашевскую хоть один раз вместе с Четвертковым.
– Было бы хорошо, – согласился Шура.
– Я не понимаю, зачем она хотела отравить Арефьеву, – проговорил Морис.
– Думаю, со зла, – отозвалась Мирослава. – К этому времени она уже, вероятно, совсем съехала с катушек и готова была на всё, чтобы заставить Геликанова страдать.
– И ещё мне непонятно, – проговорил Миндаугас, – почему она решила мстить именно Геликанову? Ведь после него у неё были и другие парни, которые с ней расстались.
– Она взъелась именно на Прокофия потому, что он был у неё первым. Так я думаю, – проговорил Шура.
– Пожалуй, – согласилась Мирослава. – Но вы, мальчики, забываете, что Римашевская пыталась мстить Епифанову. Но Анатолий Сергеевич оказался ей не по зубам. И её месть ударила бумерангом по ней самой и её ни в чём не повинной сестре.
– Да, Епифанов тот ещё фрукт, – проговорил Шура, – сёстры ещё легко отделались.
– И тогда она решила выместить свою злость на Геликанове. Думаю, что эта идея пришла ей в голову после того, как она волей случая узнала, что Прокофий скоро женится. Римашевская не могла простить этого ни ему самому, ни своей счастливой сопернице.
– Зараза, – сказал Шура.
– Ещё какая, – согласилась Волгина, – к тому ж Римашевская была уверена, что никто не свяжет её с Геликановым, ведь после их расставания минул не один год и Прокофий успел поменять насколько подружек.
– Где она может скрываться, ума не приложу, – вздохнул Шура, – уже на каждом столбе её фотографии развешаны.
– На каждом столбе, говоришь? – Мирослава задумалась.
– Ну, – подтвердил Наполеонов.
Волгина встряхнула головой.
– Слушай, а зачем ты к Дороховым ездила? – спросил Шура.
– Честно?
– Само собой, иначе не спрашивал бы.
– Хотела фотографию Римашевской показать…
– Показала?
– Нет…
– И правильно сделала, – одобрил её решение Наполеонов, – нечего ребёнка вмешивать в такие дела.
Морис промолчал, но Мирослава поняла по его тёплому взгляду, что он тоже думает так же.
– Я с самого начала не девочке хотела показать фото, надеялась застать дома её мать. Может, она тоже случайно видела её.
– Это вряд ли…
– Пожалуй, – согласилась она и спросила: – Шура, а что с фотками, которые нашли в квартире Людовика?
– Все фото сделаны в течение двух дней.
– Так, как мы и думали. Ты нашёл мне тех частных детективов, что подходят под описание, данное жильцами двора?
– Среди лицензированных детективов такой всего один – Фокин Олег Максимович. Подполковник милиции в отставке. Детективное агентство «Гарант». Вот его фотка, вот адреса – офиса и домашний, телефоны – сотовый и два стационарных. И прочитай короткую биографию. Но я её у тебя не оставляю.
– Хорошо. – Мирослава взяла из рук Наполеонова распечатку и пробежала её дважды глазами, после чего передала Миндаугасу.
Бумагу, возвращённую ему Морисом, Шура убрал в карман.
– Ну что ж, – сказала Волгина, – завтра я навещу его.
Этим вечером они ввиду усталости Наполеонова обошлись без песен и посиделок на крыльце. Мирославе тоже хотелось лечь пораньше, ведь после приземления самолёта отдохнуть ей сегодня не удалось.
Глава 22
На следующее утро в семь часов она уже была на ногах. Но Морис Миндаугас, как обычно, умудрился встать раньше. По запаху и тихому шипению сковороды она догадалась, что Морис печёт оладьи.
– Доброе утро, – сказала она.
– Доброе.
– А Шура?
– Съел гору оладий и минут десять назад укатил.
– Чего так рано?
Морис пожал плечами:
– Он мне не доложился.
– А зря, Миндаугас! Ты его кормишь, поишь, беседами ублажаешь, позволяешь рыдать в свою жилетку, а он мчится неведомо куда спозаранку, даже не доложившись. – Мирослава расхохоталась: – Надо же так избаловать…
– Копа, – подсказал Морис.
– Пусть будет копа, но лучше какое-нибудь русское словечко придумать позадиристее. «Мент» устарело.
В восемь утра Мирослава вывела из гаража свою любимую «Волгу» и тоже уехала. Детективное агентство «Гарант» находилось в Старом городе. Из окна здания, где оно располагалось, была видна Волга. «Неплохо подполковник устроился», – улыбнулась Мирослава.
Фокин согласился принять её сразу же. Она вошла в небольшой кабинет, строго обставленный, но в то же время по-домашнему уютный.
Поймав взгляд Мирославы, устремлённый вслед юной девушке, проводившей её в кабинет, подполковник улыбнулся:
– У меня секретарём родная дочка, учится на юридическом и пока мне помогает.
Мирослава кивнула и протянула ему своё удостоверение.
– Коллеги, значит, – усмехнулся Фокин, – и что вас привело ко мне, Мирослава Игоревна? Да вы присаживайтесь. – Он указал ей на одно из кресел.
– Олег Максимович, я расследую одно дело вместе с полицией, и так получилось, что мы вышли на вас, – не стала лукавить она.
– Очень интересно. – Фокин потёр свой почти квадратный подбородок.
– Некая Ирина Владимировна Римашевская наняла вас для того, чтобы сделать совместные фотографии Прокофия Геликанова и Оксаны Арефьевой. Я не знаю, как она объяснила вам свой заказ, но вскоре в квартире Геликанова был убит бывший поклонник Оксаны Арефьевой, некто Четвертков Людовик Сергеевич.
Всё это время Фокин внимательно слушал её, не перебивая, но здесь не выдержал и спросил:
– И при чём здесь я?
– Сделанные вами фотографии были обнаружены в квартире убитого Четверткова Людовика Сергеевича.
– Ну и?
– Попали они туда уже после его гибели.
– И что вы хотите?
Мирослава положила на стол фотографии Римашевской:
– Это ваша клиентка?
Фокин молчал.
– Ну, так что, это она? – повторила свой вопрос Мирослава.
– Вы сами детектив, – проговорил он, – и должны знать, что я…
– Олег Максимович, – перебила его Волгина, – вы подполковник милиции в отставке и всё прекрасно понимаете. Когда совершается убийство, тут уже не до секретов.
Он упрямо наклонил голову: