– Ты права, – согласился я и хихикнул, – я уже на полпути к зомби.
У меня незаживающие синяки, я хромаю, изо рта несёт как из помойки. Моя четвероногая подруга попала в точку. Но вопрос: она шутила или пыталась указать мне на упущение?
Я сунул топор за пояс – и мой взгляд упал на карман со стопкой вонючего гнилого мяса мертвецов.
– Знаешь, Му, – изрёк я, внезапно придумав корове имя, – есть ещё один потенциальный источник пищи, который я не опробовал.
– Му-у, – согласилось простившее меня филе-миньон.
Но мне стало нехорошо от одного взгляда на гнилые комья. Я создал верстак, затем печку и сказал:
– Не хочу, чтобы было как с сырой курятиной.
Но гнилое мясо не жарилось. Печка хотела его не больше чем я.
– Му-у, – настаивала корова.
Я нерешительно поднёс вонючий кусок ко рту.
– А если он хуже сырого цыплёнка? Может, мне стоит подождать, и…
– Му!
– Ладно, – согласился я и запихал гнусный кусок падали в рот.
Я жевал, давился, глотал и давился снова очень долго.
Мне не стало дурно, как после цыплёнка, но лучше бы стало. Со мной произошло новое, страшное, свойственное лишь этому миру.
Зовите это прожорливостью либо гиперголодом, но я внезапно захотел пожрать весь мир. Казалось, будто желудок хочет пожрать самого себя, словно в каждой клетке открылся миниатюрный рот, клацающий зубами и воющий от голода. Рот жутко пересох, покрылся коркой, будто я, изнемогая от жажды, лизал подсыхающую жижу на дне мусорного контейнера в летнюю жару.
– Гы-ы! – проревел я, неплохо подражая зомби.
Я кашлял, плевался, бессмысленно носился кругами. Ох, как же выгнать изо рта этот вкус? Я прижался лицом к дереву и – не шучу – попытался лизнуть кору. Я прыгнул в лагуну, пытаясь протиснуть меж губ хоть каплю воды.
И тут несравненная Му бросила спасительную соломину моим вкусовым сосочкам.
– Му-у-у! – посоветовала корова.
Ох, молоко!
У меня ещё осталось целое ведро после неудачных экспериментов. Я схватил его и буквально вылил в себя. И вдруг – всё отлично! Никакого гиперголода.
– Спасибо! – крикнул я корове.
Затем я выбрался из лагуны и заметил, что моя щиколотка болит меньше прежнего. Ещё пара шагов – и острая боль сменилась приглушенным нытьём. Я вдохнул и – вот сюрприз! – уже не так саднили ушибленные рёбра.
– Это и есть ответ? – спросил я у Му и показал кусок мертвецкой плоти.
Корова нетерпеливо фыркнула. Мол, чего разболтался, просто ешь.
– Хорошо, – согласился я, выдоил корову и приготовился.
Второй раз запихивать в себя мертвечину было страшнее, чем в первый. Я уже знал, что будет.
Ох.
Я поморщился и впился в гнилую мерзость, прожевал, проглотил и тут же вылил в себя второе ведро. Хм, гиперголод не продлился и секунды. А когда он миновал, раны почти исцелились.
– Замечательно! – выдохнул я, ощущая, как понемногу возвращается сила. – Надеюсь, такое питание не сделает меня каннибалом? В смысле, если зомби возникают просто так, они же никогда не были людьми?
Я представил куски трупа внутри себя и вздрогнул.
– Му-у, – напомнила корова.
– Да, согласен, надо просто благодарить судьбу за такой подарок, – сказал я. – По крайней мере теперь мне точно не угрожает голодная смерть. Кажется, в моём прошлом мире есть поговорка: не живи, чтобы есть, а ешь, чтобы жить.
Я взглянул на заходящее солнце и по-новому подумал о зомби, которые придут этой ночью.
Я снова выдоил корову и сказал:
– Спасибо тебе – не только за молоко, ну, понимаешь, а за всё вообще, в особенности после того, что я чуть не сделал с тобой.
И тогда моя добродушная, щедрая, невероятно чудесная подруга дала мне третий дар великой дружбы.
– Му, – кратко сообщила она.
Я понял, это значило: «Я простила тебя».
Глава 10Ничто так не просветляет голову, как сон
Этой ночью мой желудок рычал, как ходячие трупы за окном. Я наблюдал за монстрами из безопасного укрытия и обнаружил, что пускаю слюни. Скорее бы рассвет превратил их в куски гнусного, но питательного мяса.
Я примечал, где именно возникают зомби, и говорил себе, что я теперь – стервятник. Ведь именно так называют тех, кто питается падалью. Гиена, гриф, могильный червь – вот мои нынешние коллеги.
Кажется, я где-то слышал, что первые люди как раз и были стервятниками. Они отгоняли мелких конкурентов от обглоданных трупов. Может, это и правда, а может, я просто утешаю себя.
Моё дерево с факелами, во всяком случае, годится для выслеживания мертвецов.
«Может, и не зря я их там повесил», – подумал я, не представляя, насколько оказался прав.
Чуть позже я заметил, что зомби и другие монстры не возникают в круге света от факелов и поблизости от него. Они рождаются в лесу, на лугу, у лагуны – даже на пляжах, насколько я мог видеть из бункера. Но не вблизи светящегося дерева.
– Неужели они могут возникать только в темноте? – спросил я вслух – и получил неожиданный ответ со стороны пляжа.
В дверь ударили кулаками, послышались злобный вой и стоны.
– Доставка мяса, – деловито отметил я и пошёл по туннелю.
Ну да, зомби колотил в тонкую деревянную перегородку. Я поразился, насколько иначе теперь воспринимались попытки монстра проломиться ко мне.
– Ты там оставайся, – посоветовал я мертвецу. – В этом мире ты – замена доставщика пиццы.
Зря я про пиццу. Сразу нахлынули воспоминания о вкусе настоящей еды. Пицца, лапша, карри с цыплёнком… а-ах. Не знаю, что я предпочитал дома. Но здесь всё звучит так вкусно!
Я погрузился в кулинарные воспоминания, истекая слюной при мысли о разнообразнейших блюдах, которые доступны в моём мире, и услышал обычный тоненький визг горящего зомби. Взошло солнце. Ходячий агрессивный труп сейчас превратится в мясо.
– Ну не смешно ли, – поведал я горящему трупу. – Ты хотел меня съесть, правда?
Спустя секунды я уже пожирал смрадную плоть.
– Будь благодарен за то, что имеешь, – напоминал я себе между глотками благословенного молока.
А мне было за что благодарить. С последним глотком я ощутил, что моё тело полностью исцелилось. Исчезли синяки, перестала болеть голова, щиколотка без всяких проблем выдерживала вес тела. Даже дыхание стало ароматным и свежим, что, если подумать, тоже насмешка судьбы, – ведь я набил брюхо гнилью.
– Будь благодарен, – повторил я, безуспешно пытаясь выгнать из головы воспоминания о человеческой еде.
Тортильи с сыром, жареная картошка с кетчупом, черничные блинчики с кленовым сиропом, жареный бекон…
– Надо добыть настоящей еды, – решил я и пошёл к своему крошечному огороду.
Увы, напрасно. Новые ростки вытянулись со вчерашнего дня едва на мини-куб.
Ох… Я вспомнил вчерашнее фиаско и скривился. Может, если бы я не испортил всё так бездумно, смог бы позавтракать тарелкой горячей свежей каши, а не трупятиной?
– Не зацикливайся на ошибках, а учись на них, – посоветовал я себе.
Надо возвращаться от грёз к реальности. И к прошлым ошибкам, из которых я смог извлечь по-настоящему полезный урок. Семена, посаженные ближе к морю, росли быстрее других.
«А ведь я был прав насчёт воды, – возбуждённо подумал я. – Просто не так её использовал».
Мне захотелось стукнуть себя по лбу. Надо не лить воду на семена, а подвести её к ним! Всё так очевидно и просто. Ну почему я не додумался раньше?
Я подхватил лопату и выкопал траншею до огорода. В канаву хлынула вода, но, по странным законам этого мира, заполнила канаву лишь до половины. Я взял ведро, зачерпнул куб воды, вылил её в конце канавы – и узнал новый странный закон странного мира. Если поместить два куба воды на расстоянии трёх блоков, то пространство между кубами целиком заполнится водой – причём вода там будет постоянно, даже если её постоянно выкачивать. Так водой объемом до двух кубов можно наполнить целое озеро или даже океан. В общем, в этом мире вода порождает воду.
Знаете, отчего я столько внимания уделяю скучным мелким деталям? Потому что чуть позднее они спасли мне жизнь.
Но не будем забегать вперёд.
Я посмотрел на заполнившуюся траншею и вспомнил сказку о нетерпеливой лягушке, которая пыталась заниматься огородничеством. Вполне в её духе я завопил:
– Расти, моё зерно!
Хихикнув над своей (а скорее всего, пришедшей в память чужой) шуткой, я приготовился ждать, чтобы начать комбинировать пшеницу с пшеницей (если это была она, конечно).
– Терпение, – напомнил я себе, стараясь не думать о том, сколько ещё зомбятины придётся запихнуть в глотку. – Только терпение.
Справа плеснуло. Я повернулся и увидел спрута.
– Знаешь, на этом острове – вернее, поблизости от него, есть кое-что, чего я ещё не пробовал, – доверительно сообщил я монстру.
Я чувствовал себя очень уверенно. Ко мне вернулись силы и – что самое важное – гиперисцеление. Я пылал желанием новых свершений и побед, особенно когда победа сулила приличную еду.
– Время морепродуктов! – заорал я, схватил топор и прыгнул в воду.
Чувствуя угрозу, спрут испустил струю воды и отплыл подальше.
– Правильно! – похвалил его я. – Помнишь, ещё недавно я боялся тебя?
Моя добыча держалась у самой поверхности, сама подставилась под удар. Я остановился, занёс топор, и погрузился в воду. Беззвучно смеясь – я уверен, тварь засмеялась, – спрут уплыл прочь.
– Вернись! – завопил я и поплыл вслед. – Возвращайся и лезь в мою печку!
Я гнался за спрутом до южного берега, пытаясь одновременно плыть и замахиваться. На тот случай, если вы не поняли, объясню: это невозможно. Этот мир не даёт мне почесать голову, одновременно похлопывая себя по животу. Точно так же он не позволяет во время плавания заниматься чем-то ещё, кроме плавания. Я усвоил это после пяти трагикомических минут.
Затем спрут ушёл на глубину, а я поплёлся на берег под критический взгляд Му.
– Ну, не надо ничего говорить, – попросил я её. – Пришло время мастерить новую лодку.