Мне показалось, что она едва сдержала слезы. А вообще плакала в эти дни, видно по глазам.
– Я не понимаю, что происходит. Это так неожиданно на нас обрушилось. И при чем тут Костя?
Я не ответил ей, ожидая продолжения.
– При чем тут он? Вы можете мне сказать?
Вот для этого, наверное, она меня к себе и пригласила – чтобы узнать.
– А что тут непонятного? – неопределенно сказал я.
Не знал пока, во что она посвящена.
– Костю и то ограбление банка каким-то образом связывают между собой. Или я чего-то не понимаю? Меня допрашивали в прокуратуре, довели до слез…
И сейчас на ее глаза навернулись слезы.
– Вы ведь что-то снимали там, в банке, да?
– Да.
– И при чем тут Костя?
В глазах ожидание и боль. Она его безумно любит, кажется.
– Он ни при чем.
– Но почему они в него вцепились? И почему вообще связывают его имя с тем случаем?
В подробностях она, похоже, ничего не знала. Только догадывалась, что с ее супругом случилось что-то нехорошее. Но глаза, глаза!.. Зеркало истерзанной души. Я подрастерялся, если честно. И лгать ей не хотелось. И правду сказать не было совершенно никакой возможности.
– Он ведь нам помогал, – сказал я не очень уверенно. – Вы были в курсе?
– Да, Костя мне рассказывал.
– И поскольку случилось то, что случилось, проверяют теперь всех: и нас, и тех, кто рядом с нами.
– Но к нему относятся как к преступнику!
– Кто?
– Люди, которые ведут следствие.
– Они просто делают свою работу.
– Они все хотят свалить на него!
У нее даже глаза разгорелись – так она была возмущена. Казалось, готова броситься на защиту безвинно обиженного. В ней был огонь, который я не рассмотрел вначале.
– Объясните мне, что происходит! Ведь вы были там! Были? – допытывалась она.
– Да, – подтвердил я.
– А Костя?
– Его не было.
– Тогда при чем же здесь он?
– Я и говорю – вы напрасно волнуетесь.
– Но он же исчез! – Женщина полыхнула взглядом.
Вот на это я мог ответить ей совершенно искренне.
– Это и для меня загадка, – сказал я. – Когда вы видели Константина в последний раз?
– В воскресенье утром.
– В то самое воскресенье?
– Да.
– Он сказал вам, куда отправляется?
– Сказал лишь, что у него дела.
– И вас ничто не встревожило?
– А что меня должно было встревожить?
– Например, то, что он не сказал вам, куда именно отправляется.
– Он редко говорил. Так что очень обыденная ситуация.
– Он не нервничал? Выглядел спокойным?
– Вполне.
– Значит, все происходило как обычно?
– Да. – Ответила не поспешно, стараясь убедить в несуществующем, а после краткой паузы, будто вспоминая, как там оно было на самом деле. Так не лгут. Я ей верил.
– До нас он так и не доехал, – сказал я.
– А должен был приехать на съемку?
Должен был. Но как ей объяснить – с какой целью?
Я лишь неопределенно пожал плечами.
– Вы мне не ответили, – настаивала она.
– Я и сам не знаю, – солгал я. – Он уехал из дома на своей машине?
– Да.
– А где машина сейчас?
– Не знаю.
Так, машина исчезла вместе с Жихаревым.
– Еще чаю?
– Да, пожалуйста.
И опять эти мягкие жесты. Можно залюбоваться, честное слово.
– Он всегда откровенен со мной, – сказала Светлана. – И прожили мы не один год. Я бы почувствовала неладное. – Говорила и будто самой себе объясняла. А через мгновение бесконечная боль полыхнула в ее глазах. – Мне кажется, что с ним что-то случилось!
Звякнула поставленная второпях чашка.
– Не надо, – попросил я. – Не терзайте себя понапрасну.
– И никто ничего не говорит! – сказала Светлана, вытирая слезы. – Никто!
И я тоже. Она обратилась ко мне в надежде, что я смогу ей помочь, но тщетно. Она оставалась одна – со своими страхами, со всеми этими неприятностями.
– А не может его исчезновение быть связано с его работой?
Светлана посмотрела непонимающе.
– Все-таки он бизнесом занимался, – подсказал я. – А там всякое случается.
– Нет-нет, он был очень разумным человеком.
– Не ввязывался в сомнительные сделки?
– Я уверена, что нет.
– Говорят, он с кем-то вошел в долю, – сказал я невинным голосом.
– Вы о чем?
О чем я действительно? И сам почти ничего не знал, кроме того, что мне сказал охранник мебельного салона.
– В него ведь деньги вложили, – сказал я наобум. – Разве не так?
– Да, они с Борисом затеяли что-то новое.
– С Борисом? С тем, который продуктами торгует?
– Да. Вы его знаете?
– Мы в его подземельях снимали один из своих сюжетов. Так что там за совместный проект у них?
– Я не в курсе. Знаю только, что они объединяют свои капиталы, чтобы открыть какое-то новое дело. Борис приезжал ко мне.
– Когда?
– Сразу после исчезновения Кости. Он сильно нервничал, как мне показалось.
– А нервничал почему?
– Ну, неприятности как-никак. Костя-то исчез.
– С деньгами? – вырвалось у меня.
– С какими деньгами?
– Вы же сами сказали: они объединили свои капиталы.
– Ах, вы об этом, – пожала плечами и вздохнула. – Я не знаю, в деньгах ли дело, просто Борис был расстроен – только это я и хотела сказать.
– Он чего-нибудь требовал от вас?
– А что он от меня может требовать? – удивилась.
Теперь что-то стало проясняться. Борис приезжал сюда, еще он приезжал ко мне, да и в мебельный салон скорее всего наведывались именно его ребята. Те «быки», о которых упоминал охранник из салона. Там они вели себя грубо, но только потому, что можно было не церемониться. А меня и Светлану на себя взял лично Борис. Все вместе – и Борис, и его люди – хотели одного: знать, куда запропастился Жихарев. Потому что какие-то деньги, судя по всему, Жихарев все же от Бориса успел получить. Но это уже вторая весомая причина исчезновения Жихарева.
– А вы говорили об этом следователю?
– О визите Бориса? Нет. А зачем?
– И о том, что у Бориса и вашего мужа есть какие-то общие финансовые дела, – тоже?
– И об этом не говорила.
– Ведь это важно.
– Для кого?
– Для следствия.
– Зачем? Прицепятся еще и к Борису. У человека начнутся неприятности.
Неужели она не понимала всей серьезности происходящего? Просто, наверное, не видела Борисовых «товарищей по работе», этих мальчиков-рэкетирчиков. А я вот видел. И потому придавал значение сказанному Светланой.
– От Бориса я не жду ничего плохого, – неожиданно сказала Светлана. – Костя когда-то ему помог.
У нее сейчас было спокойное лицо. И задумчивый взгляд. Я вдруг понял, кто передо мной. Человек, никому не делающий зла и не ожидающий зла от других. Там, внутри ее, всегда жило спокойствие. Это спокойствие не добавляло ей преждевременных морщин, а, напротив, служило защитой.
И через двадцать, и через тридцать лет она, наверное, будет выглядеть юной. По крайней мере, много моложе своих сверстниц, истерзанных завистью, пережитой чрезмерной страстью и унижающим других злословием. Тот менеджер из мебельного салона не ошибся, давая ей характеристику. Просто он раньше меня рассмотрел то, что я увидел только сейчас. Есть красота броская. А есть спокойная. Эта сохраняется дольше. На всю жизнь. Я видел старушек с сухой, будто пергаментной кожей, лица которых тем не менее сохраняли что-то неуловимо юное. Такое лицо будет и у Светланы, когда она состарится. И на улице люди будут оборачиваться ей вослед.
– Борис интересовался только тем, где искать Константина?
– Да.
Я отставил пустую чашку в сторону.
– У меня есть хороший знакомый в прокуратуре. Я мог бы переговорить с ним.
– О чем?
– О Борисе. Об этой истории с их совместным бизнесом.
– Это так важно, вы считаете?
– Думаю, что да.
Она покачала головой, будто удивляясь подобному обороту дела.
– Не знаю, – сказала она, подумав. – Поступайте, как считаете нужным.
И еще я хотел у нее спросить.
– В пятницу, в ту, еще до всего случившегося, вы заезжали в мебельный салон своего мужа?
– Да.
Светлана была, казалось, удивлена моей осведомленностью.
– А потом оттуда поехали в косметический салон?
– Да… – медленно ответила она.
Теперь ее лицо откровенно выдавало изумление. Явно хотела спросить, откуда я об этом знаю, но не успела. В дверь позвонили.
– Извините, – сказала мне Светлана. – Я открою.
Вышла из комнаты. Я слышал, как щелкнула задвижка замка.
– Здравствуйте. Вы Светлана?
Женский голос. Очень знакомый.
– Да, я Светлана. А вы кто?
– Сначала позвольте мне войти.
– Да, пожалуйста.
И тут я вспомнил. Ольга! Бояркова! Здесь, в этой квартире! И представить себе не мог, что подобное возможно.
– Проходите вот сюда, на кухню, – голос Светланы.
Шаги. А дверь не прикрыли.
– Меня зовут Ольга. И я люблю вашего мужа.
– Что, простите? – голос Светланы Жихаревой.
Явно растерялась.
– Извините меня за это вторжение. Это недостойно – то, что я сейчас делаю. Я не должна этого делать, я должна была бы затаиться и молчать, а иначе получается, что я предаю Костю. И Костю предаю, и нашу с ним любовь, но я не могу, не могу, не могу! – Ольга сорвалась почти на крик. Выплеснулось напряжение последних дней. Плачет. Бульканье воды.
– Вот, выпейте, – голос Светланы.
Могу себе представить, как она сейчас потрясена.
– Я просто не выдержала, – сказала Ольга после паузы. – Не вынесла того, что они делают с Костей.
– А что они с ним делают?
– Они же на него все хотят свалить! Сделать его виноватым!
– Кто?
– Следователи! Меня допрашивали, и я поняла, что на него хотят все свалить! Им так удобнее! А он ни в чем не виноват! Не виноват! Не виноват!
Она пришла взвинченная. И все выплескивала на Светлану.
– А я не позволю с ним так обращаться! Потому что я его люблю!