— Мистер Торн сейчас уже не с нами, мисс. Теперь вы ничего вразумительного от него не добьетесь.
— Мне жаль, что я ошиблась насчет той раны, — прошептала Элиза, глядя на медальон. — Я просто подумала...
Ответ Томаса заключался в том, что он молча проводил ее до главного внутреннего двора. Когда они проходили по галерее, там их ждал человек, которого она видела здесь раньше; глаза его горели.
— Бууууум! — шепнул он и подмигнул ей.
Это было уже слишком, и она ускорила шаг, следуя за охранником. Добравшись до выхода, Томас просто ушел прочь без каких-либо прощаний или жестов вежливости. Медсестра обратила внимание на странное выражение их лиц и предпочла не задавать лишних вопросов.
Элиза покидала Бедлам так же, как приехала сюда, но чувствуя себя потрясенной. Она даже не была в состоянии попрощаться с Гаррисоном — хотя, вероятно, он бы этого и не заметил.
Идя по дорожке к входным воротам, она вытащила странный медальон и надела его себе на шею, словно бросая вызов тем, кто забрал у нее напарника и друга. Прохладная вещица теперь лежала у нее на груди, и она прижала ее ладонью, стараясь запомнить это ощущение.
Ее сердце еще полностью не вернулось к своему нормальному ритму, когда она подняла глаза и увидела знакомую фигуру. Под статуей Безумия стоял Веллингтон Букс, такой же опрятный и щеголеватый, каким когда-то был Гаррисон. Ему не хватало лишь прогулочной трости, и успех у дам был бы ему обеспечен.
— Итак, — сказал он сухим назидательным тоном. — Как прошел ваш ленч в Бедламе, мисс Браун?
Агент Брюс Кэмпбелл испытывал ощущение счастья в самых различных частях света, например, карабкаясь по отвесной скале у берегов Бенгалии, сражаясь с воинственными шерпами в Непале или даже просто плавая среди смертельно опасных больших белых акул в водах родной для него Австралии. К тому же он был настоящим мастером в целом ряде видов человеческой деятельности: он отлично стрелял, искусно ухлестывал за красивыми женщинами и умел смешивать великолепный послеобеденный аперитив.
А вот что ему не нравилось, так это пить сейчас чай с членом Тайного Совета посреди роскоши отеля «Гросвенор». Поглядывая по сторонам краем глаза, Брюс понял, что здесь их в основном окружают светские дамы. Он нервно заерзал на стуле. Черт возьми, некоторых из них он узнал — даже несмотря на то, что сейчас они были в одежде. А поскольку они пришли сюда без мужей, у него были весьма призрачные шансы спокойно выбраться отсюда в более привычную для себя обстановку, например, в какую-нибудь перестрелку.
Разумеется, если человек, сидящий напротив, позволит это. Питер Лоусон, герцог Сассекский, не нуждался ни в визитных карточках, ни в представлении — Брюс великолепно знал, кто он такой, не был только уверен насчет того, как к нему обращаться. Поэтому он просто сидел неподвижно и ждал, пока тайный советник заговорит сам.
Сассекс откинулся на спинку своего стула, аккуратно вставил в рот сигариллу и направил на Брюса свой взгляд, который тот уже видел раньше у сотен других хищников. Агент знал, как справляться с такими неподвижными взглядами, когда с ним начинают играть в гляделки. Беспечно улыбнуться, подмигнуть, если позволяет время, а затем выдать свой знаменитый (по крайней мере, он сам считал его знаменитым) апперкот «Гром, грянувший снизу», который уложил на пол с раздробленной челюстью не одного противника.
Но на этот раз взгляд этот принадлежал человеку, к которому прислушивается сама ее величество королева. Бюрократу. К тому же они находились в зале для чаепитий.
И Брюс сделал единственное, что выходит одинаково естественно у всех, — он застыл.
Тарахтящий звук лифта, поднявший из середины стола их чай, стал приятным облегчением посреди затянувшегося напряженного молчания. Брюс натужно сглотнул — сейчас он предпочел бы кружку пива вместо чая. Однако с этими англичанами всегда одно и то же — их проклятый чай.
Сассекс загасил окурок своей сигариллы, нагнулся вперед и снял чайник с многоярусной бронзовой подставки, одна из полок которой поддерживала нужную температуру жидкости.
— Еще одна чертова выдумка Мак-Тая, — пробормотал Брюс, отодвигаясь подальше.
— Не любите этого шотландца? — Сассекс аккуратно наполнил две чашечки. — Какая жалость. А он ведь самый знаменитый изобретатель нации.
Австралиец покачал головой.
— Когда дело не касается штуковин, которые убивают.
— У прогресса есть своя цена. Цивилизация должна двигаться вперед.
Герцог огляделся по сторонам, прислушиваясь к тихому щебетанию дам, и улыбнулся.
— А иногда нам действительно необходимо несколько проредить стадо.
Сассекс напоминал Брюсу крокодила. В молодые годы он имел дело со множеством этих тварей в диких дебрях Квинсленда и был убежден, что этот такой же. Он может притаиться под водой, но сейчас готов наброситься.
— Итак, расскажите мне о вашей работе в министерстве, агент Кэмпбелл. Приносит ли вам удовлетворение ваша роль в защите империи?
Наконец-то они начали подбираться к сути вопроса.
— Мой долг, ваша светлость, хорошо защищать королеву Вик, — ответил он, пожав своими мощными плечами. Несколько секунд они молчали, и Брюс в панике пытался сообразить, что он должен сейчас сделать. Взять свою чашечку чая? Схватить один из этих пугающе изящных сэндвичей?
Только когда он, глянув на соседний столик, увидел полные осуждениявзгляды шокированных матрон, до него наконец дошло. Очевидно, его слова были слышны и за столиками вокруг них.
— Понятно, — сказал Сассекс, продолжая помешивать свой чай. — Что ж, я уверен, что королева Вик в полной мере оценит ваши усилия — усилия, в которые, как я полагаю, не входит ведение дипломатических переговоров.
Брюс прокашлялся, снова заерзал на стуле и предпринял попытку взять свою чашку.
— Ну, когда я работаю с другими агентами, я не мастак насчет разных там разговоров. Я скорее... хмм...
— Грубая сила.
Герцог понял, что попал в точку. Брюс был больше, чем просто кулаки и пистолеты. Сассекс это знал. Но, работая кулаками и пистолетами, этот агент чувствовал себя уютнее, чем занимаясь дипломатическими аспектами деятельности министерства. Брюс также знал это, и его это вполне устраивало.
— Нет ничего плохого в том, чтобы быть человеком не слов, а дела. Уверяю вас, есть немало членов парламента, которым лучше бы вести открытые дебаты в местных пабах, чем в Палате лордов. Врезать кому-нибудь по физиономии — это произвол, акт насилия. Но сделать то же самое тому же человеку в трактире «Проспект Уитби» — это уже просто спорт. — Сассекс улыбнулся, а Брюсу вдруг ужасно захотелось в туалет. — У вас в этом мире есть свое место, агент Кэмпбелл, но я обязан выяснить, находится ли оно в министерстве.
Брюс наморщил лоб и слегка наклонился вперед.
— Боюсь, что я не совсем понимаю вас, ваша светлость.
Герцог виртуозно точным движением намазал свою ячменную лепешку девонширскими сливками. Он поднял глаза на агента и улыбнулся.
— Среди ваших коллег мало кто об этом знает, но я не удивлюсь, если организация не дотянет и до конца года.
Брюс часто заморгал.
— Черт побери! — прошептал он, поднося чашку к губам и далеко отставив мизинец в сторону. Кое-чему он в Лондоне все-таки научился.
Дамы вокруг снова ужаснулись и удостоили его следующим раундом осуждающих взглядов, но на этот раз он был слишком шокирован, чтобы обращать на них внимание.
— Да. Я вижу, для вас эта новость является полным сюрпризом. — Сассекс уничтожил свою лепешку и промокнул кончики рта льняной салфеткой. — Я знаю, что вы уже успели привыкнуть к определенному образу жизни — как и ваши дети.
Его дети? Брюс немного выпрямился и предусмотрительно медленно поставил свою чашку, в то время как вторая рука под столом сжалась в кулак так, что побелели костяшки пальцев.
— Насколько я понимаю, их у вас немало. Некоторые от вашей очаровательной женушки... — герцог слегка наклонил голову, и на губах его расцвела крокодилья улыбка, — другие — нет.
Несмотря на то, что в зале для чаепитий было довольно прохладно, Брюс почувствовал, как по затылку у него поползла струйка пота. Он обнаружил, что его страх перед Сассексом быстро идет на убыль. Этот англичанин лезет в дела, которые его явно не касаются.
— При всем уважении к вашему титулу и вашему положению в Тайном Совете ее величества, ваша светлость, не пошли бы вы к чертовой матери, — сдавленно прошипел он.
— А все дело в том, мой колониальный друг, что вам следовало бы проводить меньше времени на боксерских поединках, а чаще бывать за карточным столом, — промурлыкал он, принимаясь за бутерброд с лососиной. — Тогда бы вы знали, что имеет смысл подружиться с крупье до того, как начнет тасоваться колода.
Брюс слышал то, что говорил Сассекс, но внимание его разделилось. Голова его уже частично была занята высчитыванием сумм, мыслями о том, что скажет по этому поводу его жена Грейс, а перед глазами стояли сияющие лица его многочисленных детей.
— Я поиграл достаточно, — осторожно ответил он. — А каким образом вы собираетесь снимать колоду?
— Саунд доказал, что не может эффективно справляться с... с этой его организацией, — продолжал Сассекс. — Министерство всегда в меньшей степени представляло интересы короны, и в большей — его собственные тайные планы. Я чувствую — и ее величество придерживается того же мнения, — что времена его прошли, и наилучшей защите интересов империи будет отвечать формирование новой структуры. Которая в большей степени будет заниматься тайными операциями, чем заботой о внутренних раздорах и опасностях, исходящих из-за рубежа. Название «британская разведка» подойдет ей как нельзя лучше, вы не находите? — Он надкусил свой сэндвич, и взгляд его уже не был направлен на Брюса, а мечтательно устремился куда-то на грандиозную картину, закрывавшую дальнюю стену комнаты. — Независимо от того, как именно мы назовем эту новую структуру нашего правительства, на меня будет возложена обязанность наполнить ее нашими лучшими умами и наиболее ценными кадрами.