Но женщины оказались слабым утешением в свете того, что ему пришлось увидеть и что он осмелился привезти обратно в Англию. А поскольку архив был ниже его (сразу в нескольких смыслах этого слова) и находился вне поля его зрения, именно сюда сбрасывались все эти вещи, чтобы позабыть о них навсегда. Тут находились дела, которые не оставляли ему другого выбора, кроме как заглянуть в уголки темных тайн министерства. Здесь были брелоки, которые изменяли ход времени, статуи и талисманы, способные влиять на поведение человека, и просто разные предметы на полках, которые нельзя назвать нормальными. Он сам слышал здесь шепот портрета, который при одном только взгляде на него мог пленить вашу душу и убить прямо на месте... или же, при правильном обращении, подарить бессмертие.
Здесь все было как-то неправильно. Совсем неправильно.
Скрип дверей архива, которые он прикрыл за собой, разнесся по всему подвалу отвратительным эхом. Интуиция подсказывала ему, что если и существовало на свете нечто такое, что могло бы заставить корону раз и навсегда отвернуться от министерства, оно должно находиться где-то здесь, на одной из этих бесчисленных полок.
Брюс подошел к столу напарников и положил на сторону, где обычно сидела Элиза, утреннюю газету. Теперь его фактическая соотечественница из страны птицы киви тоже находилась в этом архиве, среди других ненужных древностей этого мира. А если без шуток, она являлась для него самым близким звеном, соединяющим его с домом, и к тому же была специально отобрана, чтобы представлять здесь свою страну. Было грустно видеть ее павшей настолько низко. Потому что окончание ее карьеры здесь выглядело карикатурной насмешкой.
Он взглянул на другую сторону стола. Во внешнем облике Букса, обычно сидевшего здесь, было что-то такое, что вызывало у Брюса тревожное ощущение. Возникало такое чувство, что этот миниатюрный человек на самом деле представляет собой нечто гораздо большее, чем кажется на первый взгляд; впрочем, как и многие другие находящиеся здесь вещи. И он так же опасен. Брюс понятия не имел, почему этот англичанин пробуждал в нем такие чувства, но это было именно так.
Ни Букс, ни Браун не видели Брюса сегодня утром, когда уходили из министерства незадолго перед ленчем. Он подумал, уж не пытается ли Элиза как-то подбить клинья под своего нового партнера. Это было бы неудивительно; среди агентов ходили слухи, что она в свое время была по уши влюблена в Торна.
Брюс подошел к стороне стола Букса и попытался открыть главный выдвижной ящик. Заперто. Он попробовал два других ящика. Аналогично.
— Не вопрос, — прошептал он вслух и полез в карман своего пиджака.
И тут же слегка прикусил губу и застонал. Все его отмычки остались в ящике его собственного стола наверху. Идти за ними сейчас было рискованно: Букс и Браун могли вернуться в любой момент.
Он открыл лежащий на столе рабочий журнал с кучей всяких кодов.
— Черт! — выругался он, разглядывая всевозможные комбинации символов для хитроумной разностной машины архива. Код для приготовления чая. Различные коды для воспроизведения музыки. — Интересно, а для работы архива эта чертова штуковина что-то выполняет? Ладно, нет так нет, — согласился он, захлопывая журнал. — Сделаю это старым проверенным способом.
Брюс одернул свой пиджак и отправился вглубь архива.
Остановившись перед одной из полок, он задумчиво потер свою массивную квадратную челюсть.
— Тысяча восемьсот девяностый, — пробормотал он, — когда все это для меня и началось.
Здесь хранились не его дела, а дела его коллег-агентов. Брюс был не единственным, кто сталкивался с вещами странными, обескураживающими и абсолютно неестественными. Поэтому он был уверен, что, если ему не удастся найти какие-то улики против министерства в собственных материалах, он сможет обнаружить что-то в делах других агентов.
Ворча, Брюс опустился на четвереньки и принялся проверять все коробки подряд, начиная с нижней полки.
— Агент Хилл... Агент Дональдсон... Агент Торн... — Он даже толком не знал, что именно он ищет. Это было шесть лет тому назад, его первый год в министерстве. И, если честно, он понятия не имел, как устроена эта система регистрации документов. — Чтоб тебя, — в сердцах бросил он и наугад схватил следующий ящик с делом.
Напрягая зрение при свете тусклой газовой горелки, он с трудом прочел приклеенную на боку небольшую этикетку:
АГЕНТ ДОМИНИК ЛОХЛИР МЕСТО НАЗНАЧЕНИЯ: КАПСКАЯ ПРОВИНЦИЯ, ЮЖНАЯ АФРИКА ДЕЛО № 18901022CCAS
— Хорошее начало, ничем не хуже других, — сказал он, открывая коробку.
Журнал с материалами по этому делу был тонким. Обычно это означало, что оно относилось к категории «открыто и закрыто»; такие дела Брюс любил больше всего. Два дня работы собственно по заданию, а остаток недели (или даже двух недель — в зависимости от того, как подать обстоятельства) посвящается местным красоткам. По крайней мере, именно так он сам действовал в Южно-тихоокеанском и Азиатском регионах. Он только один раз бывал в Капской провинции; и хотя некоторые части этой страны очень напоминали его родину, возвращаться туда желания не было. Австралия и Южная Африка имели большие проблемы с туземным населением, но дикари из Капской провинции были слишком упрямыми.
В тусклом освещении архива рукопись Лохлира рассказала ему историю дела № 18901022CCAS; к счастью с каллиграфией у этого агента было все в порядке. Меньше приходилось напрягать зрение.
Волнения в Зулуленде всегда вызывали беспокойство со стороны короны и империи. Это общеизвестный факт. Однако последние события там заставили Министерство особых происшествий действовать. За минувшую неделю были найдены мертвыми несколько героев кампании в Зулуленде 1881 года, причем обстоятельства этих смертей невозможно объяснить с точки зрения традиционной науки. Вскрытие тел лорда Ричарда Кастлбери, сэра Фредерика Робертса и первого лейтенанта Рэнделла Моррисона не выявило никаких следов химических веществ, каких-либо смертельных ран или следов ожогов от высокочастотного оружия. Их тела, как снаружи, так и изнутри, естественным образом окаменели. По скорости процесса окаменения доктора пришли к выводу, что, если бы вскрытие задержалось еще на два дня, трупы лорда Кастлбери, сэра Робертса и лейтенанта Моррисона затвердели бы настолько, что их дальнейшее обследование стало бы весьма проблематичным.
Брюс огляделся по сторонам и вдруг обратил внимание, какая тишина стояла в архиве. Был слышен только постоянный гул министерских генераторов, но уже через несколько минут пребывания здесь он превратился в синоним тишины, как будто они работали сообща, чтобы создать эту зловещую атмосферу, от которой мурашки бегали по коже.
— Элиза, — проворчал он, пролистывая страницы вперед. — Как, черт побери, ты это выдерживаешь?
Амулет Чаки, согласно тщательному расследованию, проведенному мною и агентом Аткинсом (временно направленным сюда из лондонского офиса), являясь, пожалуй, самым сильным амулетом из всех, которые я встречал, действительно обладает поразительными свойствами, и всем, кто вступает в контакт с этим амулетом, следует принимать меры предосторожности.
— Ну вот и нашел, — тихо усмехнулся Брюс, продолжая вчитываться в записи агента Лохлира.
Амулет не представляет собой ничего особенного — он вырезан из окаменелой коры дерева и имеет отверстие внутри, которое позволяет ему вмещать в себя небольшое количество жидкости. Внешний вид его является вполне обычным для талисманов народа Зулуленда: щит с двумя копьями, скрещен...
— Ну же, давай ближе к делу, приятель, — прошипел Брюс, быстро водя пальцем по записям. — Просто расскажи мне, что делает эту чертову штуковину такой опасной! — Если бы удалось найти подтверждение того, что в министерстве содержатся настолько опасные артефакты, это удовлетворило бы Сассекса.
...объяснить невозможно, вероятно, это какое-то свойство дерева либо процесса его окаменения, но жидкость — а в данном конкретном случае это кровь Зулуса Чаки — сохранилась в нетронутом виде, не изменив даже своей температуры, как будто ее взяли у вождя зулусов буквально сегодня.
Брюса слегка передернуло, он нервно сглотнул. В горле першило. Ему срочно требовалось чего-нибудь выпить. Предпочтительно виски.
Легенда, — в которой, как мы полагаем, основное повествование было много раз изменено и приукрашено местными жителями в соответствии с собственными интересами и с целью поднятия статуса племени среди других племен, — гласит, что Чаке стало известно о том, что его сводный брат Динган и родной брат Мхлангана планируют его убить. Чака направился к дереву, которое считалось священным и обладающим силой богов, поскольку в него несколько раз попадала молния, а оно продолжало расти и пышно цвести, как в тропиках. Там Чака вместе с верной ему колдуньей-врачевательницей совершили ритуал кровопускания, который по нашим расчетам должен был убить короля Чаку либо полностью обессилить его.
Брюс покачал головой. Его жизнь до службы в министерстве, возможно, не была такой захватывающей, но зато определенно была более простой. Заложив это место в журнале пальцем, он заглянул в коробку, и по спине у него пополз холодок.
Свет газовой горелки едва попадал внутрь, но на резном узоре и выемках амулета Чаки плясали странные тени. Одно дело было читать про эту вещь, а совсем другое — видеть ее. Однажды на задании в Батавии он столкнулся нос к носу с коброй. Точно так же, двигаясь медленно и плавно, как тогда он вел себя по отношению к страшной змее, он сунул руку в коробку. Вся разница заключалась в том, что на этот раз Брюсу было по-настоящему страшно.
Какой гладкий. Несмотря на все трещинки и выемки, деревянный амулет был очень гладким, словно шелковая ткань. И еще теплым. Он чувствовал, как в голове его громко пульсирует сердце. Или не сердце? Ритм, отдававшийся у него в голове, был слабым, но все же напоминал бой барабанов, который он слышал во время командировки в Капскую провинцию.