Элиза ей, без сомнения, понравилась бы. Они бы с ней точно поладили. Другое дело его отец. Он, вероятно, вообще спустил бы собак на эту отпетую колониалку.
Веллингтон вздохнул, перевернулся на бок и несколько раз ударил кулаком по подушке. Здесь было легко выйти на ментальную связь с отцом, в его естественном окружении. На самом деле архивариус даже не особо удивился бы, если бы из-за угла вдруг выглянуло его раздраженное едкое лицо — но Говард Букс сейчас никогда не покидал своего имения. За эту небольшую слабость его сын всегда был ему очень благодарен.
В действительности Веллингтон хотел оставаться бодрствующим ради своей напарницы, но при этом чувствовал, что сознание его начинает куда-то милосердно ускользать, чтобы он мог не думать о своем отце, — было неприятно снова выслушивать его поучения. Не было ни малейшего желания слышать в голове его голос, пока в этом нет крайней необходимости. А вот что ему действительно было нужно, так это поспать. И хотел он того или нет, но сон все-таки настиг его.
Глава 23,в которой мисс Браун среди ночи нарушает свое молчание, а мистер Букс на рассвете отказывается от исключительно хорошего пистолета
Вечеринка оказалась действительно потрясающей. Элиза запахнула халат и закрыла тяжелую дубовую дверь. Она привыкла ускользать с вечеринок раньше других, а те, кого она оставила на оргии, были так увлечены созданной ими атмосферой гедонизма, что вряд ли заметили ее отсутствие. По ее расчетам, она успела возбудить достаточное количество людей, другим помогла освободиться от одежды и при этом каким-то образом умудрилась сохранить значительную часть своего целомудрия.
Ну, по крайней мере, на этот раз.
Хотя это и не имело особого значения, но почему-то неодобрение Веллингтона, высказанное по поводу оргии, изменило ее планы на сегодняшнюю ночь. Она надеялась во время действа очаровать одного — или нескольких — членов общества, но обнаружила, что, несмотря на непростой характер их взаимоотношений, ей не все равно, что подумает Велли. И она решила для себя, что сегодня состоится просто первое знакомство. И ничего более.
Она и так оставалась там достаточно долго, чтобы произвести впечатление, — в отличие от другого человека.
Жена одного из кандидатов, которую гости называли Далия Фэрбенкс, вышла из игры намного раньше Элизы, и это определенно не осталось без внимания, Особенно со стороны лорда Дивейна. Элиза уже поднималась по лестнице с единственным желанием — хорошенько поспать, когда вдруг услыхала всхлипывания, доносившиеся из одной из комнат. Быстрый осмотр места показал, что дверь номера Фэрбенксов приоткрыта. Элиза мягко скользнула через холл и распахнула дверь настежь.
Перед ней предстала Далия. Корсет бедняжки был перекошен, темные волосы спутаны, а когда она повернулась лицом к своей ночной гостье, ее зеленые глаза оказались полны слез.
— Я... — Она замотала головой, и нижняя ее губа предательски задрожала. — Я не знаю, зачем я здесь.
Элиза поглубже вгляделась в глаза Далии Фэрбенкс, и по спине у нее пробежал холодок.
Она в два шага преодолела расстояние до глупой женщины и отвесила ей звонкую пощечину. Звук ее эхом разнесся по комнате, а рука Далии дернулась к щеке. Прежде чем та успела прийти в себя, Элиза уже вставила в граммофон музыкальный цилиндр. Когда комнату заполнили первые энергичные аккорды «Красавицы Белл» в проникновенном исполнении Кэти Лоуренс, Элиза продемонстрировала то, что делало ее таким выдающимся агентом доктора Саунда: свои знаменитые опрометчивые решения.
— Я не знаю, кто вы такая, но одно знаю наверняка — вы не леди Далия Фэрбенкс.
Два сильных потрясения, пережитых за столь короткий промежуток времени, заставили миниатюрную женщину воззриться на нее с открытым ртом.
— Но мне... сказали, что вы немая.
— Мои поздравления, — отрезала Элиза. — Теперь, когда мы обе знаем секреты друг друга, мы можем быть откровенны. Так кто вы такая?
Женщина натужно сглотнула, пытаясь собрать все свое мужество.
— А вы кто?
Элиза наклонилась к ней, закрыв собой мерцающий свет газовой горелки.
— Я скажу вам, кто я: еще одна курица в лисьей норе. Другими словами, я единственный человек, которому вы можете здесь доверять.
— Я Молли, — сдавленно произнесла та, — журналистка из «Трибьюн». — Она часто заморгала, отчего стала выглядеть еще более застенчиво. — Ну, пока больше корректор; но мне просто представился шанс...
Элиза откинула голову назад и прошипела:
— Вот это эффектно, как раз то, что нужно для такого уикэнда, — любители! — Она бросила взгляд через плечо, убедившись, что дверь плотно закрыта, а затем, прищурившись, снова посмотрела на Молли. — А ваш «муж» тогда, я полагаю, и есть тот человек, который вас в это втянул?
—Да, это Фред. Фред Эббот.
«Нет, только не он!»
— Фред Эббот — этот корреспондент «Трибьюн», который развлекается тем, что вовсю критикует промышленных баронов, банкиров и прочую элиту империи?
—Да. — Молли даже хихикнула. — Одним из преимуществ пишущей братии является определенная анонимность. Люди знают твои работы, но не догадываются, что ты стоишь прямо рядом с ними. Фред является моим наставником в «Трибьюн».
— Повезло вам, — фыркнула Элиза.
— Мы с Фредом слышали, что здесь творятся какие-то дикие вещи. Нам удалось подкупить настоящих Фэрбенксов и...
— Молли, дорогая, мне нет ни малейшего дела до того, каким образом вы сюда попали. Но мне необходимо знать, что вы делали после того, как оказались здесь. — Она глубоко вздохнула. — Например, в то время как ваш коллега-журналист вовсю увлечен десертом, вы сидите тут и рыдаете.
— Но вы ведь тоже рано ушли оттуда, — пробормотала Молли, и тут Элиза поняла, что той никак не больше двадцати лет. Она была похожа на давшую себе волю девочку-подростка, которую застукали целующейся с молодым конюхом.
— Разница состоит в том, что я сделала вполне достаточно для того, чтобы они запомнили, что я там была, прежде чем они начали предаваться глупым бессмысленным излишествам. — Элиза вздохнула. — Я думаю, что вам и вашему плодовитому партнеру необходимо немедленно уехать. Это все намного более опасно, чем вы можете себе представить.
Молли нервно сглотнула и попыталась продемонстрировать некое подобие профессионализма.
— Но это же совсем небольшой обман, они просто...
Элиза наклонилась к молодой женщине и внимательно посмотрела ей в глаза.
— Дело здесь не просто в плотских утехах, все гораздо сложнее. Эти люди несут ответственность за целый ряд убийств.
Вы думаете, что тайное общество, которое ни во что не ставит жизни женщин и детей, остановится перед тем, чтобы убрать каких-то двух журналистов?
Она еще долго не отрываясь смотрела Молли в глаза, а затем спросила:
— Вы мне верите?
Голос ее прозвучал очень жестко; она часто слышала, как таким тоном во время операций говорил Гарри. И, похоже, это сработало, потому что Молли кивнула и заметно дрогнувшим голосом ответила:
—Да-а...
— Вот и хорошо, а теперь скажите мне, не говорили ли вы здесь между собой о вашей настоящей профессии?
Молли густо покраснела, а сердце Элизы оборвалось.
—Дайте-ка угадаю. После вашего приезда вы поднялись к себе в комнату и принялись скакать на этой кровати с криками: «Да, да, мы сделали это и проникли внутрь тайного общества!»
Молли снова не ответила, но агенту этого уже и не требовалось.
— Что ж, — она указала в сторону по-прежнему весело играющего граммофона, — к большому сожалению для вас, в нем содержится подслушивающее устройство, так что вам на самом деле будет лучше убраться отсюда побыстрее. Оставьте свои вещи. Найдите своего партнера. И бегите. Немедленно.
Журналистка вытерла слезы и кивнула.
— Да, так, наверное, будет лучше всего.
В душе Элизы шевельнулось сочувствие. Когда она была так же молода, кто-то тоже взял ее по свое крыло. Она обняла молодую женщину.
— Все будет хорошо, Молли. Просто бегите отсюда сегодня ночью и не оглядывайтесь назад.
Бедняга уже была не способна ни на какое жульничество, она просто стояла и всхлипывала Элизе в плечо. Сработал какой-то инстинкт, и Элиза, нежно поглаживая Молли по спине, стала раскачивать ее взад-вперед, повторяя слова утешения, которые когда-то говорила ей мама.
Затем Элиза отодвинула Молли от себя и слегка встряхнула ее.
— Значит, вы дождетесь своего партнера, а потом тут же уберетесь отсюда, так?
Девушка кивнула, и Элиза направилась к двери. За спиной она услышала, как Молли тихо сказала:
— Спасибо вам, кем бы вы ни были.
Снизу по-прежнему доносились драматические стоны представителей Общества Феникса. Возможно, именно излияния журналистки Молли заставили ее испытать угрызения совести по отношению к Констанции, племяннице Дивейна. Молодая девушка привлекла Элизу к себе и поцеловала, крепко и жадно. Элизе пришлось подавить горячее желание высвободиться от ее объятий. На языке Констанции чувствовался сильный привкус настойки опия. Элиза ушла, когда Дивейн забылся в ласках своей юной племянницы. Задержись она еще хоть на миг, скорее всего, и сама стала бы его следующей добычей.
Приятели Гарри называли это нисходящей спиралью. Посмотрев выступление группы летчиков, которая позднее по предложению королевы превратилась в КИА — Королевский имперский аэрокорпус, в пабе на аэродроме они с Гарри присоединились к двум элегантным джентльменам, на лицах которых еще виднелись пыль и сажа, оставшиеся после полета. Они тогда беседовали о «нисходящей спирали» — термине, обозначающем ситуацию, когда при поломке самолета пилот и стрелок оказываются пригвожденными к своим сиденьям невероятным давлением, и мир их по спирали скользит в небытие.
Именно такое чувство было у Элизы сейчас. Нисходящая спираль. Веллингтон, Констанция. Молли. Это было падением в безумие, и теперь уже она — а не Гарри — должна стать тем спасительным маяком, который дарит луч надежды. У Молли был шанс — слабенький, но все-таки шанс. Констанция? Бедная девушка, по-видимому, и дальше будет находить утешение в настойке опия, которую, без сомнения, поставляет ей тетушка Оливия.