Я не справлюсь с этим.
Спина у меня болит. В висках пульсирует. По щекам течет пот. Убираю волосы с разгоряченного лица. Мне страшно. Все развивается по наихудшему сценарию, я больше не питаю никаких иллюзий. И почему я решила, что смогу организовать большую вечеринку в одиночку? Это слишком сложно.
Хочется плакать.
Нет. От слез толку не будет.
Не вполне осознавая, что делаю, я медленно лезу в карман и достаю телефон. И звоню Сьюзи.
Я не собираюсь просить ее о помощи. Не могу зайти так далеко. Но если она опять предложит… тогда я на все соглашусь.
– Бекс, привет! – моментально отзывается она.
– Сьюзи, как дела? – робко спрашиваю я.
Не стану упоминать о вечеринке. Подожду, пока она сама вспомнит о ней.
– Я все еще в ярости! – горячо говорит Сьюзи. – Знаешь, что я сегодня сделала? Собрала всю команду Тарки и спросила: «Почему вас с ним не было? Почему никто не присутствовал на фотосессии?» И знаешь, что самое плохое? Один из них был там! – Ее голос звенит от негодования. – Он сказал, ему все это показалось странным, но он решил, что так теперь принято в мире моды, и не стал вмешиваться. Все, Бекс, я становлюсь менеджером Тарки. У тебя есть известия от Дэнни? Я ему звоню, но он не желает со мной разговаривать.
– На мои звонки он тоже не отвечает. – Слышу, как кто-то вскрикивает, потом еще какой-то стук.
– Уилфи! Перестань! Бекс, мне нужно идти. Как ты там?
Она и слова не сказала о вечеринке.
Неожиданно чувствую себя униженной. Я не могу ни о чем просить. Не могу признаться, что замучилась с грязным шатром, что у меня нет денег, нет работы, нет идей.
– У меня… все хорошо. Поговорим позже, Сьюз…
Даю отбой и какое-то время сижу неподвижно и без единой мысли. На улице становится прохладно, смеркается. В доме Дженис зажигается свет. Беру телефон и нажимаю «Джесс».
Я приглашу ее выпить чаю, она увидит шатер и вызовется помочь мне. Она обязательно сделает это. Я должна была обратиться к ней давным-давно. Она же моя сестра, в конце-то концов!
– Привет, Джесс! Ты где? Хочешь чаю?
– Мы с Томом в Стаффордшире. Я приехала поработать в музее. Не смогла больше находиться рядом с Дженис. Ты не поверишь, что она учудила.
– Что?
– Выкрала наши противозачаточные средства. Она это отрицает, но я-то знаю. А иначе с какой стати наши презервативы оказались в ящике в ее спальне? Я ей сказала: «Не говорите мне, что они ваши, все равно не поверю». Тем более что это особые экологические презервативы, о каких она слыхом не слыхивала. Мы страшно разругались. Мартин скрылся в саду, он был так смущен.
Несмотря на свое полубезумное состояние, я смеюсь, представив, как Джесс с Дженис собачатся из-за презервативов.
– Поэтому нам пришлось свалить на несколько дней, – продолжает Джесс. – Бекки, я ее не выношу. Что мне делать? Тебе так повезло, что твоя свекровь не вмешивается в ваши дела.
– Э… да, – мямлю я. – Ты права.
– У меня второй звонок. Можно перезвонить тебе позже?
– Конечно! – Я стараюсь говорить беспечно. – Передавай привет Тому.
Экран мобильника гаснет, и вокруг становится еще темнее.
Утыкаюсь головой в колени. Вся остававшаяся энергия ушла на эти два звонка. У меня больше ничего нет. Нет надежды, нет планов, нет ответов на вопросы. Мне придется признать поражение. Придется отменить вечеринку. Все ужасно. Я не справилась.
Громко всхлипываю и прячу лицо в ладонях.
Позвоню Бонни и попрошу ее написать письма гостям. Придумаем какое-нибудь извинение. Люк может отправляться в Париж. Он никогда не узнает о моих планах. Жизнь пойдет своим чередом. Это самое простое решение. Это единственное решение.
– Ребекка?
Чей это голос? Сквозь слезы вижу высокую, скрытую тенью фигуру.
– Элинор? – Сейчас упаду в обморок. – Что вы здесь делаете? Вы не должны сюда приходить. Я здесь живу. Что, если вас увидит Люк или мои родители…
– Люка нет дома, – спокойно отвечает Элинор. На ней серое пальто с поясом от «Шанель», которое я же и продала ей. – Здесь только вы и Минни. Мой водитель удостоверился в этом, прежде чем привезти меня сюда.
Ее водитель? Откуда он у нее, из контрразведки?
– Буду краткой. – Ее глаза смотрят поверх моей головы. – Я снова хочу предложить вам свою помощь. Думаю, вы отвергли ее слишком поспешно, по причине, о которой я могу только догадываться. Мне все же кажется, что нужно лично связаться с сэром Бернардом Кроссом. Я могу попросить его назначить встречу Люка со Скотт-Хьюзом на другое время, и, уверена, он не откажет. – Она колеблется. – Если вы согласны, пожалуйста, дайте мне знать об этом.
– Спасибо, – уныло бормочу я. – Но теперь это не имеет значения. Я отменяю вечеринку.
– Отменяете? Почему?
– Потому что я не справляюсь. Это сплошной кошмар. Я выменяла этот шатер, но он весь в плесени, и я не отчишу его вовремя, к тому же он недостаточно большой. У меня кончились деньги, и я хотела просить о прибавке, но меня отстранили от работы, а Люк едет в Париж… – Я вытираю глаза. – Так какой смысл рыпаться дальше?
Элинор холодно смотрит на линялую палатку.
– И вам некому помочь? Может, это сделает ваша подруга Сьюзи?
Как?.. Боже, понятия не имела, что она знает ее имя.
– Дело в том… – Я краснею – Я сказала подругам, что не нуждаюсь в их помощи.
В темноте я едва различаю Элинор. Уговариваю себя предложить ей чаю, надеясь, что она откажется, но тут снова раздается ее голос, еще более напряженный, словно через силу.
– Я помню наш разговор и последние несколько недель постоянно думаю о нем. Вы очень восприимчивая молодая женщина, Ребекка. И вы правы: я никогда ничего не делала для Люка безвозмездно. Всегда… ждала от него чего-то взамен. А теперь я хочу исправить такое положение дел. Вот почему я готова помочь вам.
– Элинор… вы очень добры. Но, как я уже сказала, даже если Люк не поедет в Париж, я не смогу вовремя управиться со всеми делами. – Поднимаю заплесневелый угол брезента и роняю его. – Вы думаете, можно принять двести человек в этом вот безобразии?
– И вы решили сдаться?
Меня ранит ее тон. Ей-то какое дело? Это не ее вечеринка. Ее даже не пригласили.
– Похоже, что так. Да. Я сдаюсь.
– Меня это возмущает. Никогда прежде вы не отказывались от своих намерений. Вы ошибались, да. Были неотесанны, импульсивны. Глупы.
Она так пытается поднять мне настроение?
– Ладно, спасибо. Я усекла общую картину.
– Но вы всегда были упорной, – продолжает Элинор, словно не слыша меня. – И никогда не отступали, неважно, какие препятствия вставали на вашем пути. Меня всегда восхищало это.
Она восхищалась мной? С меня довольно.
– Боюсь, на этот раз препятствия оказались непреодолимыми, – устало говорю я. – Может, я все-таки не суперженщина.
– Если у вас есть сила воли и достаточно средств, то все достижимо.
– В этом-то и загвоздка! – взрываюсь я. – Вы не поняли? Меня отстранили от работы! На моих карточках нет денег! У меня нет ни единого чертова…
– У меня есть деньги, – обрывает меня Элинор.
Я в недоумении таращусь на нее. Она имеет в виду, что… Не может быть, чтобы…
– У меня есть деньги, – повторяет она. – Мы будем… действовать сообща.
О господи.
Сообща? Она хочет, чтобы мы занимались вечеринкой вместе?
– Элинор… – Идея настолько абсурдна, что я готова рассмеяться. – Вы это не всерьез. Люк… Он…
– Люк ничего не узнает. Никогда.
– Мамочка! – Минни стремглав вылетает из дома, затем останавливается как вкопанная. – Леди-и-и-и-и-и! – Она радостно бросается к Элинор.
– Элинор. Вы не можете… Вы понимаете, как все плохо? Знаете, как прореагирует Люк, если…
– Знаю. Я не могу ничего дать Люку. – В ее голосе нет ни малейшей жалости к себе. – Он вычеркнул меня из своей жизни. Он не доверяет мне. Любой подарок будет отвергнут. Согласившись на мое предложение, вы дадите мне возможность исправить это. Я смогу преподнести ему подарок… какой сделала бы ему его настоящая мать.
Что? Она назвала Аннабел его настоящей матерью?
Это слишком трудно для меня. Было куда как проще, когда Элинор была стервозной ведьмой, с которой мы не имели никаких дел.
– Если вы отвергнете мою помощь, – бесстрастно добавляет она, – значит, вы откажете мне в последнем шансе.
– Пазл? – Минни с надеждой лезет в сумочку Элинор. – Пазл?
– Вот он, Минни. – Элинор достает коробку и вручает Минни. – Держи, я в полном смятении. Я не могу… Я не должна… Я…
Люк никогда не узнает.
Нет…
Но ему не придется отменять… У Люка будет вечеринка…
– Возможно, вам нужно время, чтобы все обдумать, – говорит Элинор, и я гляжу на нее так, словно вижу впервые. Дорогая сумочка, на руках перчатки, волосы слегка развевает ветер. Она похожа на тень, призрак. И эта тень явно взволнована.
Поразительно. Элинор Шерман, высокомерная великосветская львица, впервые в жизни не приказывает мне, не читает нотаций. Она просит. И смиренно ждет моего ответа.
По крайней мере, насколько смиренной можно быть в пальто от «Шанель» и с шофером наготове.
– Хорошо, – медленно говорю я и внезапно улыбаюсь. – Хорошо, Элинор. Вы в деле.
– Спасибо. – Элинор медлит. – Ребекка, я хочу сказать кое-что еще. Знаю, вы собирались устроить эту вечеринку в одиночку. Знаю, вы гордитесь своей независимостью. Но вы не должны недооценивать то удовольствие, которое получат другие, отдавая должное Люку всеми доступными им способами.
– Моя подруга Сьюзи сказала мне примерно то же, – киваю я. – Она хотела помочь, но я ей не позволила.
Морщусь, вспомнив обиженный голос Сьюзи: «Дело не только в тебе, понятно? Не то чтобы мы думали, будто ты не справишься.
Просто Люк не только твой муж, но и наш друг, и мы хотим сделать ему что-то приятное».
Ей действительно хотелось внести свой вклад. А я, гордячка, отказала ей в этой малости. Даже сейчас я ни о чем не попросила ее, верно? Ждала, когда она сама предложит помощь.