ерестройки с целью перехода к рыночной экономике, основанной на денежных потоках. Это приведет к продолжительному экономическому росту.
Я могу заверить вас, что МВФ будет продолжать поддерживать ваши усилия по реализации экономической программы в эти тяжелые времена. Я прекрасно осознаю те трудности, которые вам предстоит еще преодолеть, но я также знаю и то, что не существует легкого пути для восстановления экономической стабильности и создания условий для роста».
Казалось, марафонский бег близок к окончанию. Однако с решением вопроса о кредитах МВФ американцы тянули при правительствах и Степашина, и Путина, и Касьянова.
«Петля» над Атлантикой
Между тем, несмотря на предпринимаемые нами меры, направленные на привлечение и восстановление доверия иностранных инвесторов, несмотря на то, что наиболее крупные иностранные компании не покинули российский рынок после событий 17 августа, экономические двусторонние отношения России с зарубежными странами оставляли желать лучшего.
И опять многое упиралось в позицию США. На 20-е числа марта было назначено заседание российско-американской комиссии, которую возглавлял со стороны США вице-президент А. Гор, а с нашей — постоянно сменявшие друг друга председатели правительства Черномырдин, Кириенко, а теперь и я.
Мы провели серьезную подготовку к поездке. Заранее в США для проведения переговоров с американцами прибыли несколько членов кабинета. Я подготовился к участию не только в пленарных заседаниях комиссии, но и в ее профильных комитетах. На заседании Комитета по развитию делового сотрудничества решил сделать упор на вопрос об экспорте в США российской стали — «стальное лобби» США оказывало серьезнейшее давление на американскую администрацию, пытаясь закрыть для России доступ на их рынок, и с этой целью было активизировано антидемпинговое расследование. Между тем от экспорта стали зависело благополучие нескольких наших крупных металлургических заводов — производство на них, в свою очередь, «по цепочке» влияло на оживление значительной части промышленности. Меня перед поездкой посетили многие директора таких предприятий с просьбой защитить их интересы.
В наследство нашему правительству досталась и нерешенная проблема финансирования Эксимбанком США совместного проекта создания самолета Ил-96МТ. Что касается нас, то мы выполняли все свои обязательства, начиная от регистрации самолета вне России и кончая выделением кредита Внешэкономбанка.
Я намеревался поднять вопрос и об американской сертификации самолета Ан-124-100, который уже был сертифицирован в качестве гражданского грузового судна Международным авиационным комитетом (МАК). От американской сертификации зависела эксплуатация этого самолета на рынке авиаперевозок в США, в чем мы были очень заинтересованы.
И, конечно, собирался остановиться на такой застарелой проблеме в наших экономических отношениях, как предоставление России на постоянной основе режима наибольшего благоприятствования в торговле с Соединенными Штатами. Наряду с этим особое внимание решил уделить поощрению экономического сотрудничества между двумя странами на региональном уровне — нашим Дальним Востоком и западным побережьем США.
Хотел заострить вопрос о поддержке американской стороной в виде дешевых кредитных ресурсов российского малого предпринимательства, расширения сотрудничества в агробизнесе, включая выход на российский рынок крупнейших американских машиностроительных корпораций «Кейс» и «Джон Дир». Помимо импорта сельскохозяйственной техники мы хотели создать с ними совместные компании в России.
Намечена была встреча и с представителями крупного американского бизнеса, которых я намерен был пригласить к самому активному сотрудничеству с нами.
В целом экономическая программа визита в США была сверстана хорошо. Правительство считало своей главной задачей защиту за рубежом интересов отечественного бизнеса вне зависимости от форм собственности. В большинстве из упомянутых мною проектов были заинтересованы акционерные общества, частные предприниматели.
И, конечно, поездка в США давала возможность провести беседы с президентом, вице-президентом, государственным секретарем по всем аспектам российско-американских отношений. А такой разговор, как показала беседа с Тэлботтом, был крайне необходим.
18 марта, то есть буквально накануне поездки, поздно вечером мне позвонил А. Гор. После обмена приветствиями и взаимной констатации важности предстоящей встречи в Вашингтоне Гор перешел к событиям в Косове. Высказал опасения насчет того, что «Белград может в любой момент начать широкомасштабное наступление». Россия не обладала подобной информацией. Потом, заметив, что «косовскую проблему можно решить мирным путем», Гор добавил: «Поверь, бомбардировки — это не наш выбор».
Как я понял, он хотел, чтобы мы «приняли политическое заявление, из которого было бы ясно, что именно Белград несет ответственность за срыв переговоров»[34].
— Хочу сказать откровенно, — ответил я. — Если мы подпишем такое заявление, то это может быть расценено как наше предложение ударить по Югославии. Мы не пойдем на это.
Стало ясно, что «косовская нота» начинает звучать все отчетливее в связи с предстоящей встречей в Вашингтоне. Помощник вице-президента США Л. Ферт 22 марта, подчеркнув, что читает заранее подготовленный текст, сообщил следующее по телефону помощнику председателя правительства К. И. Косачеву:
«1. В Вашингтоне считают предстоящий визит Е. Примакова очень важным для обеих сторон.
2. Этот визит будет проходить на фоне быстро развивающейся ситуации вокруг Косова.
3. Американская сторона дает еще один шанс С. Милошевичу, направив в Белград Р. Холбрука.
4. Если эта встреча не принесет желаемых результатов, С. Милошевич будет нести всю полноту ответственности за последствия, включая проведение военной операции.
5. Главное, чтобы Е. Примаков понимал серьезность ситуации и чтобы возможные действия американской стороны не явились для него сюрпризом. Американская сторона хочет быть в этом вопросе абсолютно понятой».
От себя Л. Ферт добавил, что эта информация «ни в коем случае не означает совета Е. Примакову отменить свою поездку».
К. И. Косачев зашел ко мне в кабинет, когда там находились министр иностранных дел И. С. Иванов, директор СВР В. И. Трубников. Я задиктовал следующий ответ, получивший их одобрение, который был передан Ферту для вручения Гору: «Примаков также считает свой визит в США очень важным. Он тщательно готовится к предстоящим переговорам. Но, получив ваш сигнал, просил передать следующее. В Вашингтоне хорошо известна позиция России — мы против применения силы в отношении Югославии. Тем более что при всей сложности ситуации мы не считаем исчерпанными политические меры. Если США все же пойдут на военную акцию против Югославии, то Примакову, естественно, не останется ничего иного, как прервать свой визит».
Мы пришли к выводу, что позиции полностью определены. Пишу обо всем этом да и о дальнейших перипетиях, связанных с решением развернуться над Атлантикой, столь подробно не в последнюю очередь из-за тех спекуляций, которые позже появились в наших СМИ. Одни разглагольствовали на тему об «экспромте» решения развернуть самолет за три часа до планировавшегося приземления на военной базе вблизи Вашингтона, где обычно принимали правительственные воздушные корабли. Другие — в том числе и некоторые политические деятели — упрекали меня за то, что не прибыл на место, не отправился сразу же в Совет Безопасности ООН и не выступил с его трибуны, разоблачая готовящийся военный удар по Югославии. Авторы этих упреков, по-видимому, забыли, что я летел в Вашингтон, а ООН и Совет Безопасности находятся в Нью-Йорке, что его созыв и тем более приглашение выступить на его заседании не делаются с кондачка, если вообще в сложившейся ситуации это было возможным.
После обмена мнениями через Ферта продолжались контакты между сторонами чисто технического порядка, связанные с деталями визита. Ни в какой форме больше тема событий в Косове и вокруг Косова по телефону и факсу не поднималась.
23 марта утром самолет, взлетевший с правительственного аэродрома Внуково-2, взял курс на США с промежуточной посадкой в Шенноне. Со мной летели губернаторы Э. Э. Россель, К. А. Титов, В. А. Яковлев, несколько министров, В. В. Геращенко, видные бизнесмены В. Ю. Алекперов, Р. И. Вяхирев, М. Б. Ходорковский, помощники и другие. Работа над документами, проектами моих выступлений продолжалась и в воздухе.
После промежуточной посадки самолета в Шенноне мне доложили, что позвонил наш посол в Вашингтоне Ю. В. Ушаков и, сославшись на свой только что состоявшийся разговор с С. Тэлботтом, передал: «Соединенные Штаты будут применять военную силу против Югославии».
Я тут же попросил соединить меня по телефону с А. Гором. Разговор состоялся в 15 часов по московскому времени. Гор подтвердил, что «вероятность удара постоянно нарастает, так как переговоры Холбрука в Белграде ни к чему не ведут».
— А когда в США будет точно известно о результатах переговоров с Холбруком? — спросил я.
— В ближайшие часы, — ответил Гор.
— С учетом того значения, которое имеют для нас отношения с США, я принимаю решение вылететь в Вашингтон. Но если во время моего полета все-таки будет принято решение об ударе по Югославии, прошу немедленно предупредить меня об этом. В таком случае я не приземлюсь в США.
— Мы проинформируем немедленно о результатах переговоров Холбрука — останется он в Белграде или нет, — сказал Гор.
— В данном случае меня интересует не передвижение Холбрука, а решение США об ударе. Именно об этом прошу мне незамедлительно сообщить.
— Хорошо. В любом случае, — сказал Гор, — я хочу подтвердить, что мы не заинтересованы в ухудшении отношений между США и Россией.
— Мы тоже не заинтересованы в этом, — подчеркнул я. — Но нам придется публично объяснять, почему председатель правительства, совершавший визит в США, не приземлился там, а полетел обратно. Буду признателен за звонок на борт моего самолета.