Дмитрий Анатольевич подошел к краю обрыва и стал наблюдать за спуском. Верткий мужичок быстро одолел крутой спуск, буквально продрав телом дорогу в кустарнике, осторожно двинулся к невысокому входу в пещеру и спустя всего несколько минут скрылся под кварцевым сводом, почти по самую грудь погрузившись в воду.
Дмитрий Анатольевич нетерпеливо потоптался по береговой кромке, присел на корточки и возбужденно потер руки. Еще бы! Если бобров не украли, а они просто сбежали, как и предполагал представитель местной прокуратуры, то вряд ли они расползлись по всему течению Тосны. Скорее всего – километра на два-три вверх и вниз по течению. А раз так, то за пару дней местные аборигены их тут живо повыловят. Может, конечно, не всех, но, поскольку живут бобры колониями, то отлавливать их поодиночке не придется. И коль скоро они за час нашли такую колонию, то за пару дней…
Внизу, у самого входа в пещеру, снова что-то негромко плюхнуло по воде, и хозяин зверофермы напряженно стал вглядываться в проторенный рабочим коридор: еще один бобер, или, может, это уже Свиристелкин возвращается?
– Гоп-гоп-гоп! – громко крикнул хозяин зверофермы, схватил ком земли и швырнул вниз, пытаясь спугнуть затаившегося около входа в катакомбы бобра. – А ну-ка, зараза, покажись!
Ком земли громко ударился о воду, но вместо бобра из пещеры головой вперед медленно выплыло тело его работника.
Дмитрий Анатольевич истошно завопил, вскочил на ноги и бросился прочь от этого страшного места. Вместо пойманного бобра рука мертвого Свиристелкина сжимала небольшой металлический стержень, который торчал из окровавленной глазницы зверовода…
Глава 11
– Не стесняйтесь, Наташенька, идите сюда, – проворковал Полундра, пришвартовав лодку неподалеку от лагеря, но так, чтобы между суденышком и берегом оставалось метра два воды. Сам он, обутый в высокие, почти до пояса, рыбацкие бахилы, спрыгнул в реку и теперь стоял в воде, игриво протягивая девушке руки. – Раз уж ты моя любовница…
На гидрографе были невысокие, изящные резиновые сапожки, которые вряд ли спасли бы ее от воды: у берега здесь было выше колена. Поэтому девушка размышляла недолго и без каких-либо эмоций приняла объятие рук Сергея.
Приняв драгоценную ношу, Полундра нарочито медленно двинулся к лагерю, с каждым шагом все крепче прижимая пахнущую рекой девушку к себе.
– Можешь обнять за шею, – посоветовал елейным голосом боевой пловец. – Мне так будет удобнее нести. Ты что? – неожиданно взвился он, едва не уронив гидрографа в реку. – Чего ты щиплешься?
– Ты – не удав, – спокойно ответила девушка, – а я не кролик. Что ты меня жмякаешь? Больно. А пообедать тебе мною вряд ли удастся.
– Я и не думал, – презрительно фыркнул старший лейтенант, – подумаешь… – Он опустил девушку на поросший травой берег и направился обратно к лодке за нехитрой поклажей.
Из-за невысокого кустарника показалась голова Геннадия Геннадьевича:
– Вовремя явились, – обрадованно произнес он, – ужин как раз поспел. А что тут у вас произошло? – поинтересовался он, глядя на надутого Полундру, который вытаскивал из лодки снаряжение, и хитро улыбающуюся Наташу. – Поругаться уже успели, что ли?
– Свой статус выясняли, – ответила девушка. – Ваш подчиненный меня в свои любовницы записал, а я, знаете ли, как-то против этого.
– Ну и зря, – негромко пробурчал Полундра, и Наташа, не выдержав, громко рассмеялась. Смех у нее, как и сама девушка, был потрясающе красивый. Александр тоже улыбнулся. Небольшой конфликт был разрешен.
– Ладно, идите к стойбищу, – поставил точку в этом деле Малиновский. – Я сейчас подойду, только удочки достану. Поздно уже для рыбалки, поплавков не видно, – добавил он и двинулся в сторону небольших зарослей камыша.
Наташа и Сергей быстро переоделись в ветровки, сменили резиновую обувь на удобные кроссовки и уселись возле костра. Вскоре подошел Малиновский, и троица расположилась на ужин.
– Хорошо… – мягко протянул Сергей, засовывая в тлеющие уголья несколько картофелин. – Романтика…
Вечер и в самом деле напоминал эпизод из фильмов 60-х годов. В темнеющем августовском небе зажглись первые звезды, круг от света костра с каждой минутой становился все ýже, прижимая теснее друг к другу сидящих вокруг очага людей. Над котелком колдовал Малиновский, разливая по тарелкам густую, пахучую уху. На самодельном мангале запекался недавний улов, покрываясь аппетитной желтой корочкой. Рядом, на импровизированном столике лежал мягкий, крупно нарезанный хлеб, дымилась размятая вареная картошка с кусками тушеного мяса, свежие огурцы, помидоры и перья зеленого лука.
А когда Наташа достала небольшой японский магнитофон и из динамиков душевно запел Ободзинский про «…эти глаза напротив, чайного цвета…», стало совсем уж душевно.
– Хорошо, – снова повторил Полундра. – Не хватает только гитары и водочки.
– Гитару не обещаю, – ухмыльнулся Геннадий Геннадьевич, – а водочка, да под горячую ушицу… Наташенька, – обратился он к девушке, – подай-ка мне термос.
Приняв из рук девушки литровую посудину, он аккуратно разлил по кружкам холодную водку и провозгласил тост, призывая всех присоединиться к нему:
– Давайте за наш успех. Чтобы мы все сделали как надо. А уж потом можно будет посидеть и душевно.
– Опять про работу, – поморщился Полундра, проглотив свою дозу жгучего напитка, – лучше бы о… – он сразу осекся под лезвием девичьего взгляда.
– Про работу, Сережа, про работу, – подтвердил капитан третьего ранга, прихлебывая из тарелки пахучий суп. – Пока вы там выясняли свои семейные отношения, – продолжал Малиновский, – я вот о чем подумал: твоя мысль о радиоминах, безусловно, хороша. Но мне кажется, что диверсант будет сейчас действовать по другому принципу.
– Это почему же? – поинтересовался Полундра, круто соля надкусанный помидор. – Что ему может помешать?
– Ребята из Большого дома, – ответил Геннадий Геннадьевич. – Посудите сами. – Он отставил в сторону тарелку, утер рот кусочком хлеба и закурил, готовясь вести серьезный разговор. – Взрывы должны продолжаться. И не позднее, чем завтра или послезавтра. А иначе в этой заварушке нет смысла. Так?
– Так, – одновременно откликнулись Полундра и Наташа.
– А коли так, то лазутчику этому, если он, конечно, не дурак, надо менять тактику, – развивал свою гипотезу Малиновский.
– Да почему? – не унимался старший лейтенант.
– Да потому, что ты догадался о радиосигнале, – ответил командир. – Раньше всех. Не догадайся ты сейчас, кто-то додумался бы до этого позже. Пораскинь мозгами, – посоветовал Малиновский, – это же твой конек, ставить себя на место противника.
– Почему вы не едите, Геннадий Геннадьевич? – заботливо поинтересовалась Наташа, которая внимательно прислушивалась к разговору специалистов.
– Сейчас, – ответил капитан третьего ранга, наполняя посудины по второму заходу. – Ну, – снова обратился он к своему подчиненному, – что бы ты сделал на месте этой далеко не глупой вражины, если бы понял, что после первых взрывов чекисты догадаются или хотя бы предположат, что мины взрываются от радиосигнала?
– За присутствующих здесь… – задумчиво начал Полундра. – Извините, Наташенька, за вас, – поправился он, выпил, несколько секунд обдумывал услышанное от командира и начал отвечать, словно на экзамене:
– Предположил бы, что вблизи водоемов останется очень мало людей. Это раз. На это, собственно, мои диверсии и рассчитаны. Всех тех немногих, кто решился бы порыбачить, ребята из ФСБ будут аккуратно, но серьезно проверять. Это два. Слава богу, сейчас не 41-й год, не блокада, и рыбалка сейчас – это, скорее, досуг, чем способ не умереть от голода. Случайных прохожих можно тоже прошерстить. Под любым предлогом. Это три.
– Верно, – согласился с учеником капитан третьего ранга. – Следовательно, взрыв по радиоимпульсу не то чтобы отпадает совсем, а становится, скажем так, рискованным и затруднительным. Значит?
– Значит, надо искать другой способ подрыва, – закончила мысль Малиновского гидролог.
– Молодец, доченька, – похвалил Наташу капитан третьего ранга, – умница. – Он в очередной раз потянулся к термосу. – И вот что у нас получается. Если исходить из того, что свою базу этот гад ползучий обосновал не в городе…
– А на это он вряд ли отважился бы, – подхватил Полундра.
– Потому что слишком велик риск, – Малиновский принял правила игры в чехарду.
– А если окопался диверсант где-то за Питером, хотя бы даже здесь… – в свою очередь вставил старший лейтенант.
– То получается? – вышел на финишную прямую Геннадий Геннадьевич.
– А хрен его знает, что получается, – разочарованно чертыхнулся Полундра. – Наташенька, простите мне мой французский.
Девушка с готовностью кивнула головой. Малиновский предложил третий тост, молча выпил и спокойно продолжал:
– На самом деле, все не так уж и сложно. Просто в подрывном деле я знаю чуть побольше вашего. – Капитан третьего ранга неторопливо достал сигарету, послушал разбушевавшихся лягушек, закурил, выпустил в костер струйку дыма и продолжал: – Смотрите. Как ты там говорил, партизаны в Великую Отечественную войну мосты подрывали? По времени? Так вот. Сидит этот гад где-то, думаю, еще за недели полторы высчитал направление течения и скорость доставки в Питер пока еще учебного груза. Одним словом – траектория плавания высчитана довольно точно. Ну а дальше, как говорится, – дело техники. Способов сколько угодно. К чему-нибудь крепится взрывчатка, устанавливается таймер или что-то растворимое в воде, не сразу, а в течение какого-то времени, как кусочек сахара, и сплавляется по течению. Можно добавить и фокусов вроде того, что запал срабатывает после того, как тротил достанут из воды. Тут хитрых способов, как убить человека, много придумали, – невесело закончил капитан третьего ранга, и все замолчали, озадаченные безрадостным резюме Малиновского.
Однако свежий воздух, приветливый свет костра, вечерний концерт лягушек и небольшое количество принятого спиртного быстро рассеяли подавленность новоиспеченных рыбаков, и капитан третьего ранга, снова наполнив запотевшие кружки, поинтересовался: