Ван Харт обхватил ладонями мои бедра и усадил к себе на колени.
– Желаешь начать немедленно или мое горячее согласие противоречит этому коварному плану?
Я многозначительно поерзала. Не знаю, насколько его согласие было горячим, но твердым оно явно было. Эту твердость я чувствовала бедрами.
– Для этого благородный лорд желал уединиться?
– Не для этого, – ответил ван Харт и равнодушно столкнул меня со своих коленей.
Я шлепнулась на пол, взметнув над головой багровый шелк юбок.
Какой позор! Так меня еще в этой жизни не отвергали.
– Прости. – Он протянул мне руку.
– Ни за что!
Помощь я не приняла, поэтому, покопошившись, перевернулась на колени, прежде чем встать на ноги.
– Говори, что хотел. Я тороплюсь.
– Леди ван Сол отправилась к отряду, приставленному охранять дорогу. Ты без труда ее разыщешь.
– Ну, если тебе больше нечего сказать… – Я пошла к двери.
– Бастиана! – Голос меченого интригана стал почти нежным. – Прошу тебя об одном: не мсти Дидиан.
– Что? – Я даже остановилась, держась за дверную ручку.
– Как бы ты ни желала унизить или оскорбить меня, не впутывай в наши битвы ее.
– Потому что только ты можешь ее впутывать? Да?
– Дидиан – мой друг, я никогда не позволил бы себе…
– Лжец! Ты просто обманщик, ван Харт. Ты обещал руку леди направо и налево. И если ты сейчас скажешь: «Обещать – не значит дать», – я… Я завизжу и не остановлюсь, пока замок Блюр не провалится в фаханову бездну от одного моего визга!
– Я обещал ее только тебе!
– Лжец!
– Я говорю правду. Когда я, слепой дурак, принимал тебя за юношу, я хотел и для тебя, кого я мечтал назвать своим другом, и для нее только лучшего. К слову, – ван Харт улыбнулся, – в обличье бравого графа Шерези ты пришлась бы по сердцу моей леди ван Сол. Ей нравятся такие мелкие юркие забияки, готовые всегда как к смеху, так и к драке. Цветочек Шерези стал бы герцогом и моим другом и получил бы в жены самую добрую и честную девушку в Ардере.
Мне захотелось плакать. Фаханово темное полнолуние! Только оно было повинно в моих сентиментальных настроениях.
Гэбриел ван Харт мечтательно замолк, а я, собрав волю в кулак, спокойно заявила:
– Ты прав только в одном: Дидиан добрая и честная. Ты ее не достоин! И твое высокомерное покровительство ей попросту оскорбительно.
– Она тебе нравится?
– Любезный лорд удивлен? Ты не привык, что она может нравиться кому-то, кроме хитреца Гэбриела? А хочешь, я объясню тебе, почему ты квохчешь вокруг девы-воина, как целая стая наседок? Ты боишься ее потерять. Ты ревнуешь ее, болван!
– Сурово, но справедливо, – неожиданно сказал Болтун. – Но, если ты не собираешься продолжить скандал, который вполне может закончится «тру-ля-ля»… Кстати, если «тру-ля-ля» делают втроем, это называют «лямур де труа».
Сию бесценную информацию я получила уже в коридоре, когда бежала по нему в тщетной попытке нагнать леди Дидиан.
Мне показалось, что «лямур де труа» по звучанию похоже на «коко-де-мер», мои где-то беззаботно теперь растущие бубенчики. Они были лучше цвергова артефакта по многим показателям. В сто… нет, в тысячу раз!
Эту бесценную информацию я поведала Болтуну со злорадным удовольствием, а он взамен сообщил мне, что за два с половиной года бубенцы вполне могли начать плодоносить.
На что я стала вслух мечтать о том, как сорву с ветки прекрасный шершавый плод.
А Болтун на эти мечты усомнился, что для фрейлины леди ван Сол будет уместно носить в панталонах мужское достоинство.
Дидиан леди ван Сол обнаружилась на конюшне.
– Держишься в седле, Бастинда? – спросила она и велела подготовить лошадь и для меня.
– Отоприте ворота! – зычно скомандовал капитан стражи.
И мы шагом отправились прочь из замка. Путь оказался недолгим. Нас сопровождал десяток воинов в авангарде и арьергарде. К седлу Дидиан был приторочен меч, который она, впрочем, обнажать не спешила.
– Тебе удобно в мужском седле?
– Конечно. По моему скромному мнению, дамские седла изобрели поганые женоненавистники, чтоб наполнить нашу жизнь страданием.
Дидиан рассмеялась:
– Эту глубокую мысль я тоже у тебя позаимствую, чтоб при случае повторить в мужской компании.
Мощеная дорога изогнулась, за поворотом горел костер и шатром стояли алебарды стражников. Дидиан кивнула в ответ на приветственные крики, запрокинула голову, глядя на скальный уступ в десятке туазов от нас:
– Лучники на месте. Прекрасно!
– Зачем тебя позвали?
Мы спешились и отдали поводья одетым в латы мужчинам.
– Там у подножья, – леди ван Сол кивнула в темноту, – что-то происходит. Наши разведчики заметили движение.
– Туда отправились лорды Доре и Виклунд, – любезно пояснил мне Болтун. – В спасательную экспедицию.
– А что там? – спросила я.
– Я слышу музыку, – удивленно ответил артефакт.
– Развалины хижины. – Дидиан подошла к огню и протянула к нему ладони, стоящие у огня ратники вежливо расступились, уступая нам дорогу. – Мне, к сожалению, не пришло в голову обыскать их.
– Там были свежие следы лошадиных копыт, – сказал пожилой вояка слева от меня.
– Ты указал на них, дружище, – леди-коннетабль хлопнула солдата по плечу, – но я не приняла во внимание.
Тут я опять восхитилась этой девой-воином. Она признавала и принимала собственные ошибки и готова была отвечать за них, не перекидывая ответственность на плечи подчиненных. Где там в рыцари долины записываются? Я с удовольствием служила бы под таким справедливым командованием.
– А что мы делаем теперь? – От жара костра клонило в сон, поэтому фраза получилась по-дамски капризной.
– Ждем. – Дидиан обернулась, кивнула во тьму, и нам принесли два легких табурета, эдакие плетенки с ножками, которые в перевернутом состоянии вполне могли служить корзинами для стрел или для голов поверженных врагов-супостатов. – Посланные лазутчики едва успели спуститься к реке. Им нужно некоторое время, чтоб добыть информацию, и еще время, чтоб ее сюда доставить. Эх, Бастинда! Если бы у меня было… Кстати, ты слышала, что Патрик лорд Уолес достиг успехов в сложной науке под названием «оптика»?
Я вспомнила окуляры Станисласа и кивнула. Вернуть голову в исходное положение получилось уже с трудом. Мне было тепло и спокойно. Леди ван Сол сидела рядышком, вытянув к костру ноги в остроносых башмачках. Я зевнула и прислонилась к ее плечу.
– Потому что если он действительно оптик, его послал ко мне Спящий, – она, продолжая монолог, придержала ладонью мою голову. – С месяц назад я беседовала с одним доманцем, который бахвалился мне учеными доманскими изысканиями в области оптики ратной. Представь себе – трубка, похожая на довольно широкий и полый внутри посох, в нее вогнано несколько полированных линз…
– Чтобы далеко смотреть?
– Чтобы далеко видеть…
– И так как госпожа моя пустоголовая готовится отойти ко сну, – напевно вступил Болтун, – пришло время удивительных историй. Дошло до меня, о прелестнейшая из графов…
Эта сказка оказалась очень грустной. В ней был уставший от власти человек и юная дева, ненадолго вернувшая ему вкус к жизни. А еще была любовь, запоздалая, полная пряного горько-сладкого колдовства.
Он любовался, как ветер играл ее огненно-рыжими волосами, и гнал прочь мысли о том, что скоро предстоит сделать выбор между ее счастьем и счастьем целого королевства. И человек знал, что именно выберет. Он был уверен в своей правоте, но даже уверенность горчила. И юный паж говорил ему: «Тысячи жизней против одной, я так сожалею, мой лорд». Перед уходом человек взял с пажа самую нерушимую клятву, что юноша будет с нею всю ее земную жизнь, до самого порога. И паж поклялся страшной клятвой и отдал человеку свою искру…
Я открыла глаза. Светало. Дидиан рядом не было. Я сидела у догорающего костра в одиночестве, прислонившись боком к стопке лошадиных попон.
– Чем закончилась эта сказка? – спросила я Болтуна. – Дева полюбила пажа и они жили долго и счастливо? Или, напротив, бедняжка наложила на себя руки, чтоб поскорее уйти в чертоги Спящего вслед за возлюбленным?
– Эта история еще не закончена, дурочка, – ответил он напевно, а затем совершенно с другими интонациями велел: – Бегом за поворот, мне хочется лично посмотреть, как леди Дидиан орудует мечом!
– Там драка?
– Пока только засада. Лазутчики так и не вернулись, что немало встревожило нашу леди, поэтому она приказала ожидать нападения. А от подножия сей же час поднимается наша спасательная доремаро-тиририйская экспедиция. И, если доверять моему нечеловеческому слуху, лошадей там больше, чем всадников.
Я побежала, подхватив подол, петушиные перья берета хлестали по лицу, но руки были заняты юбками. И расстояние то всего ничего, но запыхалась я преизрядно. Выскочив на середину пустынной дороги, я остановилась и, сложившись пополам, стала приводить в порядок дыхание.
– Где все?
– Дювалийцы? Я же тебе сказал – они в засаде.
Взгляд искоса по сторонам ничего не дал. Ну, на то и засада, чтоб было незаметно.
– Миньоны?
– Приближаются. И я удивлен, что ты сама этого не слышишь.
– Это свои! – громко сказала я в небо и замахала руками. – Дидиан! Это свои.
Стрела пригвоздила к земле подол юбки.
– Тебе предлагают заткнуться и скрыться, – любезно пояснил Болтун.
– Чтоб дювалийские лучники без помех перестреляли моих друзей? Ты же сам слышал, что всадников меньше, чем лошадей! Значит, были потери. Ни Оливер, ни Станислас не ожидают нападения. Они возвращаются в замок! Они, может быть, ранены.
Я с усилием освободила юбку, разорвав ее, и побежала вперед по дороге. Стрел я не боялась. Говорят, в долине Дювали обучают непревзойденных лучников, а леди-коннетабль, я очень на это надеялась, велела не убивать свою взбалмошную фрейлину.
– Какая ты дурочка, Бастинда!
Это не Болтун, сама леди Дидиан обращалась ко мне. Она выглянула из кустов и молниеносно набросила на мои плечи веревочную петлю.