– Когда я стану большим и грозным артефактом, я буду управлять людьми не болью, дево-граф, – я научусь вызывать в вас любовь. Это будет гораздо действеннее. Скажи мне, Бастиана, что ты чувствуешь в этот самый миг?
Я опустила руки:
– Стыд! Невыразимый болезненный стыд. И еще… я разочарована.
– В себе?
– В лорде Мармадюке. Я нахожу его поступок низким и недостойным дворянина.
– Черноглазый лорд похитил твое сердечко?
– Управлять людьми ты научишься нескоро!
– У меня все время мира, стыдливая Бастинда, – едко парировал Болтун. – Кстати, если ты желаешь о чем-то спросить своего колдунишку ван Харта, поспеши. Он беседует с кем-то довольно крикливым в сотне туазов к северу от нашего убежища.
– Веди.
– Ты подготовила вопрос?
– Я спрошу, сможет ли он простить меня, невольную причину своего падения?
– Да куда он денется. – Артефакт вел меня по мощеной дорожке, огибающей хозяйственные пристройки. – А согласись, забавно получилось. Мы предполагали, что ван Харт заделался колдуном, чтоб стать королем, а получилось с точностью до наоборот.
Ничего забавного я в этом не находила. Скажем так, если бы Мармадюк не назвал меня причиной, по которой Гэбриел дал клятву, я бы испытала даже нечто вроде злорадства. Я бы решила, что два хитреца плели сети интриг, а затем один из них перехитрил другого. И, о Спящий, я бы даже болела в этом противостоянии именно за его шутейшество. А что теперь? Прикажете пожизненно оставаться при ван Харте, искупая вину?
– Какая на тебе вина, безумная ты девка? – Я опять говорила вслух, потому что Болтун счел своим долгом мне ответить. – Ты его об этом просила? Нет! Колдунишка Гэбриел – взрослый мальчик и сам отвечает за свои действия, и…
Артефакт дернулся, потянув мои волосы:
– Ой! Ой-ой-ой!
– Что?
– Быстрей, Басти! Он, кажется, в беде!
Я побежала, задыхаясь, выскочила на хозяйственный двор и в удивлении замерла.
– В беде?! – переспросила с нажимом и щелкнула пальцем по вредному артефакту.
– А что я должен был сказать? – оправдывался Болтун. – Я не могу этого пропустить? Хочу сам посмотреть на драку обоих твоих колдунов? Ты бы принялась со мной препираться, и тогда я бы точно пропустил это зрелище!
Зрелище было еще то, если начистоту. Если Болтун надеялся, что ван Харт с Мармадюком пуляют друг в друга огненные шары, изгибая под странным углом конечности, или завывают, озвучивая заклинания, ему пришлось разочароваться. Дуэль, а это была дуэль, так как чуть поодаль стояли секунданты – Виклунд с каким-то пока незнакомым мне вельможей, велась врукопашную. Также во дворе обнаружилось десятка полтора зрителей, которые, в отличие от секундантов, явно попали сюда случайно. Там были и поварята с окороками на плечах, и нагруженные стопками белья прачки, и девица с птичьего двора, держащая на вытянутой руке трепыхающегося петушка со связанными лапами, и даже фея, чей конусообразный эннен украшала вуаль.
– Кто кого вызвал? – деловито спросила я Виклунда, приближаясь к нему.
– Басти! – Великан обнял меня. – Как же я рад, что ты с нами!
Второй секундант поклонился мне рассеянно, не отрывая глаз от ристалища.
Я говорила, что зрелище не отличалось изяществом? Когда двое мужчин мутузят друг друга…
– И не вздумай никуда скрыться, Цветочек, – строго приказал Виклунд. – Стой здесь, и когда дуэль закончится, я не отпущу тебя, пока ты не расскажешь в подробностях, что именно произошло…
– И почему покойная Ригель называла тебя «она»! – Доре и мандолина были, разумеется, неподалеку от Оливера. – И почему Гэбриел…
– Твоя новая подружка? – указала я подбородком в сторону феи, доремарец смущенно улыбнулся. – Ты же помнишь, что будет, если она уговорит тебя отправиться с ней? Когда-то в Шерезском лесу ты избежал такой участи.
Станислас Шарль лорд Доре замер всего лишь на миг, затем низко поклонился:
– Мари-Сюзетт? Я должен был раньше догадаться.
– Святые бубенчики! – Лорд Оливер недоверчиво покачал головой. – Хочу сам удостовериться.
– Помнишь картину в королевском зале? Ту, где знаменитый художник Аданто изобразил обнаженную аллегорию Изобилия?
Великан залился краской.
– Надеюсь, нарисованные прелести этой девы не заставят тебя искать ее руки?
– Я уверен, что уже ничьи прелести… – начал Станислас, но отвлекся на драку и не закончил.
Я тоже посмотрела. Соперники были достойны друг друга. По крайней мере, синяки их украшали вполне равноценные. Они оба были обнажены по пояс, и борьба уже перешла в партер. Мармадюк оказался снизу, ван Харт резко откинул голову и ударил его лбом в переносицу.
– До первой крови, милорды! – заорал Виклунд, подбегая. – Надеюсь, вы удовлетворены? Лорд Октобус?
Он обернулся к незнакомому дворянину, тот кивнул:
– У лорда Мармадюка пошла носом кровь. Дуэль закончена победой лорда ван Харта.
– Безотказный приемчик, – прошептала я. – Наверное, лорд Оливер научил его этому.
– Твои друзья восприняли новость о том, что ты женщина, слишком спокойно, – решил Болтун. – Думаю, они и раньше об этом подозревали.
– Хорошо! – кричал, смеясь, Мармадюк. – Молодость и напор победили зрелую мудрость. Зрители могут расходиться! А лордов-секундантов мы попросим вернуть клинки владельцам.
Одна из миловидных служанок помогала ван Харту облачиться в камзол. Я отвернулась, скрывая недовольство. Виклунд поднял лежащий у стены сверток.
– Ваше оружие, любезные лорды.
Девичий визг раздался неожиданно, я обернулась. Красотка, всхлипывая, распласталась на земле. В двух шагах от нее лежал Гэбриел ван Харт, из груди его торчала рукоять большого кинжала.
– Вор! Ты украл у меня все! Сдохни!
Кричавший эти слова мужчина был мне смутно знаком. Он перехватил правой рукой еще один кинжал:
– Сдохни! Сдохни! Сдохни!
Я бросилась к ван Харту, упала, пытаясь прикрыть его от нового удара. Раздался свист клинка, щеке и затылку стало мокро от брызг чужой крови.
– Кто это был?
Я взглянула через плечо. Лорд Октобус спокойно вытирал лезвие своего меча носовым платком. Удостоверившись, что оружие очищено, он опустил клинок в ножны и потрогал труп носком сапога, разворачивая его лицом вверх.
– Креспен, – прошептал Гэбриел, на его губах пузырилась кровь, кинжал задел легкое.
Спящий! Что же делать?
– Басти! – Гэбриел схватил мою руку, ладонь была скользкой от крови. – Довольно глупый финал…
– Наколдуйте что-нибудь, милорд! – рыдая, попросила я Мармадюка. – Вы же колдун! Вы же сможете его спасти!
– Лекаря! Позовите лекаря! – кричал кто-то.
Мармадюк поднял с земли второй кинжал, лизнул острие и покачал головой:
– Прости, юный Гэбриел, мы ничего не можем для тебя сделать. Но знай: за чертой смерти все только начинается, и обещаю, что если мы встретимся с тобой в следующей жизни…
– Пробитое легкое, да еще яд. – Болтун тоже всхлипнул. – Этот Креспен хотел убить наверняка и преуспел.
Я завыла, поднеся ко рту руку Гэбриела, поцеловала костяшки пальцев.
– Спящий! Не забирай его у меня, пожалуйста. Я готова быть с ним всю свою земную жизнь и гораздо дольше. Я готова каждым часом и каждой минутой искупить свою перед ним вину. Лорд наш Солнце, спаси его!
– Остова, волшебный гроб… – донесся до меня обрывок фразы.
– Что? Болтун, повтори!
– Нам нужно к цвергам, Бастиана! Погоди, не дергайся. Та-ак! Временные потоки, пространства, роза ветров… Обними своего меченого красавчика, дево-граф, и я, величайший артефакт всех времен и народов, зачерпну чистое колдовство, струящееся в жилах этого юноши, и перенесу… Осторожней, дура! Вытащишь лезвие, и он истечет кровью по дороге!
– Басти?
Я отмахнулась от Мармадюка, зажмурилась, прислонилась к Гэбриелу всей грудью и скомандовала Болтуну:
– Сейчас!
Лиловая пульсирующая воронка всосала нас с чавкающим звуком. Я покачивалась, стараясь не задеть кинжал и не выпустить плечи потерявшего сознание ван Харта.
– Сердце бьется, – успокаивал меня Болтун. – Дыхание прерывистое, но оно есть… Еще немножко… Потерпите.
Яркая вспышка, хлопок, артефакт прокричал:
– Папаша! Нам нужна твоя помощь!
И его крик сотни раз отразился от пещерных, притворяющихся небом, сводов.
– Тихоня! Хохотун! Чих! Простак, Ворчун, Соня!
– Это вообще не принцесса, – проворчал Ворчун, с отвращением глядя на спокойное лицо Гэбриела ван Харта сквозь слюдяную крышку остовы.
– Точно, – чихнул Чих. – Но, надеюсь, его волосы не отличаются от принцессиных. Слышишь, граф, ты обещала, что острижешь его, прежде чем отпустить!
Я кивнула, прижала ладонь к груди:
– Обрею налысо, – и протяжно икнула.
– Вина графу больше не наливать, – велел Папаша. – И спрячьте наши запасы понадежнее, а то знаю я эту проныру.
– Не очень-то и хотелось, – обиделась я. – Сами напоили, а теперь еще и упрекают!
– Кто же знал, что тебя с одного глотка так развезет?
– Так у вас вино, наверное, особой сверхчеловеческой крепости!
– Обычное!
– А на вкус как напиток богов, – я улыбнулась.
– У кого-то хорошее настроение, – сообщил всем Болтун с ближайшего камня, покачивая стебельками. – Уто-то у нас и на комплименты щедр, и на улыбки.
Я снова улыбнулась. Мне было хорошо. Папаша, или Брок, если называть его настоящим именем, заверил меня, что Гэбриел будет в полном порядке.
– На рассвете можешь открыть крышку, пусть подышит, – поучал он, проводя кончиками пальцев по слюдяным узорам.
Я закивала, потом уселась на землю, прислонившись спиной к остове.
– Без нас на хозяйстве остаешься, граф, – продолжал Папаша.
– А вы куда?
Он многозначительно ткнул указательным пальцем вверх:
– Туда! Вышним, вишь, любопытно про приключения некоей девы послушать. А так как самой деве в чертоги Спящего еще рановато, нас зовут с бубенцами.
Брок протянул раскрытую ладонь, на которую крошечной белкой-летягой спланировал Болтун: