– Я мчалась из Шерези сломя голову, чуть было не загнав до смерти лошадей, и первым делом потребовала аудиенции у канцлера. Он не желает ничего знать о Бастиане графе Шерези.
– Что не помешало ему издать на последнем заседании указ о посмертном награждении дворянина.
– Гэб режет по живому. После официального объявления о смерти мы не сможем вернуть Басти в столицу.
– Ни в каком качестве? – Станислас тронул струны мандолины. – Оливер отпадает, но есть еще я и Патрик.
Лорд Уолес грустно улыбнулся:
– Леди Доре либо леди Уолес? Боюсь, она не согласится ни с одним из этих вариантов.
– Я не была бы столь категорична, – вдруг произнесла Дидиан. – Теперь ей приходится думать не только о себе. Вопрос в другом: так ли глубоки ваши, милорды, дружеские узы, чтоб…
Она посмотрела на супруга, тот опустил глаза и отчаянно покраснел:
– Я дам ребенку свое имя.
Повисла тяжелая тишина, мужчины переглядывались. Затем, леди Дидиан, не сдержавшись, хихикнула:
– Видели бы вы свои рожи, благородные лорды! Будь я обычной новобрачной, ты, тиририйский болван, получил бы самую эпичную дамскую истерику из возможных. И рефреном ей служили бы стенания о том, что такие решения принимаются обоими супругами, а имя, которым ты разбрасываешься, – не «твое», а «наше». Но, к твоей невыразимой удаче, эта же идея пришла в голову мне получасом ранее. Но вот здесь я не уверена. Потому что представить себе женщину, отдающую свое дитя в чужие руки, чтоб сохранить репутацию, я могу. Но вот вообразить такой женщиной мою подругу Бастиану…
– Нашу, любимая, – улыбнулся Виклунд. – Нашу подругу Бастиану. Мы с этими благородными лордами давали клятву дружбы, и неважно, какого пола друг, этой клятвы ничто не отменит.
Лорд Доре, не сдержавшись, исполнил песенку про «у каждого свои недостатки».
– Пора нам отправиться на помощь другу, – решил Патрик. – Только как объяснить отъезд?
– Не знаю, как ты, – Оливер сокрушенно пожал плечами, – но я с леди Виклунд собираюсь присутствовать на бракосочетании своего достойного учителя лорда Биркелана.
– Кстати, новобрачные не откажутся от музыкального сопровождения церемонии, – радостно подхватил Станислас. – Лорд Биркелан, знаете ли, не последний в королевстве военачальник, и достоин того, чтоб на его свадьбе играл главный ардерский менестрель.
– А мы не опоздаем? – спросил Патрик.
– А ты придумал повод?
– Ходят слухи, господа, что я питал нежные противоестественные чувства к своему другу Цветочку.
– Продолжай, – попросил друга лорд Доре. – Пока я не заметил связи.
– Полноте, милорд. Вы сами неоднократно во время дружеских попоек предлагали мне посетить родину нашего Басти с целью поиска похожей на него девушки.
– Вы меня всегда отговаривали.
– Потому что, в отличие от вас, – как бы сокрушаясь глупости собеседника, протянул Уолес, – знал, какую именно, похожую на Басти, красотку изображает на полотнах художник Аданто.
– Засчитано, – благосклонно кивнул менестрель. – Тогда позвольте и мне внести лепту в наш небольшой заговор.
Он положил на стол атласный мешочек.
– Моя дорогая Вилена поведала мне на прощание, что феи могут путешествовать в нашем мире, перемещаясь между своими волшебными озерами.
– Очень любопытно. – Лорд Уолес схватил мешочек, заглянул внутрь, понюхал содержимое. – Ты у нас теперь просто кладезь знаний о феях. Что это?
– Это высушенная тина, – ответил Станислас. – И Вилена уверена, что это тина из того озера, которым владеет фата, присматривающая за Шерези.
– Ты хочешь сказать, – раздраженно перебила его Дидиан, – что заранее знал, где Басти? Твоя фата попрощалась с нами еще в замке Блюр! Сколько же месяцев мы потеряли?!
– Ну разумеется, знал, – нисколько не смутившись, кивнул менестрель. – Вилена разыскала ее играючи и со смехом мне об этом рассказала. Но наложила печать молчания на мои уста. Как же она забавлялась, наблюдая мои потуги вам открыться! И тут я вынужден горестно признаться, леди и лорды, что нежная дружба между феей и человеком чревата страданиями последнего.
– А ведь ты намекал! – Оливер посмотрел на друга с сочувствием. – Ты спел столько корявых куплетов, каждая строчка которых рифмовалась с «Шерези», что я уж испугался, что талант тебя покинул.
– К счастью, твоя великолепная Ди сама решила отправиться в разведку именно в те края.
Дидиан улыбнулась комплименту.
– Под конец, видимо, утомившись моими страданиями, – продолжил Станислас, – фата Вилена пообещала, что печать спадет, как только кто-нибудь раскроет тайну.
Он опять поклонился леди Виклунд:
– И подарила мне этот мешочек с тиной.
– Мы знаем, как ею воспользоваться?
– Знаем. Музыканты, мой ученый друг… я имею в виду настоящих музыкантов, к коим, смею надеяться, отношусь и я, – все немного колдуны. Порошок требуется растворить в какой-нибудь большой емкости либо в закрытом водоеме и с помощью волшебных аккордов создать подобие того самого шерезского озера. В случае удачи, войдя в воду здесь, мы выйдем из нее уже в вотчине фаты Илоретты. Видите, со мною даже поделились тем, как зовут хозяйку.
Дидиан уже была у двери. Она распахнула ее и прокричала в коридор:
– Ванну сюда, живо! Из купальни, ту, что побольше! И воды в нее натаскать! Отставить греть! Холодной воды, ведер двадцать или тридцать!
Топот множества сапог сообщил заговорщикам, что приказ леди-коннетабля принят к исполнению ее подчиненными.
– Если твоя фея решила подшутить, – вдруг проговорил Патрик, – и нас утащит в какой-нибудь Малихабар, Ардера останется без своих главных вельмож.
– Вельможи в королевстве, – поучительно пропел менестрель, – как хвост у ящерицы – обязательно отрастают.
– Лучше пусть мы исчезнем, – голос Оливера был полон спокойного достоинства, – чем останемся у трона обесчещенными, предав друга.
– Ардера достойна лучшего, – согласилась вернувшаяся от двери леди Дидиан.
Невеста была прекрасна. И вовсе не потому, что была моей матушкой, хотя и поэтому тоже.
– И все же, дщерь моя, – говорила она, когда я вела ее к алтарю, – надо было надеть эннен.
– Мать моя, – говорила я уже не в первый раз. – Эти головные уборы вышли из моды сто лет назад.
– Фата Илоретта свой надела.
– Для феи, дарующей имена, сто лет – не срок. Я говорила вам, что время для фей – всего лишь один из компонентов волшебства?
Эта тема леди Консуэло была абсолютно безразлична, особенно в сравнении с темой нарядов. Она с завистью смотрела на островерхий силуэт фаты Илоретты, ожидающей нас у алтаря.
Брак заключался именем Спящего пред ликом его. На середине поля за пределами замка была возведена высокая в три человеческих роста арка, украшенная весенними цветами, яркими лентами и стеклянной мишурой.
Поле уже успели вспахать, поэтому к алтарю вели две параллельные линии мостков, дощатые дорожки, на каждой из которых плечом к плечу могло идти не более двух человек. Мы с маменькой шли по левой. Справа, я видела его уголком глаза, шествовал лорд Биркелан. Мы обе были в алом, шлейф новобрачной придерживали шесть деревенских девчушек, продолжающих процессию. Жених щеголял в лиловом форменном плаще, подчеркивая как свои воинские заслуги, так и презрение к соразмеренному сочетанию цветов.
– Солдафон! – умильно вздохнула невеста.
«А мне бы вы, матушка, такого не спустили, – подумала я. – Ах, любовь!»
Прочие гости и свидетели ждали у алтаря, там тоже был сколочен помост, чтоб туфельки дам и ботфорты мужчин не вязли в сырой почве. Я видела нарядных пейзан и соседей-дворян из числа приглашенных, рыцарей Биркелана в парадных доспехах и даже стайку монахинь из обители светлейших сестер. Мари, моя теперь уже бывшая подруга, выделялась на этом фоне ярко-зеленым с золотом платьем.
Мы с той памятной ночи с ней не разговаривали, дать ей возможность оправдаться я не собиралась.
Дорожка уткнулась в помост, я пропустила родительницу вперед на полшага. Лорд Биркелан приблизился.
– Обещайте, – проговорила я строго, передавая ему руку леди Консуэло, – что сделаете ее счастливой.
– Клянусь посвятить этому всю свою жизнь, – поклонился вояка. – Долг мужчины – заботиться о женщине, которую подарила ему судьба.
– Вы, главное, не плачьте, матушка, – прошептала я, услышав тоненький всхлип.
– Не буду, – согласилась родительница и заплакала.
Я почувствовала, что и по моим щекам заструились слезы. Жених и невеста рука об руку пошли к алтарю, я осталась на месте, провожая их затуманенным взглядом.
Когда лорд наш Солнце явил свой лик в цветочной арке, обряд свершился. Фата Илоретта взмахнула руками, цветы ожили, захлопав крыльями, и взлетели к солнцу стайками бабочек, мишура, искрясь, зазвенела.
– Этот мужчина и эта женщина! – Голос феи разносился на много лье окрест. – Отныне принадлежат друг другу, и никто не в силах их разлучить!
– Слава Спящему! – прошептала я. – И еще раз простите за вишневую косточку.
Видимо, из-за слез показалось, что солнечный диск мне подмигнул.
А потом был праздник. Столы, расставленные прямо вдоль деревенских улиц, ломились от снеди и вина, музыканты, которых наняли не только в графстве, но и за его пределами, исполняли веселые мелодии на каждом перекрестке. Молодожены бродили рука об руку от стола к столу, останавливались, чтоб принять поздравления или выпить предложенную здравицу. Я заметила, что лорд Биркелан крайне осторожен в возлияниях. Накануне я предупредила будущего родственника, что делом чести любого шерезийца является напоить жениха до состояния невозможности исполнения супружеского долга.
– Если вы не дойдете до спальни, свалившись по дороге, это доставит всем удовольствие, – говорила я с извиняющейся улыбкой. – Всем, кроме вашей супруги, разумеется. Но не тревожьтесь, мало кому в наших краях удавалось добраться до супружеской постели в первый же день свадьбы. Есть даже куцый список из двух героев, один из которых не пил вовсе, связанный зароком Спящему, а второго, по слухам, так блюла новобрачная, что не позволила выпить на собственной свадьбе ни капли.