тро начертил на поверхности одного из камней требующийся иероглиф и без раздумий щедро плеснул в него своей магической силы. Да, знаю, что по правилам, конечно, требовалась куда более сложная "направляющая" схема, хоть какая-то предварительная подготовка самого процесса, "стационарный аккумулятор", а не личная "мана" мага, и основательная аккуратность в работе. Но все это было нужно только в том случае, если бы я действительно хотел создать нормальную магическую ловушку.
- Главное - чтобы не получилось!
Намеренную ошибку в написании символа я допустил точно такую же, как и тогда на несчастном полигоне под башней мэтра Санады. Оттолкнувшись всеми четырьмя лапами и, взмахнув крыльями, мне удалось увернуться от очередного удара "хлыста" и взвиться над крышей барбаканом за мгновение до того, как всю ее поверхность начала заливать ядовитая кислота. Настоящий фонтан бил прямо из того места, где я оставил иероглиф, и едкая жидкость, несмотря на свои разрушительные свойства, прибывала гораздо быстрее, чем растворялись твердые камни под ней. Шипящая и исходящая испарениями лужа устремилась в разные стороны, принялась "вгрызаться" в основание боковых зубцов, "обгладывать" живых и мертвых хобгоблинов, а также широким потоком хлынула прямо к ногам Греншаха.
Быстро поняв всю грозящую ему опасность, шаман отскочил на несколько шагов назад и хлестнул по брусчатке перед собой своей смертоносной "плетью". За мгновение до удара клубящееся облако стянулось в тонкий угольно-черный "шнур", который прошел сквозь вековые камни, как горячий нож через масло. Кислота хлынула в узкий пролом, а весь кусок крыши, уже порядком разъеденный и дырявый, с грохотом провалился на верхний этаж надвратного укрепления. Едкая субстанция продолжила бурлить внизу, а Греншах оказался на той, примерно, трети площадки, которой посчастливилось уцелеть.
Все эти действия со стороны хобгоблина развязали мне руки, и я не стал отказывать себе в возможности перейти в контратаку. Силы, магические и физические, были у меня уже на пределе, а поэтому удачной могла быть только ставка на "последний удар". Упав с небес общипанным соколом на своего врага, я увидел светящийся шар, летевший мне прямо в лицо. Уклонившись лишь чудом, в уже полуслепом состоянии мне довелось ощутить, как проскочивший мимо сгусток света жестко сдирает роговую шкуру с моей шеи и с левого уха. Колющий выпад на всю длину руки я нанес, так и не видя врага, а следом за этим в моей голове будто бы взорвался паровой котел. Видимо, Греншах угостил меня на десерт еще и чем-то из разряда ментальной магии. Но хвала великому Асмодею, что все баатезу могут сражаться даже в "безмозглом" состоянии...
На то, чтобы нормально промогаться и снова ощутить под ногами твердую опору, ушло не меньше минуты. Но окружающая реальность, представшая передо мной после этого, не могла не порадовать. Мой меч почти по самую гарду уходил в грудь верховному шаману Клыкастых Черепов. Греншах был еще жив, но посох его валялся у ног, а на левой руке отсутствовали всякие следы былого "хлыста". Изо рта хобгоблина вниз по подбородку текла темная кровь, а в по-прежнему ясных глазах горели лишь ярость, злость и толика удивления. Захрипев, Греншах с усилием поднял свои руки и, до конца насадив себя на катану, стал тянуться в мою сторону, будто желал вцепиться в горло.
- Извини, но вот как-то так оно получилось, - отозвался я в ответ на действия шамана.
Лезвие моего подаренного меча вновь озарилось изнутри багровыми всполохами, и спустя короткое мгновение все тело хобгоблина охватило жирное маслянистое пламя. Выдернув клинок из раны, я сделал шаг назад и остановился. Несмотря на мои ожидания, Греншах так и не закричал. Он стоял еще очень долго, и только когда языки красного огня начали опадать, обугленное тело шамана рухнуло на серые камни.
Странно, я искренне радовался этой победе и сохранению в относительной целостности своей демонической шкуры, но... Как мне довелось выяснить уже после своего поступления на службу к Санаде, вид повергнутого врага не доставлял мне никакого особого удовольствия. Обычно это зрелище вообще не вызывало у меня ярких эмоций, но иногда, приходило чувство подобное легкому разочарованию. И рождалось это разочарование от понимания того, что все то, чем был мой враг - его сила, его разум, его способности - исчезло уже навсегда. Но наша реальность не была компьютерной игрой, и в ней нельзя было поставить к себе на службу любого из разбитых врагов. Кого-то, а точнее очень и очень многих, приходилось уничтожать безвозвратно. И делалось это лишь потому, чтобы больше они не могли помешать твоим собственным планам, раз уж так получилось, что их нельзя привлечь, как союзников и соратников, для воплощения этих целей в жизнь. У меня не было личной ненависти и неприязни к клану, которым правили Урбрак и Греншах, несмотря даже на то, сколько невинных жизней унесли в окрестных землях их разбойные набеги. Они были хобгоблинами, существами своего мирозданья, и глупо было бы попрекать их врожденной природой. Просто в какой-то момент наши пути пересеклись, и мне повезло чуть больше. Итог известен, и он не вызывает у меня ни радости, ни сожаления.
Я в последний раз посмотрел на тело шамана и невольно зацепился взглядом за широкие увесистые кусочки металла, оставшиеся на тонких обгоревших пальцах. Несмотря на сильное пламя, медные кольца совершенно не пострадали. Они раскалились докрасна, а на их поверхности проступили кривые белые руны, смысл которых, даже я - баатезу, не смог уловить так сразу. Подумав еще минутку и тихо хмыкнув, я опустился на одно колено и начал аккуратно, но максимально шустро снимать приметную бижутерию с покойного владельца. Искренне надеюсь, что надписи "Собственность Гортхауэра!" ни на одном из этих колечек впоследствии не обнаружится.
Битва за Старую Крепость завершилось примерно в течение часа после моей победы в схватке с Греншахом. Хобгоблины, лишившись своего высшего руководства, и не сумев удержаться на стенах, поспешно отступили в главную цитадель, но и там не смогли как следует закрепиться. Одна за другой сработали все мои тактические задумки, и когда огры главной группы уже штурмовали внутренние ворота Замка с востока, с западной стороны через распахнутые створы во двор вливался серый шевелящийся поток, состоящий из крысюков. Тех сил, которые мертвый вождь бросил для удержания атаки с данного направления, оказалось совершенно недостаточно, и те хобгоблины и варги, кого не сразили мечи и стрелы гноллов, буквально исчезли под живой лавиной из голохвостых грызунов. К тому же, численность гарнизона оказалось на порядок меньше, чем я ожидал, планируя подачу "Рагу". Видимо, после смерти Урбрака между Клыками и Черепами в очередной раз прошли небольшие "трения", заметно облегчившие задачу моим ребятам. Диверсанты Сворка, проникшие в Крепость через подземные залы, тоже внесли свою лепту, и к обеду вся Фугакудзивара была окончательно в наших руках.
Один из крысиных колдунов, получивших в новой формирующейся армии Империи роль полевых медиков, наскоро подлатал мои самые неприятные царапины и ожоги, после чего мне пришлось отправиться внутрь главного комплекса укреплений, получив от Сворка долгожданное известие. Спускаясь вприпрыжку по широким лестницам замка, местами переделанным прежними хозяевами под собственные нужды, я не без удовольствия прислушивался к деловитой суете моих солдат, доносящейся отовсюду. Гноллы и крысы прочесывали Фугакудзивару сверху донизу, заглядывая в каждое помещение и тщательно изучая каждую башню. Огры, разбившись тройками, расположились в наиболее важных местах, патрулировали внешние стены, охраняли обнаруженные склады и запертых по подвалам пленников. Последних, кстати, в особенности женщин, детенышей и рабов набралось изрядно, не меньше трех с половиной тысяч. Бывшие пленники Клыкастых Черепов пока еще не знали о привалившем им счастье, однако и мне торопиться, чтобы порадовать их, было покамест некогда. К тому же, Бураку на сегодняшний день не сможет вместить в себя больше сотни-другой поселенцев, а значит, надо что-то думать. Плюсом к этой проблеме, шел также тот факт, что в кузнях и мастерские Клыкастых, которые достались нам вместе с замком, нужны были рабочие руки. В общем, буду думать, причем, постараюсь головой.
В тюремном каземате крепости, расположенном отдельно от помещений, где содержались рабы, стояла тяжелая затхлая атмосфера, годы не знавшая свежего порыва ветра, и пахло, по меркам обитателей Бездны, просто великолепно. Туда-сюда активно сновали крысюки, а их капитан в компании четырех воинов с грубыми носилками и еще одного хвостатого собрата поджидал меня у дальней открытой камеры.
- Он жив? - перешел я к делу без всяких прелюдий.
- Да, - ответил мне Сворк. - Он жив, но ему серьезно досталось. Это Зейт, он - лекарь, наш старейший и лучший лекарь, - капитан поспешно указал на своего спутника.
Высокий, по меркам своего народа, крысюк, почти не уступавший в этом Сворку, имел черный мех, в котором уже отчетливо были заметны седые волоски. А это значит, что дохтур и вправду был стар. Лет десять, а может и все двенадцать. Еще примечателен был посох, на который колдун опирался. В деревяшке, выточенной из какого-то кривого корня и покрытой зеленой росписью, отчетливо чувствовалась магия. Подобные "игрушки" даже у более развитых народов Проклятых Земель встречались нечасто. Среди тех же шаманов и диких магов, которых перетравил своей магией мэтр Санада в старом форпосте дорожной стражи, только у трех-четырех было с собой нечто подобное. Однако данная штука точно была не из этих трофеев, их огр-маг забрал для своих исследований, но я выпросил "на нужды армии" возврат хотя бы "того, что останется".
- Док, - я обернулся к Зейту и скорчил скорбную мину. - Только скажите мне сразу и без утайки! Его печень и почки еще можно вырезать для последующей пересадки? Он обещал их мне. Честно-честно!
Седой крысюк, которого мое заявление явно огорошило поначалу, пару раз подслеповато сморгнул, но быстро взял себя в лапы.