— Ебать меня в сраку! — Обрадовался Боллз. — Слышал, Дикки, Таулер не наебал меня!
Писатель продолжил.
— Но ещё любопытней медная плита под бюстом. На ней написано "Филлип Марканд, 1674-1728." Маркиз, если я правильно помню, был известным французским медиумом, который, по слухам, мог общаться с мёртвыми.
Боллз, Дикки и Кора разинули рты и уставились на него.
— И это, смотрите вот здесь, — и писатель повёл их по ступенькам на разрушенное крыльцо.
— Я почти не заметил этого из-за разбитых экранов. Посветите туда своим фонариком, пожалуйста, — попросил он Боллза.
Боллз сделал, как его и попросили, и почти ахнул. Над входной дверью был полукруг из витражного стекла.
— Вы видите лицо?
Все прищурились.
— Ну, чёрт возьми, если он не прав. — Сказала Кора.
Мозаика образовала лик, под которым витиеватыми буквами писалось "Александр Сетон."
— Кто он такой, чёрт возьми? — Спросил Боллз.
— Самый печально известный из всех алхимиков, — пояснил писатель, — в 1604 году Сетон, как говорят, превратил свинец в золото.
— Пиздёж, — усмехнулся Боллз, но после ещё одного взгляда на лицо головоломки, он отвернулся.
Писатель улыбнулся.
— Похоже, дом, что вы выбрали для ограбления, парни, принадлежит оккультисту.
— Оккультизм? — Спросил Дикки с удивлением в голосе. — Ты имеешь в виду, поклонение дьяволу и все такое?
— К чёрту это всё, давайте свалим отсюда! — Снова завизжала Кора. — Боллз. Ну же! Развяжи мне руки!
— Я был бы признателен за то же самое, — сказал писатель.
— Постойте тут пока, — приказал Боллз и отвёл Дикки в сторону, чтобы его не слышали.
Лицо Дикки было белым от стресса.
— Чёрт, чёрт, чувак, это пиздец какой-то же.
— Расскажи мне об этом, Дикки. Мы спиздили ёбаный фургон, в котором было два человека, которые могут с лёгкостью нас опознать.
— А этот ёбаный дом, чувак? Тот парень сказал, что, по ходу, хозяин сатанист! Они же режут младенцев и жгут людей на кострах! Надо сваливать отсюда, пока не поздно!
Боллз шумно вдохнул и закатил глаза.
— Боже, Дикки, ты же сам слышал этого чувака, одна статуя, по его словам, стоит огромных денег! И кто его знает, что ещё есть там!
— Да, чувак, но чёрт... — Дикки бросил беспокойный взгляд на крыльцо. — Что мы будем делать с этими двумя?
— Я думаю, что мы вежливо попросим их помочь нам, а потом завалим.
Писатель, к своему удивлению, обнаружил, что он совершенно не нервничал. Дело в том, что по величайшей случайности он был похищен двумя деревенскими воришками в процессе осуществления подготовки к более крупному преступлению. Следовательно, его будущее выглядело довольно печальным, поскольку, скорее всего, как только их ограбление будет завершено, у этих двух оболтусов не останется другого выбора, кроме как избавиться от него. Его единственным сожалением было то, что он так и не закончит "Мусор белой готики"...
— Эти два кретина убьют нас, — прошептала ему Кора.
— Поверьте мне, мисс. Даже самые краткие размышления показали мне эту вероятность.
— Знаешь, у меня есть сводная сестра, она живёт в южной Дакоте, где метамфетамин продают повсюду, и он там дешёвый. Она звала меня к себе на прошлой неделе, и я даже не знаю, почему, но я не поехала к ней. — Кора оглянулась, и вздохнула, её плечи опали. — Как я бы хотела поехать к ней.
— Давайте посмотрим на это, как на стакан, который наполовину полон, а не пуст, мисс, — посоветовал писатель.
— Чё, бля? Какой ещё стакан?
Писатель покачал головой.
— Давай не будем терять надежду. Возможно, мы сможем выбраться из этого.
Тощая девушка нахмурилась.
— Что мы будем делать?
— Мне кажется логичным, что до тех пор, пока мы делаем себя полезными для них, мы продлеваем свою жизнь, и в то время... У нас может появиться возможность сбежать.
— О, чувак, я чертовски надеюсь на это, потому что, если я не достану кристаллы в ближайшее время, мне пиздец...
Её комментарий шокировал писателя.
— Ээ... Надеюсь, этого не случится.
Пока писатель пытался придумать возможное решение их проблемы, его внимание что-то привлекло: дверной молоток. Он был установлен на богатой деревянной двери, сам он был сделан из овальной потускневшей бронзы с изображением угрюмого лица. У него было только два глаза, ни рта, никаких других особенностей. Он сразу же рассмотрел в этом потенциальный литературный символ: человеческие черты, размытые развращенной вселенной, оставившей его безмолвным.
Экзистенциальная маска...
— И кто был тот старикан, который нас вырубил на парковке?
— Старик из бара, его зовут Луд, и он профессор кафедры философии, если вы можете в это поверить.
— Чего профессионал?
— Тссс. Вон они идут.
Тот, которого звали Дикки, тащился по ступенькам крыльца с каменным выражением лица, в то время как тот, которого звали Боллзом... Пришёл с длинным толстым бревном.
— Отойди в сторону, писатель. Я вынесу эту дверь за два удара.
Сорок ударов и огромной матерной тиррады спустя дверь, наконец, треснула посередине, и Боллз выбил ногой ту часть, где был замок. Писателя передёрнуло, когда он заметил пучки засаленных волос, торчащих из подмышек Коры.
— Боже! — Кричал Дикки. — Да из чего же была сделана эта дверь! Чувак, ты сделал это!
— Я ж сказал, что наебну её, — молвил Боллз и сел на крыльцо, чтобы отдохнуть после столь тяжёлой физической нагрузки.
— Опять же обман внешнего вида, — предположил писатель, — дверь безопасности в доме, который выглядит, как помойка. — Писатель посмотрел на Боллза, — возможно, вы захотите прислушаться к моему совету.
— Что ты хочешь сказать, мужик?
Писатель пожал пличами.
— Дорогие окна и такая же дорогая дверь. Мне кажется, у хозяина могут быть и другие меры предосторожности.
— Вы имеете в виду охранника или что-то типа того? — Предположил Дикки.
— Да и другие контрмеры.
Боллз достал пистолет.
— Вот вам мои контрмеры. Теперь... Внутрь. Сначала вы двое.
Писатель и Кора зашли внутрь, Дикки и Боллз подсвечивали им путь фонариками. Один из них щелкнул выключателем на стене, но ничего не произошло.
— Чёрт. Крафтер, должно быть, отключил электричество.
Лучи фонарей пересекали богато украшенное фойе и гостиную, выхватывая кусочки статуй и бюстов, с картин на них смотрели задумчивые лица, словно осуждающие незваных гостей.
— До усрачки жуткое место! — Скулила Кора. — И мне нужен мет!
— Заткнись, — сказал ей Боллз.
— Тут много свечей, — заметил писатель, — только посмотрите, сколько здесь настенных бра.
— Проклятье! — Выругался Боллз. — Я забыл зажигалку в машине.
— У меня тоже нет, — признался Дикки.
Писатель вздохнул с надеждой.
— Ну, так уж получилось, что у меня есть, мистер Боллз. Я был бы у тебя в вечном долгу, если бы ты разрезал мои верёвки на руках. Естественно, я даю вам слово, что не попытаюсь сбежать. И я мог бы зажечь все эти свечи и, если честно, сэр... — Плечи писателя опустились. — Умираю, как хочу курить.
Очевидно, Боллзу понравилось, что его называют Мистер и Сэр. Он достал свой нож и разрезал верёвку писателя.
— Я вам безмерно благодарен.
Боллз ухмыльнулся, снова демонстрируя пистолет.
— Выкинешь какое-нибудь дерьмо, и я проделаю дыру в твоей спине больше, чем голова Дикки.
Писатель кивнул.
— Я не заставлю вас пожалеть о вашей доверчивости.
— Мне нравится, как он говорит, да, Дикки? — Сказал Боллз.
— Чертовски верно. Должно быть, учился в колледже.
— В Гарварде, — пояснил писатель, — это не просто какой-нибудь колледж. — Он закурил сигарету, затем зажёг свечи в роскошной комнате.
— Отпустите меня, пожалуйста! — Умоляла Кора. Она прыгала вверх и вниз, стоя спиной к Боллзу. — Пожалуйста, мистер Боллз, сэр! Ну пожалуйста!
— Заткни хлебало, — рявкнул Боллз, — и перестань ныть, иначе я буду сидеть на твоей морде и срать тебе в рот, пока я буду долбить дырки в твоём животе своей ручной дрелью.
Дикки невнятно рассмеялся.
Как только писатель зажег с десяток или около того свечей, все с благоговением осматривали гостиную.
Кто-то сказал:
— Чур, моё!
Темнота комнаты, освещённая свечами, казалась живой и блестящей. Несколько люстр висели над головами, ловя свет, в то время как с полок блестели разноцветные кристаллы. Многие подсвечники были из серебра и золота, большая часть мебели была инкрустирована драгоценными камнями. Даже некоторые из иранских ковров были расшиты множеством драгоценных камней.
— Это настоящая сокровищница, — прошептал Дикки. — Всё как Таулер и сказал...
Даже Кора ошеломленно смотрела на все богатства в комнате.
— Это дом богатейшего человека, — сказал писатель. — Он настоящий коллекционер. — Он наклонился, чтобы осмотреть стол Уильяма Мэри и стулья из редкого дерева. Многие изделия были изготовлены из инкрустированного сатина, красного дерева и тика. Столики и вазы были украшены неоклассическими мотивами и изящными узорами ручной резьбы. Серпантинный диван, место которого должно было быть в музее, стоял в середине комнаты, а вдоль стен были натянуты крошечные колокольчики для слуг.
— Большая часть мебели сделана Хэпплуайтом и Шератоном. Только в этой комнате целое состояние, — а затем писатель осмотрел остальные бюсты и картины. — Хммм.
— Что ещё, писатель? — Спросил Боллз.
— Прямо как на улице. Александр Сетон и Филлип Маркард. Два разных портрета Калиостро, один маркиз де Сад, бюсты Людвига фландрского и Кристофа воколая, всё это известные практики оккультного искусства: сатанизм, чёрная магия, колдовство.
Боллз нахмурился, когда услышал очередной громкий скулёж со стороны Коры.
— Ребята, давайте убираться отсюда! Это место похоже на дом с привидениями.
Боллз ткнул пальцем в её сторону.
— Кора! Твою мать! Если ты скажешь ещё хотя бы одно слово, я врежу тебе по члено-сосу!