Федя вложил в капсюлю записку, проглотил ее, прижал ко рту руки, придавил губы, но смех вырвался из-за них и ужаснул Вишнякова.
— Что вы? — вскочил он. — Жаворонков, товарищ, да что с вами? Слушайте, погодите…
Феде хотелось кинуться к нему, обнять, поцеловать его запавшпе глаза, его лоб, его руки, те самые, что вынимали его из петли, рвали за ухо, подносили пить, касались лба. Хотелось сказать, что смерть прошла, пролетела, рассеялась, но в напруженной радостью груди как бы встал кто-то, только что родившийся, перешагнул через боль позора, через муки смерти, сдержал смех, притушил глаза и почти спокойно сказал:
— А ведь одолели мы их, а? Переведут? Здорово!..
1926–1927 гг.
Предыдущая
Стр. 21 из 21