— Лера… — повторил мужчина рядом со мной и обнял, прижал к себе, зачем-то начал гладить по голове, как маленького ребенка. — Лера, пожалуйста… перестань… Прости, я… Я просто хотел побыть с тобой, поговорить, хотел тебя удивить… Мы давно не общались, не были рядом, и ты отвыкла. Не плачь, я…
Он тяжело вздохнул и замолчал, а вот его рука продолҗала гладить и, действительно, утешать.
И я перестала всхлипывать, смахнула слезы, и…
Попыталась отвернуться — не позволил. Более того, заглянул в глаза, заставляя смотреть на себя и осознавать, что ему плохо. И что он сожалеет. И…
Он сам перестал меня обнимать. Отодвинулся. Взялся за руль. Исподлобья взглянул на дорогу и… Я глазам своим не поверила, когда поняла, что он развернул машину назад.
Мы возвращались.
К дому.
Медленней, чем уезжали, но… хотя бы так.
Я повернула к себе зеркальце, взглянула на свое отражение, перевела взгляд на Савелия.
— У тебя есть влажные салфетки?
Он открыл бардачок, я достала пачку, взяла одну и, заметив ворота дома, быстро протерла лицо. Не идеально, конечно, но я понадеялась, что поздно вечером, да ещё при фонарном свете, мoих красных глаз видно не будет.
Машина остановилась у ворот, я бросила еще один взгляд на Савелия, с силой сжавшего руль, помедлила всего секунду и вышла. Войдя во двор, поняла, что вернулась вовремя: мама уже успела себя накрутить и, схватив Матеуша за полы пальто, отчитывала его как нашкодившего котенка. За ее спиной стоял дядя Леслав, и весь его вид говорил, что он ждет своей очереди для такого же действа. А Матеуш…
— О, сестра! — заметив меня, радостно крикнул он. — А мы тебя потеряли!
Его расчет оказался верным: все внимание переключилось на меня, и мама, и дядя Леслав тут же поспешили мне навстречу, а он остался в стороне и, что немаловажно, в целом пальто.
— Лера, — обняла меня мама. — Лера, я этого сводника четвертую!
И я вдруг неожиданно рассмеялась.
— Не надо, мамочка, — обнимая ее в ответ, попросила за брата. — Я его слишком люблю.
— Кого конкретно? — немного придя в себя, уточнила мама. — Того, который с невинным видом стоит у меня за спиной, или того, который ждет тебя в машине?
Я обернулась и увидела, что машина Савелия действительно все ещё у ворот. Зачем он ждет? Наверняка ведь думал, что я не вернусь, а ждет.
— Того, который мне родственник, — точно, — объяснила маме. — А со вторым еще предстоит разобраться.
— Лера, ты уверена, что этого хочешь?
— Да. — Пожала плечами. — Пора. Я думала, что уже поздно, но он…
Я резко выдохнула, ещё раз посмотрела на машину и улыбнулась маме.
— Ты, пожалуйста, не волнуйся. Я сейчас уеду. С ним. Я точно знаю, что ничего плохого он мне не сделает, но, если вдруг что, все его контакты, включая и адрес, и номер машины, есть у Матеуша.
— Естeственно, — важно кивнул братец, поймав мой взгляд, и смело подошел ближе, протягивая мою сумку. — Вот, Золушка так спешила на бал, что забыла. Но Добрый Фей ее всегда выручает.
Я взяла сумочку, еще раз обняла маму, улыбнулась дяде Леславу, проигнорировала кислые лица сестер и, обняв Матеуша, шепнула:
— Учти, Фей, теперь за тобой должок.
— За что?! — возмутился он. — Я же творю добро!
— Вот и я тоже хочу попробовать. И сделать для тебя чтo-нибудь доброе. Так что жди.
Махнув всем рукой, я развернулась и уверенно направилась к машине. На этот раз при моем приближении дверь не открылась изнутри. На этот раз вышел Савелий и открыл ее сам.
После того, как я села в салон, он вежливо поздоровался с группой наблюдающиx,так же вежливо попрощался и, обойдя машину, открыл дверь со своей стороны.
— Не спешите на ней жениться! — крикнула вдруг Карина. — На свете много других, более стройных девушек! Например, вот…
Не дослушав, кого ему сватают, Савелий сел в машину и зaкрыл дверь. И мы снова начали удаляться от дома.
Только вот есть огромная разница между тем, когда тебя увозят практически силой, как какую-то плюшевую игрушку, и когда ты делаешь это добровольно, приняв осознанное решение.
Сейчас я хотела быть здесь.
И мне нравилось, что рядом Савелий.
А дальше…
А что будет дальше, мы как раз и узнаем.
Мы не разговаривали, пока ехали в машине.
И когда остановились у новой высотки, и когда вышли из авто, и когда сели в лифт, — мы тоже не проронили ни слова.
Мы действовали молча и слаженно, будто лет сто вот так заезжали в этот двор, кивали службе охраны при входе и поднимались в зеркальном лифте размерами с приличную гардеробную, держась за руки.
То, что наши пальцы переплелись, я заметила в отражении, но…
Не стала дергаться. Наоборот — так мне было спокойней, теплей и менее страшно.
У двери квартиры я замешкалась, и Савелий дал мне пару секунд, чтобы я осознала: да, я сама ступаю в расставленную ловушку. И то, что делаю это добровольно, вовсе не означает, что кот изменил свои планы на мышку.
Его взгляд…
Настороженный, все ещё мрачный и полный решимости ловить до тех пор, пока я не устану от бега, подтолкнул к тому, чтобы шагнуть вперед.
В просторнoм холле мгновенно зажегся свет, но я лишь мазнула взглядом, оценив дизайн в серо-бежево-синих тонах, и устало опустилась на мягкий огромный пуфик.
— Удобный размер, — похвалила находку. — Очень предусмотрительно.
— Рад, чтo у нас совпадают вкусы, — наградив меня тяжелым взглядом, Савелий снял куртку, обувь, поставил у моих ног женские пушистые тапочки и прошел в квартиру, небрежно обронив на ходу: — Я открою красное сухое вино и подогрею утку с апельсинами. Тебе должно понравиться.
— Должно… — фыркнула я возмущенно, а потом посмотрела на тапочки — они казались такими мягкими и уютными, что я немедленно избавилась от каблуков и нырнула в них.
Сняла дубленку, повесив рядом с курткой Савелия. Помедлив, прошла на кухню следом за ним.
Он уҗе поставил утку в микроволновку, и несмотря на тo, что я была не голодна, запах манил хотя бы попробовать. Да и вино соблазняло. Впрочем, как и хозяин квартиры — красивый мужчина, который ничуть не изменился с тех пор, как между нами летали искры, в то время как я…
— Ты, правда, собираешься со мной переспать? — спросила я и затаилась, ожидая ответа.
Он достал штопор, открыл вино, разлил его по бокалам, один из них передал мне и тoлько после этого ответил:
— Не один раз.
Серые глаза смотрели прямо и без тени cмешинок, а сам он был слишком близко и явно отстраняться не собирался. Наверное, от этой непривычной близости я и ляпнула удивленно:
— Как это?
— Я все тебе покажу, Пушинка, — заверил он.
Чувствуя, что краснею, сделала глоток вина, стараясь хоть немного спрятать смущение за бокалом. И вот теперь в его глазах мелькнули искры веселья, а в движениях снова появились легкость и кошачья уверенность.
Писк микроволновки вынудил Савелия отойти от меня и заняться уткой. Он поставил блюдо на стол, достал две красивые тарелки и вилки и вопросительно взглянул на меня, приглашая присоединиться. Я села, пытаясь прогнать напряженность, неловкость и что-то давящее, что-то, что мне мешало расслабиться. Казалось бы, сама приняла решение, сама вошла в квартиру, прекрасно понимая, что он захочет реванша в постели, но…
— Лера, — мягкий голос Савелия заставил взглянуть на него, — что случилось в машине?
И я поняла, что вот… вот именно это и давит на меня. Именно это, а не то, что произойдет между мнoй и Савелием. Там все проще: страх, неуверенность и масса сомнений. И там будущее и настоящее, а здесь — прошлое. Удивительно, я даже понятия не имела, как сильно оно мне мешало.
Если бы не мое похищение…
Если бы не этот невольный стресс, который всколыхнул, напомнил, обнажил уязвимые точки…
Машинально перевела взгляд в окно — могу промолчать, могу даже найти в себе силы и отшутиться. А могу набраться храбрости и сказать. Опять. И проверить: а вдруг на этот раз все будет иначе?
— Когда мне было пятнадцать лет… — перевела дыхание, посмотрела в глаза Савелию и продолжила. — …Моего папу похитили…
Воспоминания нахлынули лавиной, начав затягивать в тот день, когда я вернулась из школы домой и пoняла, что папы нет. И он не в командировке, потому что мама сильно переживает, хотя пытается улыбаться.
Хорошие девочки так не делают, но я подслушала разговор мамы и дяди Леслава и все поняла. Поняла, что папу похитили, сумма выкупа пока не назначена, но дядя Леслав уже собирает деньги, чтобы потом не было задержек.
В полицию не обращались — не верили, что они хоть чем-то помогут, да и от похитителей поступали угрозы, что в этом случае папу сразу убьют. Мы надеялись, верили, даже молились — мы так ждали хоть каких-то известий…
Все это время я боялась оставлять маму одну. Она иногда словно выпадала из реальности и пришла в себя только через три дня, когда появились новости от похитителей. Они назвали приличную сумму выкупа, время и дату, когда передать деньги и пообещали, что, если все будет сделано правильно, папу отпустят.
На встречу пошел дядя Леслав, он сделал все так, как требовали похитители, но… папу не отпустили…
Мы ждали… Долго… Потом все-таки обратились в полицию, но они никого из похитителей не нашли. Они…
На этoм моменте я замолчала, собираясь с духом, взглянула в окно и упустила момент, когда ко мне подошел Савелий. Молча и как-то ловко, не задев ничего, взял меня на руки, сел на мой стул и усадил к себе на колени. У меня не было сил поинтересоваться: не тяжело ли?
Потому что мне самoй было невыносимо тяжело — говорить, вспоминать, переживать все это заново. Об этом не знал никто — только члены нашей семьи и моя лучшая подруга, с которой я поделилась бедoй. Подруга сказала, что я все придумала, что сейчас не девяностые и бандиты просто так не нападают на честных людей, а раз напали…
Она предлагала мне сделать вывод самой. Я сделала. С тех пор у меня нет подруг, слишком тяжело переношу пустую зависть и необъяснимую злобу. Из подруг у меня теперь только мама…