Светило солнышко, веял приятный ветерок. Земля под ногами слегка пружинила и Теофаносу совершенно не хотелось думать о причинах. Хотелось просто стоять, греться и изгонять из себя чувство раздвоенности.
Он оглянулся на Черный шатер и обнаружил, что его створки распахнуты, а внутри никого нет. Кряхтя и ругаясь — шевелиться совсем не хотелось — Теофанос пошел на Гаредон.
Черного Властелина он нашел на изрытой и перепаханной вершине Заячьего холма. Тот стоял и обозревал поле, ставшее местом его триумфа. Теофанос подумал, что Аммон впервые ступил сюда, так сказать, въяве — всю битву он просидел в шатре, выходя лишь для того, чтобы, по его выражению, обрушить на свое войско благодать нового круга жизни.
Командир Черного Легиона поднялся и встал перед своим Властелином, стараясь не думать о том, на чем он стоит. К горлу постоянно подкатывал комок — именно здесь его убивали. Вот на этом самом месте огненный кистень Дитрола не оставил от него даже сапог.
— Все ваши враги повержены, — пробормотал Теофанос, чтобы как-то начать разговор.
— Да, благодаря отваге и мощи. Твоей и твоего Легиона, — торжественно ответила величественная фигура в черном.
— Пятикратно умноженной благодаря вашему искусству, — склонил голову Теофанос.
— Шестикратно, — поправил его Аммон.
— В смысле? Вы ведь возрождали меня и Черный Легион пять раз!
— Правильно. Но это дало тебе возможность сражаться шесть.
Теофанос задумался.
— Я не силен в арифметике, — робко признался он. — Но замечу, что в первый раз я сражался сам, без вашей помощи.
— Именно что. Ты сражался шесть раз, вместо одного. Простейшая операция.
Теофанос снова поклонился.
— Я склоняю голову перед вашей мудростью, — продублировал он свое действие голосом.
— Я понял, — был ответ. — А теперь посмотри.
Теофанос подошел ближе. Аммон протянул к нему ладонь — узкую, холеную, почти женскую. На ней копошился жук.
— Что это? — спросил Аммон. Теофанос всмотрелся.
— Я не силен в биологии, повелитель, — робко признался он. — По-моему это жук-навозник.
— Это — живое существо! А теперь смотри внимательно, — указательный палец, блестя длинным отполированным ногтем, прижал лягающегося жука, покатал его по ладони, потом сильно надавил. Из-под раздавленного насекомого растеклось зеленоватое пятно.
Теофанос приготовился выслушать очередную притчу и даже состроил подходящую случаю мину, но Аммон молчал. Только вытер испачканный палец о рукав. Командир Черного Легиона заметил на этом рукаве несколько зеленоватых полосок — видимо лежащий на ладони трупик был не первым. Интересно, что Черный Властелин имеет против насекомых? И почему уничтожает их таким совершенно нетехнологичным способом?
— Я… — начал он. — Я не… Но…
Ладонь Аммона снова была чистой, зеленоватое пятно исчезло. Дернулась одна лапка, потом вторая. Третья появилась невесть откуда. Через минуту жук перевернулся и снова забегал по ладони.
— Вы воскрешаете его? Но зачем?
— Я ничего не делаю, — терпеливо ответил Аммон. — Делает само это место.
— Не понимаю, — отступил на шаг Теофанос. Он оглядел изрытые склоны. — Это место? Заячий холм?
Аммон вздохнул и щелчком сбросил жука с ладони. Не забыв предварительно его раздавить, добавив попутно еще одну, седьмую полоску на рукав.
— Это место особенное. Именно здесь я поднимал из небытия твой Черный Легион. Именно здесь кипела энергия Восстановления. Особая, ни на что не похожая энергия. Здесь ее бушевало целое море, можешь мне поверить. Океан. Водопады ее низвергались с неба, находили вас всех, собирали — по крупицам, по частям, по собственным вашим воспоминаниям — чтобы вы снова могли встать и вступить в бой.
— И что?
— Здесь все пропитано ею.
Теофанос моргнул. Солнце резало глаза.
— То есть здесь ее настолько много, что жуки воскресают?
Аммон усмехнулся. Под взглядом пронзительных черных глаз Теофанос поежился.
— Не только жуки?!
Снова усмешка.
— Но, мой господин… именно здесь пал Дитрик. Командир Непобедимых. И Турол, король Кантари, разгромивший дилли. Они бились вот здесь, спина к спине и…
— И каждый из них по разу поверг тебя, — закончил Аммон. — Думаю, ты это не забыл.
Теофанос сглотнул.
— Не забыл. И вот вы говорите, что они…
— Через две недели. Или даже немного раньше.
Теофаносу стало плохо. Очень плохо. Он посмотрел по сторонам.
— Вон там стояла фаланга Непобедимых и мой Легион разбивался о ее сияющую стену. А вот оттуда пришла кантарийская гвардия — как раз тогда, когда мы казалось бы взломали их строй и…
— И ты получил от Дитрика Ледяным Молотом.
Непрошеные воспоминания заполнили Теофаноса, он словно бы снова ощутил макушкой прикосновения страшного оружия короля Кантари.
— Они тоже возродятся с оружием и в доспехах, как и мы?
Аммон торжественно кивнул.
— Это буйство магии. Если бы ты мог видеть сейчас все, что творится на этом месте. Поистине странном и великом месте.
— Что мы можем сделать?
— Ничего. Энергия восстановления воздействует на павших непосредственно. Даже если ты унесешь отсюда все останки — этого не остановить.
Аммон тряхнул головой, посмотрел на вытянувшуюся физиономию своего ближайшего сподвижника и негромко рассмеялся. Потом положил узкую ладонь ему на плечо.
— Не бойся. Мы уже победили их. Сделаем это еще раз. Они будут слабеть с каждым разом. Ну и к тому же, — Черный властелин повернул голову и зашевелил губами, словно читая тайные знаки, начертанные на разрытой вершине Заячьего холма, — Останки тут очень сильно перемешаны, это будет, как минимум, забавная картина.
Теофаносу все это совсем не казалось забавным.
— Но мой господин…
— Не думай об этом. Сейчас нас ждет иное дело. Собирай свой Черный Легион.
— Зачем? Вы хотите сейчас же обрушиться на Ланселлор?
— Это всегда успеется. Там сейчас никого не осталось, все полегли здесь. Нет, мое дело немного иного толка. Собирайся и строй свои отряды. Выступаем через два часа.
В Ланселлоре всегда тщательно следили за качеством дорог, так что королевский экипаж двигался быстро. Серафима сидела на мягком сиденье — уютное покачивание предлагало прикорнуть, но ей было не до сна. Рука поглаживала объемистый мешочек — набор драгоценностей, по большей части небрежно выломанных из самых разных мест, вплоть до церемониальной королевской короны Босгарда. Напротив нее, устроившись на подушках, спал невысокий и совершенно лысый старичок.
Королева обманула своих подданных. Она ехала не в Триварский замок, и на ней не было траурных одежд. Охотничья куртка, юбка-брюки, короткие сапоги и шляпка с узкими полями — одежда удобная и практичная, не для приема и не для молитвы. Такую одежду выбирают для путешествий и иных активных дел.
Впереди показалась застава — она стояла на перекрестке двух больших дорог. Кантари и Босгард последний раз воевали больше семи веков назад, так что застава стояла пустая.
— Остановитесь там, — распорядилась королева.
Один из сопровождавших ее рыцарей поравнялся с каретой.
— Там кто-то есть, — сказал он.
— Возможно. Подъезжайте туда тоже.
— Ваше величество, это опасно. Я очень прошу вас сойти с дороги и позволить нам выяснить обстановку. Вдруг это какой-нибудь отряд Теофаноса?
— Вряд ли. Слишком мало народу, — королева старалась сохранять спокойствие. — Да и не спастись нам, если это Теофанос.
Рыцарь мрачно кивнул и, коротко свистнув, пустил лошадь галопом. От заставы навстречу ему направился другой всадник.
— Цвета Кантари, — с облегчением сказал один из сопровождавших.
Два рыцаря встретились, отсалютовав друг другу, и медленно направились в сторону заставы. Около нее стояла еще одна карета.
— Киррея получила те же вести, что и мы, — ни к кому не обращаясь, сказала королева. — Я там сойду.
Две королевы встретились на небольшой каменистой площадке перед старой заставой. Рыцарей они отослали к дороге.
— Кир…
— Сера…
Они обнялись и разрыдались. Ведь королева не может плакать при своих подданных. Также, как и при муже. Единственный шанс выплакаться ей выпадает при встрече с другой королевой.
Серафима и Киррея воспользовались шансом сполна.
Наконец, приведя себя в порядок, Серафима остро взглянула в лицо подруги.
— Похоже, ты подумала о том же, что и я.
Киррея вздохнула.
— Надежды на спасение нет. Наш королевский совет заседал два дня и…
— Победить Аммона нет никакой возможности, — закончила Серафима. — Ну, давай, что там у тебя.
Они отошли к каменной скамье у стены. Вдали от них о чем-то спорили спешившиеся рыцари, их высокие разноцветные плюмажи гневно склонялись, норовя схлестнуться.
Киррея вынула половинку пергамента, исписанного аккуратным ученическим почерком. В руках у Серафимы появилась его вторая половина. Они в четыре руки соединили два кусочка кожи. Все знаки читались ясно.
— Помнишь, как мы это сделали?
Серафима коротко улыбнулась.
— Еще бы. Мы с тобой лежали под одним одеялом в пансионе Мейстина, обе наказанные, оставленные без обеда и ужина. Обе считали, что ничего хуже просто быть не может, жизнь кончена, впереди лишь позор и забвение… И начали придумывать — что самое ужасное, что две девчонки смогут бы сотворить с этим самым несправедливым из миров…
Киррея кивнула.
— И ведь нашли! Две взбалмошные несчастные девчонки — это такая сила… И ведь не просто нашли, а еще и придумали способ. И пока я скандалила в кабинете ректора, ты списала это заклинание из трухлявых книг Цефаллоса, которые, наверное, сотни лет никто до нас не читал.
— Ага, а через год они сгорели во время засухи.
— И мы же всерьез тогда решили воплотить этот ужас в жизнь! Я даже опалы из маминого браслета выковыривала. Кстати, об опалах…
— Я все взяла.
— Я — тоже. То есть у нас двойной комплект.