И хоть бы кто пожалел! Нет, Алекс быстренько убрал стакан подальше, чтобы я нечаянно не расплескала результат его кулинарных ухищрений, и посмотрел на меня строгим, немного обиженным взглядом:
– Ева, не веди себя как ребенок. Это нужно выпить!
– Иди… – прохрипела я, уткнувшись носом в подушку.
– Что?
– Иди!..
– Ева, сядь и повтори так, чтобы я понял!
– На фиг иди, живодер!! – рявкнула наконец я. – Ты и твое лекарство! Отравитель чертов!
– Почему это вдруг?
Я поднялась над подушкой и стрельнула в Алекса злобным взглядом:
– Ты сам-то пробовал, что приготовил?!
– Зачем? – удивился братец. – Это же лекарство! Его только больные пьют.
– Да его же в рот взять невозможно!
– Серьезно? – протянул Шурик, с любопытством разглядывая стакан. Понюхал содержимое, слегка пожал плечами, словно не понимая, что может не нравиться его требовательной пациентке, и отпил глоток. Посмаковал его во рту как дорогой коньяк, проглотил, ухмыльнулся (такой порядок действий, по моему скромному мнению, был почти невозможен) и заявил поучительным тоном:
– А, ну понятно. Это урина демонов такой эффект дает. Она очень крепленая, зато полезная… Эй, ты чего?! Я же пошутил!
Поздно! Я услышала. И поверила. Потому что это – апофеоз идиотизма: говорить человеку, которого и так тошнит от любого движения, такие гадости. Разве я могла подумать, что Алекс на такое сподобится?!
В общем, до ванной я добежала. Зажав рот ладонью, выпучив глаза и мысленно обзывая братца всеми известными мне ругательствами. Он, кстати, не отставал: мчался в кильватере с «прошу-прощения-рожей», но останавливать меня не пытался, видимо, понимая, что тогда ему же придется драить коридор. Блин, и на том спасибо.
Разумеется, к процессу избавления от вчерашнего ужина я его не подпустила, захлопнув дверь ванной буквально перед самым носом. Но, как ни странно, стоило братцу пропасть из виду, как тошноту словно рукой сняло. Я нахмурилась, прислушалась к себе, даже шагнула в сторону унитаза – нет. Все отлично, желудок успокоился! Да что желудок – даже температура перестала так сильно ощущаться. Чудеса, да и только…
С глухим стоном я опустилась на ступени джакузи, засунула руки в волосы и наконец сделала то, что стоило сделать давным-давно:
– Полина!!!
Услышать подруга меня, конечно, не могла, но то, что ощутила – это факт. Канал связи у нас работал по принципу реки, соединяющей два города, с дамбой-заслонкой посередине. Именно через нее можно было ощутить «соседа» на другом конце, на миг уловив отражение его чувств. Такой же принцип работал, например, у эмпатов, только в случае с этими несчастными рек была целая куча, и все они переносили эмоции только в одном направлении – к ним. Между мной и Полиной связь была двусторонней, но в обычное время «заслонка» опускалась, и никто не напрягал другого своими ощущениями. А вот когда ее поднимали, поток эмоций и чувств вырывался на свободу от «отдающего» к «принимающему».
Впервые такую связь настроила еще моя мама для того, чтобы постоянно знать, что со мной происходит. Это было очень удобно, поскольку, с одной стороны, никто никому лишний раз не мешал, а с другой – в случае нужды можно было быстро и не особо напрягаясь убрать «преграду» и уведомить принимающую сторону о своем самочувствии. Если же человек оказывается в бессознательном состоянии, «заслонка» слетала автоматически и «слушающий» получал сигнал о том, что дело пахнет керосином, а значит, пора спешить на выручку.
Правда, был у этой «заслонки» и свой минус: надолго ее снять не получалось. Но это и не требовалось, поскольку передавались по «реке» только ощущения, не мысли. А на то, чтобы услышать страх или боль, требуется какая-то доля секунды. Хороший канал, одним словом. Не телефон, конечно, но порой просто необходимо докричаться до кого-то способом, который «смертная» цивилизация еще не успела постичь.
Например, как сейчас.
Я покосилась в зеркало на свое отражение. Хм… а ведь еще десять минут назад цвет кожи был бледно-голубым с ярко-красными пятнами на щеках. А сейчас уже отливает зеленым… Интересно, какими оттенками радуги заиграет мое лицо еще через полчаса Алексовых стараний?
С тяжким вздохом потерла виски: голова гудела, как дупло с ульем. Казалось, вот-вот рядом проплывет «тучка-тучка-тучка, которая больше не медведь». Очень хотелось снова принять горизонтальное положение и отключиться. Собравшись с духом, поднялась на ноги и открыла дверь ванной.
– Все нормально? – тут же отреагировал Алекс.
Я мрачно покосилась на большую темно-зеленую бутыль в его руках:
– Это что?
– Микстура, – осклабился парень. – Идем. Будем заниматься обтираниями.
Я замерла, пытаясь осознать и, главное, представить сие «заманчивое» действо, потом нахмурилась и уточнила:
– Обтираниями чего?!
Нет, ну пяточки там протереть я бы еще согласилась… так ведь Алексу если уж мед, так сразу и ложкой.
– Тела, Евочка!
– Полностью? – изогнула я бровь, все еще не веря в такую степень его наглости.
– Конечно!
– Ага… – протянула с выражением, сделала шаг обратно и снова захлопнула дверь. Переживать или злиться сил уже просто не было. Я закуталась в большое банное полотенце, уселась на ступенях и стала смиренно ждать.
Странно, но это заняло куда больше времени, чем я рассчитывала. Мне казалось, Полина явится ну максимум минут через пятнадцать, а ее не было все сорок! Я уже засыпать начала, когда снаружи раздалось деловитое:
– Где больная?
– Здесь, – кряхтя и постанывая, доползла до двери я.
– Что ты там делаешь? – нахмурилась готесса.
Надо признать, приготовилась к нашей встрече она основательно: аптечная сумка на плече была едва ли меньше той, с которой я бегала по единорогам. Наверное, здорово ее приложило по внутренней связи.
– Прячусь, – честно ответила я. – А ты почему так долго не отвечаешь?
– Сама себе удивляюсь! – фыркнула подруга, поглядывая в сторону Алекса, который с видимым безразличием разглядывал что-то на дальней стене коридора. – Я уже полчаса тусуюсь у вашего порога. Не знаешь, почему меня охрана в дом не пускала? Думала, закоченею! Хорошо, что Богдан как раз домой возвращался…
Я повела глазами: ага, вот и средний братец стоит, эдакий образец стиля и лоска. Замер на ступенях и переводит малость очумевший взгляд с меня на Алекса, а потом – уже куда более умилительный, на Полину. Пытается осмыслить ситуацию.
– Кстати, – продолжила подруга. – Не скажешь, почему Шурик проявил вдруг такие «чудеса гостеприимства»?
Я вздохнула и подняла на готессу печальный, все объясняющий взгляд.
– А!.. – догадалась она. – Сам захотел в доктора поиграть?
– Угу, – кивнула обреченно я. – Мы же теперь вроде как знахари… Только он, кажется, перепутал значения слов «доктор» и «мясник».
Алекс покосился на меня с явным возмущением, но спорить не стал. Видимо, его смущало присутствие Богдана, в глазах у которого буквально горела надпись:
«Позвонит Егор – я ему все расскажу! И капец тебе, тиран-самоучка!»
Ну, может, надпись была и не такой (хотя мне очень хотелось в это верить), но что-то проникновенное и предупреждающее в глазах брата Шурик все же прочитал. Потому что обреченно вздохнул, как молодой Пикассо, гений которого не только не оценили, но еще и обсмеяли недальновидные владельцы галерей, и отправился к себе в комнату. Я же наконец смогла вздохнуть спокойно и отдаться в руки человеку, действительно разбирающемуся в медицине. Кажется, с приходом Полины у меня появился шанс выжить.
Нет, все-таки моя подруга – классный доктор. Напоила меня какой-то дрянью, укутала по самый нос, на ноги заставила натянуть шерстяные носки, еще и высыпала туда по полкило горчицы. Ходить в них было совершенно невозможно, зато оказалось очень тепло спать. Точно утверждать не берусь, но то ли ее таланты возымели эффект, то ли мой организм согласился поднатужиться и больше не болеть, лишь бы только опять не попасть в руки врачу Соколову, но уже утром я чувствовала себя вполне сносно.
Я потянулась, высвободилась из одеяла-кокона, зевнула и села в постели.
– Привет пострадавшим, – весело поздоровалась из кресла Полина. – Че как?
– И тебе доброе утро, – улыбнулась в ответ. Прислушалась к себе: – Кажется, здорова…
– Э нет! – замахала подруга руками с такой прытью, словно я прямо сейчас собиралась отправиться на покорение олимпийского марафона. – Не так быстро. До вечера как минимум нужно поваляться в кровати. Прописываю тебе витаминный коктейль из шоколада, карамели и бисквитных печенек, а также легкую физическую нагрузку в виде переключения каналов на пульте от телевизора. Кстати, досадное недоразумение, по которому у тебя в комнате не было этого важного, почти жизненно необходимого тренажера, мы уже исправили.
Я мрачно окинула спальню взглядом. Ага, вон и телевизор скромно стоит у стеночки и закрывает ее ровно до половины. Из гостиной, видать, притащили. Надо будет потом попросить братьев вернуть его обратно: на фиг она мне здесь сдалась, такая громадина?
– Подруга, а ты почему не на парах? – уточнила с легкой усмешкой. Ну чисто подпортить настроение чересчур веселому доктору. И готесса повелась! Она наигранно ахнула и заломила руки:
– Да как же я уйду, когда здесь лежит и почти умирает моя лучшая подруга?!
– То есть повод отыскался как бы сам собой?
Впрочем, чему я удивлялась? Полина никогда не выделялась ответственностью и любовью к знаниям. Пары она пропускала стабильно, причем для этого ей вовсе не требовались какие-то оправдания. Странно, что при таком раскладе она довольно неплохо училась.
– Ева, а ты есть хочешь? – Готесса присела на край постели и «ловко» перевела тему разговора, помогая мне подложить подушки под спину.
– Голодная как волкодлак! – честно ответила я.
– Отлично! – хихикнула девушка и громко хлопнула в ладоши. – Сейчас мы это исправим… Богдан!!
Я только и успела подтянуть одеяло к подбородку, когда в комнату ввалился средний братец. Растрепанный, в полосатой рубашке с закатанными рукавами, голубом передничке и с большим груженым подносом в руках.