ческая форма имеют больше значения, чем внешность. И ей пришлось много трудиться, чтобы развить свою физическую силу.
– Не сомневаюсь. Так или иначе, Джулия была непростым человеком.
– В каком смысле?
– Джулия никогда не говорила о своем прошлом. Но по замечаниям, которые она иногда делала, я понимала, что она была мудрой женщиной, а еще у меня не вызывало сомнений, что она много путешествовала по миру. Майрон даже говорил, что Джулия работала моделью, что меня нисколько не удивило. Природа наградила ее подходящим лицом, телом и ростом. Хотя, насколько мне известно, она занималась этим недолго. Наверняка у нее просто не хватало времени.
– Что вы имеете в виду?
– Она была очень молодой, когда у нее родились девочки.
– А вы помните, когда они родились?
– О, нет, они появились на свет не здесь.
Блюм не показала, что слова Бритты ее удивили.
– Девочкам было около двух лет, когда Тим и Джулия приехали в Андерсонвилль.
– Я поняла. Но я видела всего одну фотографию, на которой сняты агент Пайн и ее сестра. И никого из родителей. Агент Пайн сказала, что других снимков у нее нет.
– Всего одна фотография? Как странно.
– А у вас есть фотографии Пайнов?
– Мне нужно посмотреть. Подождите минутку.
После того как она ушла, Блюм посмотрела в окно и увидела, что Майрон вылез из бассейна, вытерся, надел рубашку и повел Пайн по лестнице на второй этаж. Ее босс выглядела удивленной. Может быть, Майрон рассказал ей то же, что Бритта.
– Вот.
Блюм повернулась и увидела Бритту, которая вернулась с небольшим снимком в руках.
Она протянула его Блюм.
– Я думаю, фотография сделана, когда девочкам исполнилось по четыре года, – сказала Бритта.
Все Пайны выстроились в ряд. Тим с одной стороны, чуть более высокая Джулия с другой. Между ними стояли Пайн и ее сестра Мерси. Блюм посмотрела на снимок более внимательно.
– Их и в самом деле невозможно отличить, если не считать того, что Этли в брюках, а Мерси в платье с рюшами – во всяком случае, я думаю, что правильно угадала.
– Так и есть, – подтвердила Бритта. – Ли всегда была девчонкой-сорванцом. А Мерси – девочка-девочка. Только так их и различали. Ли практически не носила платья и никогда не надела бы ничего с рюшами.
– Ее мать необычайно красива.
– Но и Тим был очень хорош собой. Летом, когда он работал у дома в одних шортах, без рубашки, многие женщины, жившие по соседству, находили повод, чтобы на него поглазеть и повздыхать, и я тоже.
Блюм улыбнулась.
– Полагаю, я бы стала членом этой группы, – призналась она. – А они вам что-нибудь говорили о своей жизни – до приезда в Андерсонвилль?
– Нет, как я уже говорила, Джулия не рассказывала о своем прошлом, а Тим вообще предпочитал помалкивать.
Блюм откусила кусочек кекса и сделала глоток кофе.
– А как вы с мужем снова оказались здесь?
Лицо Бритты смягчилось.
– У Майрона был друг в индустрии по добыче бокситов. Он помог ему получить работу на шахте.
– И специалисту по компьютерам нравилось работать на шахте?
– Он не занимался тяжелым физическим трудом. Майрон решал научные задачи. На самом деле он помог придумать несколько способов использования бокситов, о которых тогда ничего не знали. Он всегда нестандартно мыслил.
– А как вы познакомились?
– Свидание вслепую в Хантсвилле, штат Алабама. Я окончила колледж, Майрон годом раньше. Он был очень высоким, симпатичным, но молчаливым. Я понятия не имела, что он гений. Большинство людей его не понимали, но у нас сразу получилось. Мы живем вместе уже много лет… Я думаю, что уже стала бы бабушкой. Многие вещи могли произойти, но теперь их не будет.
Блюм положила руку на плечо Бритты.
– Мне очень жаль, Бритта. Я даже не могу представить, какую боль вам пришлось перенести.
– Да, но, как говорят, жизнь продолжается. И мы сделали все, чтобы она стала удобной и приятной, учитывая обстоятельства. Но я каждый день думаю о своих детях и о том, как все могло сложиться, если бы они не умерли.
Блюм сжала ее руку и откинулась на спинку стула.
Бритта вздохнула, выпила немного кофе и подняла глаза.
– Вы и Ли хорошо друг к другу относитесь, – сказала она.
Блюм обрадовалась, что Бритта сменила тему разговора.
– Она отличный босс и превосходный агент.
– Я уверена, что вы ею гордитесь.
– Она трудится изо всех сил. Бюро до сих пор остается вотчиной мужчин. Однако Пайн с самого начала заявила о своей готовности работать на самом высоком уровне. И она не терпит ни малейшего проявления неуважения, а если кто-то в ее присутствии не скрывает своих сексистских взглядов, дела его плохи. Уж поверьте мне, я видела это собственными глазами.
Бритта выглянула в окно.
– Интересно, как сложится их общение с Майроном? – задумчиво сказала она.
– Я полагаю, ему известно все, что вы мне рассказали.
– О да. Возможно, даже больше.
– Тогда он, наверное, уже все рассказал агенту Пайн.
– Но почему она не может задать эти вопросы Джулии? Она ведь до сих пор жива?
– Я не знаю.
– Ли наверняка это известно.
– Понятия не имею. И мне не хотелось вести себя навязчиво.
– О, я вас понимаю.
– Джека Лайнберри интересовал этот же вопрос. Он спрашивал у агента Пайн о ее матери.
– В самом деле?
– Вам это кажется странным?
– Вовсе нет. Они были добрыми друзьями.
– Насколько добрыми? – Хотелось спросить Блюм, но она решила промолчать.
– А вам нравится работать в ФБР? – спросила Бритта.
– Да, нравится. И с агентом Пайн никогда не бывает скучно. До того как мы приехали сюда, она спасла маленькую девочку по «сигналу Эмбер». Похитивший ее извращенец был отбывшим наказание педофилом, насиловавшим и, возможно, убивавшим в прошлом девочек. Агент Пайн взяла его в одиночку, и теперь он получит по полной. Слава богу – он очень надолго сядет в тюрьму.
– Да, впечатляющая история.
– Вы совершенно правы.
– Ее мать должна ею гордиться.
– В самом деле? – подумала Блюм.
Глава 29
Вечером Пайн и Блюм обедали в «Темнице».
Ранее они обменялись впечатлениями от своих бесед с Майроном и Бриттой.
– Это наверняка произвело на тебя тяжелое впечатление, агент Пайн, – сказала Блюм.
– Ты имеешь в виду, что я не знала, откуда я и кем являлись мои родители на самом деле? Или про то, что они мне рассказывали – и что оказалось ложью?
– А что ты реально знаешь об их прошлом?
– Только то, что они мне говорили, то есть совсем немного.
– А потом, после того как вы отсюда уехали?
– Как я уже говорила, мы переехали в маленький городок в Южной Каролине. А через несколько лет мои родители расстались.
– Из-за того, что произошло?
Пайн принялась вертеть в руках бумажную салфетку.
– Я всегда считала, что причина была именно в этом. Они все время ссорились по самым разным поводам, но имя Мерси всплывало постоянно.
– А что произошло после того, как они разошлись?
– Я решила остаться с мамой. Мы по-прежнему жили в Южной Каролине, отец снял жилье неподалеку. А потом все изменилось.
– В каком смысле?
– Я как раз должна была перейти в среднюю школу, когда мама сказала, что мы переезжаем.
– Куда именно?
– Она ничего не говорила, пока не появились грузчики. Оказалось, что мы едем в Техас.
– А она тебе что-то объяснила?
– На самом деле нет.
– Тебе удалось узнать, где ты родилась? Бритта ясно дала понять, что не здесь. – После небольшой паузы Блюм добавила: – Я очень удивилась, но не беспокойся, я не показала виду.
Пайн посмотрела на Блюм и легко прочитала ее мысли.
– Я знаю, где родилась, и сожалею, что не рассказала тебе раньше.
– Ты имеешь право хранить в тайне свою частную жизнь, агент Пайн. Но я надеюсь, ты знаешь: все, что ты мне расскажешь, никуда дальше меня не уйдет.
– Ни секунды не сомневаюсь, Кэрол. – Пайн помолчала, собираясь с мыслями. – Я родилась в Нью-Йорке. Но родители мне об этом не рассказали. Я узнала только после того, как в колледже подавала документы на паспорт. Я занималась олимпийскими видами тяжелой атлетики и должна была участвовать в соревнованиях в других странах. Я помню, как увидела свое свидетельство о рождении, которое требовалось для получения паспорта и которое я попросила у мамы. Я просто сидела и молча на него смотрела. Дело в том, что до того момента я не сомневалась, что родилась в Джорджии. У меня не осталось никаких воспоминаний о жизни в Нью-Йорке.
– Ну, если Бритта уверена, что вы приехали сюда, когда вам с сестрой было два года, не стоит удивляться, что у тебя не осталось воспоминаний о Нью-Йорке.
– Я спросила маму, но она отмахнулась от моих вопросов, только сказала, что я родилась в Нью-Йорке, а потом мы переехали в Джорджию. Она заявила, что говорила мне, но я вряд ли могла такое забыть.
– Верно, ты бы не забыла.
– Мне было тяжело переезжать в Техас перед переходом в среднюю школу. Я успела завести друзей, а в Техасе мне пришлось начинать с нуля. Моего отца больше не было рядом. Я взбунтовалась. Начала пьянствовать. Совершила несколько краж в магазинах. Курила травку. Попала в поле зрения полиции. Иными словами, свернула на дурную дорожку.
– И что изменило твою жизнь? Твоя мать?
– Нет, только не она. Она, конечно, пыталась меня образумить, но я ее не слушала. Я слишком злилась из-за переезда и того, что отца больше не было рядом. И ужасно скучала по Мерси. Наверное, я чувствовала себя одинокой.
– И что же тогда произошло?
– Довольно глупая история.
– Я многое видела в жизни. Попробуй рассказать.
– Рядом с тем местом, где мы жили, была ярмарка с аттракционами, – начала Пайн. – И палатка предсказательницы судьбы. Как-то раз я решила к ней зайти. Сама не знаю почему. Так или иначе, но она мне кое-что сказала.
– Интересно, что?
– Она посмотрела на мою ладонь и сказала, что чувствует во мне два биения сердца, а не одно, и добавила, что я знаю причину.