Пайн не знала, что заставило ее потянуться к пистолету – треск сучка или интуиция. Она резко повернулась, чтобы контролировать максимально возможное пространство. Быть может, это всего лишь белка или такой же, как она, любитель ночных прогулок.
Возможно, сюда зачем-то вернулся убийца.
Или он пришел за ней.
Треснул еще один сучок.
Пайн решила начать двигаться, она не хотела становиться легкой мишенью. Первым делом ей следовало выйти из поля зрения неизвестного. Она быстро пересекла кладбище и оказалась возле офисного здания Парковой службы – двухэтажного строения из дерева и кирпича, выкрашенного в красный цвет и окруженного аккуратной оградой и коваными железными перилами на уровне первого этажа. Далее находилось более крупное здание. Пайн увидела тачки, стоявшие в ряд вдоль одной стены, а также инструменты, висевшие на крючках. Должно быть, в сарае хранилось все необходимое для ухода за территорией.
Пайн остановилась возле изгороди и стала прислушиваться к шагам. Проклятый ветер усилился, заглушая все остальные звуки. Она посмотрела поверх прицела «Глока», потом резко повернулась, направив оружие в ту сторону, откуда пришла.
Снова треснул сучок. Что-то на земле слишком много сучков для ухоженного Национального кладбища. Складывалось впечатление, что кто-то наступал на все, которые там были.
Дерьмо.
Она резко повернулась как раз в тот момент, когда что-то ударило ее сзади, в результате обоих отбросило на ограду, за которой выбрала позицию Пайн. От напавшего на нее мужчины несло потом и алкоголем, длинные жирные волосы ударили ее по лицу, когда они упали.
Пайн сбила дыхание при падении – мужчина приземлился на нее сверху и получил преимущество, пока она не ударила его по голове рукоятью «Глока».
Он закричал, схватился за голову одной рукой, а другой нанес ей не слишком сильный удар в плечо. Пайн приняла его и невольно поморщилась, затем врезала коленом мужчине в пах и одновременно сделала выпад открытой ладонью в нос. В ответ он всем весом навалился на нее, не давая сделать вдох.
В следующее мгновение он схватил ее за руку, сжимавшую пистолет, и теперь ее положение становилось опасным.
До тех пор, пока она не нажала локтем на горло и не перекрыла ему воздух. Когда он приподнял голову, пытаясь сделать вдох, что Пайн предвидела, она ударила головой в уже сломанный нос. Нос является очень чувствительным отростком. Один удар вызывает боль; второй выводит человека из строя.
Мужчина, раскачиваясь из стороны в сторону, встал на колени, освободив ее от тяжести своего тела. Пайн выскользнула из-под него и нанесла жестокий удар ногой по почкам. Когда он рухнул на бок, она врезала ему ногой по голове сверху, вдавив ее в траву. Красная кровь залила зеленые листья.
Она ударила его еще раз, после чего мужчина перестал шевелиться.
Пайн позволила себе две секунды триумфа, но уже в следующее мгновение ее сбил с ног второй мужчина, ударивший ее в область талии, потом схватил ее и перебросил через голову. Если бы она упала на спину или голову, то почти наверняка потеряла бы сознание. Однако она успела выставить руку, перекатиться в сторону и вскочить на ноги быстрее, чем ее противник ожидал. Тем не менее, она чувствовала острую боль в руке и плече, на которое ей пришлось упасть. И, что еще хуже, утратила свое главное преимущество – уронила при падении пистолет.
Перед ней стоял мужчина, крупный, ростом шесть футов и три дюйма [27], почти в два раза тяжелее ее. В тусклом лунном свете она видела, что он в ярости и намеревается выместить на ней свой гнев.
Она согнула ноги в коленях, пока он собирался с силами перед новой атакой.
– Я агент ФБР, если для тебя это имеет какое-то значение, – слегка задыхаясь, сказала она.
Казалось, он не понял, что она сказала. Он был в грязной футболке, джинсовой куртке и джинсах. Ботинки, казалось, никогда не чистили, запястье украшала цепочка. Борода почти касалась мощной груди. Ему было около двадцати пяти лет.
– Ты покалечила моего дружка! – взревел он, указывая на лежавшее неподвижно тело. – Возможно, Дики мертв.
– Дики не стоило на меня нападать, – ответила Пайн.
– Мы лишь хотели развлечься. Ничего больше. Могло получиться хорошо и приятно для всех. – Он снова посмотрел на тело приятеля. – А теперь я разберусь с тобой по-настоящему, сука. За Дики.
– А я говорю тебе, чтобы ты этого не делал, потому что ты пожалеешь так, как даже представить не можешь.
Мужчина тряхнул головой, ударил себя в грудь похожим на кувалду кулаком, сплюнул чем-то липким на землю, взревел, как бык, и бросился на нее.
Пайн легко шагнула в сторону и ударила его ногой наотмашь по заду. В результате он с разбега врезался в куст и упал лицом в траву, но перекатился, выкрикивая ругательства, и вскочил на ноги.
– Теперь тебе конец, – заорал он.
И снова бросился на нее.
А через секунду «Беретта Нано», которую Пайн успела вытащить из кобуры на лодыжке, уставилась в пах мужчины. Ему пришлось затормозить так быстро, что он зацепился за траву и рухнул к ее ногам.
А когда посмотрел вверх, увидел дуло пистолета, направленное ему в голову.
– Ты имеешь право хранить молчание, – медленно начала Пайн, которая чувствовала, как усиливается боль в плече, голове, ребрах и запястье. – И я очень тебе советую им воспользоваться.
Глава 33
Глупо.
Таким было первое слово, которое пришло Пайн в голову, когда она сидела на стуле в офисе шерифа округа Самтер. Отправиться ночью в уединенное место – и никто не знал, куда она пошла. Именно такое слово она бы сама выкрикнула в лицо любому, а в особенности женщине, если бы она так поступила.
Сейчас она прижимала пакет со льдом к плечу, ей забинтовали ноющие ребра и правое запястье. И еще у нее появился желто-пурпурный синяк в верхней части лба – в том месте, которым она ударила первого напавшего на нее мужчину в нос.
Дики находился в больнице с сотрясением мозга и другими травмами, а после выздоровления его ждала тюрьма. Его приятель сидел в камере, где кричал, что требует адвоката и что «та сука сама начала».
Полицейские приехали примерно через десять минут после того, как она их вызвала. Дики все еще не пришел в сознание, а второй идиот продолжал поносить ее за то, что она вырубила его приятеля.
– Мы просто хотели развлечься, что тут плохого? – повторял он снова и снова, словно эта причина являлась достаточной, чтобы сразу отпустить их с приятелем домой. – Зачем еще девка будет гулять в темном месте в такое время?
Пайн рассказала, что произошло, первым полицейским, которые приехали на вызов, потом повторила ее детективу с блокнотом и усталым лицом.
– Очевидно, они не знали, что вы были вооружены, – сказал детектив.
– Очевидно, – ответила Пайн. – Но, не будь у меня оружия, результат был бы тем же.
Он с сомнением на нее посмотрел.
– Парни довольно крупные.
– Чем они больше, тем легче падают.
– Верно. Я займусь бумажной работой. Когда все будет готово, нам потребуется ваша подпись.
– С удовольствием.
Она ждала в участке, наконец ей дали подписать протокол, и она уже собралась уходить, когда появился обеспокоенный Макс Уоллис. Пайн невольно мысленно застонала, когда увидела, кто его сопровождает.
Эдди Ларедо.
Часы показывали шесть утра. Пайн еще не звонила Блюм, только собиралась. Она понимала, что услышит такую лекцию, какую сама прочитала бы всякому, кто настолько глуп, чтобы поступить, как она. Именно по этой причине Пайн не стала ей звонить сразу. Она с легкостью могла представить, что Блюм ей скажет. И она была бы совершенно права.
Уоллис взял стул и уселся напротив Пайн. Ларедо остался стоять, сложив руки на груди, и то ли хмурился, то ли ухмылялся – во всяком случае, так показалось Пайн. Она подумала, что ночь выдалась отвратительной и без Ларедо.
– Вы не хотите рассказать, что произошло? – спросил Уоллис.
Он пошарил у себя в карманах, вытащил единственную мятую сигарету, засунул ее в рот, но закуривать не стал.
– Я уже успела рассказать все дважды и даже подписала свои показания.
– Пожалуйста, просто из вежливости, – он вытащил блокнот.
– Что вы здесь делаете?
– Мне позвонили и подняли с постели. Женщина, агент ФБР, попала в беду. Ну а кроме вас тут нет женщин, агентов ФБР.
– Я рада, что они уделяют здесь такое внимание полу.
– Ты аномалия, – вмешался Ларедо. – Они это заметили.
Пайн даже не посмотрела в его сторону.
Она повторила свою историю. Ей потребовалось двадцать пять секунд и пять отработанных предложений.
– А что ты там делала в такой час? – спросил Ларедо.
– Следовала за интуицией.
– И что она тебе подсказала?
– Положение тела на могиле Патрика Дилейни, одного из Налетчиков.
Ларедо посмотрел на Уоллиса.
– Да, я знаю про эту группу. И что же сообщила тебе интуиция?
– Почему тело лежало именно там, ведь убийца мог выбрать любой из десяти тысяч вариантов? – ответила Пайн, которая так и не смотрела на Ларедо – она не сводила глаз с Уоллиса и его открытого блокнота.
– Ты считаешь, это что-то символизирует? Думаешь, есть связь между Дилейни и нашим убийцей? – спросил Ларедо.
– Если между ними и есть связь, то очень тонкая. Дилейни мертв с шестьдесят четвертого.
– Значит, символ? – вмешался Уоллис.
– Может быть. Наш убийца ничего не делает случайно. Более того, он все тщательно планирует.
– Иными словами, все, что он совершил до настоящего момента, было заранее продумано и имело для него значение, – заметил Ларедо.
– Верно, – согласилась Пайн.
– Но ты могла подождать до утра, чтобы пойти туда. Местные жители рассказали мне, что по ночам на кладбище неспокойно. Проклятье, любое подобное место может быть опасным.
Пайн решила, что должна ему ответить, и бросила на Ларедо пристальный оценивающий взгляд.