– Мне не хватило спиртного.
– Что?
Она посмотрела на часы.
– Еще довольно рано. Не хочешь заглянуть в «Темницу»?
Казалось, Ларедо поразило ее предложение, но он быстро кивнул.
– Конечно. Хочешь переодеться?
Пайн бросила на него суровый взгляд.
– А ты хочешь, чтобы я переоделась?
Ларедо еще больше смутился.
– Что? Нет… решать тебе. – Он еще раз окинул ее взглядом. – Ты… выглядишь… ну, у меня нет слов… я хочу сказать…
Пайн быстро прошла мимо него и направилась к двери.
– Рада, что мы прояснили этот вопрос.
«Темница» оказалась заполнена на три четверти, и все головы повернулись в сторону Пайн, когда они с Ларедо вошли.
А ему приходилось смотреть на нее снизу вверх.
– На каблуках ты выше меня.
– Если твоя мужская гордость ранена, я могу ходить босиком.
– Ну, тут все зависит от того, сколько мы выпьем; возможно, дойдет и до этого.
В ответ она лишь фыркнула.
Они нашли свободный столик в задней части зала, рядом с импровизированной сценой, на которой выступали певец и гитарист.
Пайн заказала «Бадвайзер», а Ларедо джин с тоником, льдом и тройной порцией сока лайма.
– Ты не изменил своим привычкам в выпивке.
– Как и ты.
Когда им принесли заказ, Пайн стукнула металлической банкой по его бокалу.
Они сидели, пили пиво и джин и с минуту слушали певца и музыканта, покачивая в такт головами.
– А почему состоялся этот ужин? – спросил Ларедо.
– Плата за помощь Лорен Грэм, – ответила Пайн. – Но события получили интересное продолжение.
– О чем ты?
Она рассказала ему о Джеке Лайнберри.
– Значит, он был неравнодушен к твоей матери.
– Если только я правильно его поняла. На самом деле на мгновение мне показалось… – она замолчала.
– Что?
– Ну, несмотря на то, что моей матери уже за пятьдесят, на минуту я поверила, что он принял меня за нее.
Ларедо еще раз оглядел ее мускулистые обнаженные ноги и быстро отвернулся.
– Я видел тебя только со значком в одной руке и пистолетом в другой, и тут я остановлюсь.
– Лайнберри действительно очень богат. У него есть свой самолет и огромный дом. А за охрану отвечает парень из Секретной службы.
– И что с того?
– Такой человек, если у него возникнет желание кого-то найти, может нанять лучшего частного детектива и отправить его на поиски моей матери. Насколько трудной была бы такая задача? Моя мать даже не поменяла имя после того, как уехала из Андерсонвилля. А я стала известна благодаря тяжелой атлетике. Сколько существует других Этли Пайн? У меня даже есть проклятая страничка в «Википедии», которую кто-то создал, где говорится об исчезновении моей сестры.
– Знаю. Я видел.
– Это не я ее сделала, Эдди.
– Мне и это известно.
Ларедо сделал глоток коктейля, размышляя над словами Пайн.
– Значит, он мог найти тебя и/или твою мать без особых усилий, однако, не стал так поступать. Естественно, возникает вопрос: почему?
– Тебе тоже это кажется странным?
– Здесь мне все кажется странным. С тех самых пор, как я сюда приехал, мне пытаются скормить на завтрак нечто, характеризуемое как «местная каша».
– Прежде мне никогда не нравилось твое чувство юмора, Эдди.
– Я серьезно, Этли.
– Я вижу.
– А какое отношение к происходящему имеет Блюм?
– Что именно тебя интересует?
– Она устроила мне допрос третьей степени после того, как мы в первый раз встретились. Хотела узнать, что было между нами в прошлом.
– И что ты ей сказал?
– Что ее это не касается. И тогда она сообщила мне, что сделала на меня запрос.
Пайн рассмеялась.
– Да, она прямо набросила на тебя сеть.
– Ты думаешь, это смешно?
– А ты сам что думаешь?
Ларедо наконец тоже рассмеялся.
– Наверное. Однако она сказала, что я успешно прошел проверку, – заметил он.
– Очевидно, ей не удалось поговорить с информированными людьми.
Ларедо допил свой джин с тоником и поднял руку, чтобы ему принесли еще, Пайн заказала очередное пиво.
– Вернемся к Джеку Лайнберри, – предложил Ларедо, когда официант принес их заказы. – Я сделал на него запрос.
– Что? На Лайнберри? Зачем?
– Он по-настоящему богатый человек, и живет здесь.
– Ты полагаешь, что он разгуливает по окрестностям, убивает людей, а потом переодевает их в странную одежду?
– Я ничего такого не говорил.
– Ну и что показал твой запрос?
– Что он действительно богат. Все его инвестиции вполне легитимны. Он активно занимается благотворительностью. И к нему хорошо относятся.
– А когда он появился в Андерсонвилле – или он здесь родился?
– Нет, он родился не здесь, во всяком случае, в полученных мной документах этого не сказано.
– И где же?
На лице Ларедо появилось сомнение.
– Не совсем понятно.
– Но как такое может быть, Эдди?
– Честно говоря, я не очень понимаю. С другой стороны, не у всех есть свидетельство о рождении, а некоторые даже не знают, где они появились на свет.
Пайн задумалась. Она и сама не знала, где родилась, пока не увидела собственное свидетельство о рождении, когда пришла пора получать паспорт.
– Ему за шестьдесят, значит, он родился в пятидесятых. Если это произошло в сельской местности, в доме, а не в больнице, и его матери помогала акушерка?
– Вполне возможно. И, насколько нам удалось заглянуть в его прошлое, у парня никогда не возникало проблем с полицией.
– Получается, что в какой-то момент своей жизни он приехал сюда и начал работать менеджером на шахте, где добывали бокситы.
– Верно. Это есть в полученных мной документах.
– А там не говорилось, когда он появился в Андерсонвилле?
Ларедо достал телефон и принялся искать нужную информацию.
– Где-то в восьмидесятых годах прошлого века. У меня нет точной даты. Но, полагаю, ее не сложно выяснить.
– Скорее всего, это не имеет значения.
– Ты думаешь, он имеет какое-то отношение к тому, что случилось с твоей сестрой?
– Возможно, но не слишком вероятно. Складывается впечатление, что он с искренней симпатией относился к нашей семье, в особенности к матери. И собирался предложить отцу работу в своей инвестиционной фирме. Он шел на встречу с ним… и нашел его тело.
– Проклятье. Наверное, он испытал настоящее потрясение.
– Моя мать сказала, что отец покончил с собой в Луизиане. А если верить Лайнберри, в Вирджинии. Мне тогда было девятнадцать. На самом деле это произошло в день моего рождения.
– Ох, мне очень жаль, Этли. Должно быть, тебе пришлось нелегко.
Она сделала глоток пива.
– Да, очень непросто. Но самым сильным моим чувством стал гнев. Меня не оказалось рядом, чтобы с ним поговорить. Он мог думать, что я его не люблю или он мне неинтересен. Этого не должно было произойти.
– Трудно залезть в голову к тому, кто размышляет о самоубийстве. Но тебе не следует думать, что на твоих плечах лежит хотя бы часть вины. Если человек действительно намерен покончить с собой, он найдет способ. Ты это знаешь не хуже, чем я.
– Да, знаю, но не в тех случаях, когда речь идет о моем отце.
Ларедо поднял бокал.
– Я понял твой намек.
Они еще раз заказали выпивку, а, когда несколько посетителей вышли на танцевальную площадку, Пайн повернулась к Ларедо.
– Хочешь?
Он удивленно на нее посмотрел.
– О чем ты?
В ответ она взяла его за руку и потянула за собой.
Но, прежде чем они вышли на танцевальную площадку, она сняла туфли и положила их на свой стул.
Затем посмотрела снизу вверх на Ларедо и улыбнулась.
– Теперь ты чувствуешь себя лучше? – спросила она.
Он усмехнулся.
– Ну что я могу сказать? Ты пугаешь с любым ростом.
Некоторое время они танцевали, стремительно двигаясь под мелодии, среди которых превалировала музыка кантри.
– Ты двигаешься очень неплохо для агента ФБР, – заметила Пайн.
– Я вырос в Куинсе, и в жизни у меня было единственное желание: стать членом мальчишеской банды. Тогда мне казалось, будто это кратчайший путь к деньгам и девушкам.
– И что произошло?
– Я не чувствовал мелодии. Оказался совершенно бесполезным.
– Кажется, я помню, что в колледже ты занимался легкой атлетикой?
– Полная стипендия – я умел очень быстро бегать. Исключительно выгодная сделка.
Следующая песня была медленной, и они неуверенно придвинулись друг к другу. Его рука обняла ее за талию, а Пайн наклонилась к его плечу.
Пайн вдохнула его запах и поняла, что Ларедо делает то же самое. Она уже собралась положить голову ему на грудь, но в последний момент передумала.
Они смотрели друг на друга, потом отворачивались.
– Уже поздно, – сказала Пайн, когда песня закончилась. – Нам пора возвращаться.
– Ты права.
Они пешком направились к «Коттеджу». Воздух был теплым и влажным, Пайн несла туфли в руке, и тротуар холодил ее босые ноги. Пустую темную улицу освещало лишь слабое сияние луны.
– Им нужно заняться уличными фонарями, иначе люди будут наталкиваться на столбы.
– Маленькие города не похожи на большие.
– Да, они сильно отличаются.
Они вошли в «Коттедж» и стали подниматься по лестнице.
– А где твой номер?
Ларедо показал направо.
– Вон там.
– А мой с другой стороны.
Он кивнул, она кинула в ответ.
– Ну, спокойной ночи, Эдди. Спасибо за приятный вечер.
– Да, все было чудесно, Этли. Доброй ночи.
Она посмотрела на Ларедо, чувствуя его разочарование, но, кто знает, возможно, она приняла желаемое за действительное.
И они разошлись в разные стороны.
Один раз она оглянулась, но Ларедо оглядываться не стал. Он подошел к своей двери и вошел в номер.
Как только дверь Пайн закрылась, открылась другая.
Кэрол Блюм выглянула в коридор и сначала посмотрела в сторону двери Пайн, потом на номер Ларедо. Выражение ее лица оставалось загадочным, нечто среднее между улыбкой и нахмуренными бровями.