Он улыбнулся.
Лайнберри был в темно-коричневом спортивном пиджаке, коричневых брюках и полосатой рубашке. Довершал костюм платок в кармане.
– Значит, вы довольны своей жизнью? – спросила Пайн.
– Я не жалуюсь. – Он посмотрел на нее. – А вы? Вам приходится сталкиваться с проблемами, совершенно мне незнакомыми.
Она убрала прядь волос от лица и посмотрела на прямой участок шоссе впереди.
– Проблемы имеют решения. Мне лишь нужно их отыскать.
– Вот это правильный подход. Вам удалось продвинуться в расследовании тех ужасных убийств?
– Да, мы сделали несколько шагов вперед по сравнению с началом расследования. Но нам предстоит проделать долгий путь. Последней жертвой стал маленький мальчик.
– Я слышал. Но никак не могу понять, почему убийства произошли сейчас. И почему здесь? Мне казалось, Андерсонвилль последнее место в мире, где происходят такие вещи.
– Убийство может произойти где угодно, потому что убийцы появляются из самых разных мест.
– Наверное.
– А где именно мы будем ужинать в Атланте?
– В небольшом местечке, которое я обнаружил около года назад. Меню не слишком обширное, но во всем списке нет ни одного недостойного блюда. А карта вин – настоящее сокровище.
– Боюсь, я предпочитаю пиво.
– Знаете, ваша мама сказала мне те же слова, когда я однажды пригласил ее на ужин.
– В самом деле? – без особого энтузиазма ответила Пайн, не сводя глаз с шоссе.
– Но потом она открыла для себя вина. Сначала белое, затем красное. Она оказалась способной ученицей. И у нее появился превосходный вкус. Я надеюсь, с вами произойдет то же самое.
Пульс у Пайн ускорился, и она вспомнила о предостережении Блюм.
– А как вы пристрастились к вину? Не во время же работы на шахте по добыче бокситов?
– Хм-м-м, нет, – ответил Лайнберри, как человек, сказавший слишком много. – Это произошло, когда я путешествовал.
«Верно», – подумала Пайн, вспомнив, что Ларедо так и не сумел выяснить, откуда Джек Лайнберри появился в Андерсонвилле.
– Наверное, путешествия тем и хороши, что благодаря им удается узнавать новое, – таинственно сказала она. – Я пытаюсь поступать так же.
Лайнберри с любопытством на нее посмотрел, но ничего говорить не стал.
В ресторане царила уютная атмосфера, за каждым столиком сидели состоятельные клиенты. Владелец явно знал Лайнберри, с радостью его приветствовал и сразу отвел к удобному столику, расположенному в алькове между книжными шкафами, в зале с раздвинутыми шторами.
– Специальная карта вин, – сказал он, протягивая Лайнберри черный планшет.
– Благодарю, Бен.
Как только владелец ушел, к ним подошла молодая хорошенькая официантка, которая с заметной опаской относилась к Лайнберри, и поспешно налила им в стаканы воду без газа.
– Здравствуйте, мистер Лайнберри. Рада снова вас видеть, – сказала она.
– И я рад тебя видеть, Венди. Спасибо. А это мой друг, миз Пайн.
– Миз Пайн, – сказала Венди, с благоговением глядя на агента.
Она сразу ушла, а Лайнберри принялся неспешно изучать карту вин, переворачивая одну страницу за другой на экране планшета. Но сначала он достал из кармана пиджака очки для чтения.
– У вас есть какие-то предпочтения? – спросил он. – Италия, Франция, Аргентина, быть может, Напа или Сонома [41]?
– До тех пор, пока предлагают что-то мокрое, меня все устраивает, – ответила Пайн.
Лайнберри рассмеялся, сделал выбор на экране.
Потом он убрал очки и откинулся на спинку стула – в этот момент появилась Венди с меню в руках.
– Вино скоро принесут. Перелить его в графин?
– В данном случае да. Оно должно немного подышать.
– Хорошо, сэр.
Она принесла два винных бокала на длинных ножках, теплый хлеб и вазочку с маслом и быстро ушла.
– Мне кажется, она немного нервничает в вашем присутствии, – заметила Пайн.
Лайнберри пожал плечами.
– Я не знаю, в чем причина. Я не принадлежу к категории ослов, которые придерживаются исключительно высокого мнения о себе.
– Будь это не так, я бы не приняла вашего приглашения.
– Я веду себя с людьми так, как я бы хотел, чтобы они вели себя со мной. С уважением.
– Я уверена, что мои родители это ценили.
Он взял кусочек хлеба и обмакнул его в масло.
– Мне бы хотелось думать, что так и было.
– Здесь очень приятное уединенное место. Вы всегда ужинаете в этом алькове?
– Я люблю уединение.
– Интересно, шторы закрываются? – спросила Пайн, удивившись собственному вопросу.
– Я не знаю. У меня не было случая проверить.
– А что вы почувствовали, когда обнаружили тело моего отца?
Ее вопрос оказался для Лайнберри таким неожиданным, что он едва не подавился кусочком хлеба, и ему пришлось сделать несколько глотков воды и откашляться.
– Извините, – сказала Пайн. – Я крайне неудачно сменила тему.
Он откинулся на спинку стула и вытер пальцы салфеткой.
– Это было ужасно, Ли, если вы хотите знать правду. Я никогда прежде не видел мертвецов. Во всяком случае, в таком состоянии. И очень надеюсь, что больше не увижу.
– Я не сомневаюсь.
– Насколько я понимаю, на вашей работе, вы видите много… умерших людей.
– К сожалению, да.
– А со временем не становится легче?
Пайн подумала о теле Фрэнки Гомеса.
– Не факт.
– Ну, возможно, так даже хорошо. Я хочу сказать, если вы станете нечувствительной к подобным вещам, это негативно скажется на вашей личности.
– Тут я с вами совершенно согласна.
Он бросил на нее внимательный взгляд.
– Я не говорил вам об этом раньше, но вы выглядите прелестно. Вы очень красивы.
– Благодарю вас.
Он отвернулся, явно смущенный собственными словами.
– Я… иногда мне трудно говорить такие вещи женщинам. Многие мужчины нередко переходят границы… Полагаю, вы часто встречаетесь с подобными вещами в своей работе. Ведь ФБР все еще мир мужчин?
– Да. Но положение медленно меняется к лучшему. И нам нужно научиться избегать ситуаций, когда один человек делает комплимент другому без должного уважения.
– Согласен.
– Именно по этой причине я вам скажу, что вы выглядите весьма благородно.
Он смущенно улыбнулся.
– Хорошее слово, благородно. Должно быть, причина в седых волосах.
– Мужчины выглядят благородно, а женщины просто стареют.
– Еще одна несправедливость жизни, – заметил Лайнберри.
Когда принесли и разлили вино, они чокнулись бокалами, и Пайн сделала осторожный глоток.
– Ух ты, пробирает! – На лице Пайн появилось смущение. – Извините, я не знаю правильного термина.
– Он правильный, если вы именно так восприняли вино. И, чтобы вы знали, прежде я и сам использовал подобные слова.
– А что это за вино?
– «Амароне» из Вероны, которая в Италии. Этот сорт винограда особым образом собирают и сушат, что приводит к появлению терпкости и необычайной интенсивности вкуса в созревшем вине. – Он смущенно улыбнулся. – Конец лекции.
– Нет, мне очень интересно. Я бы хотела знать больше.
– Вам нужно немного подождать, когда вино еще больше насытится кислородом. Тогда проберет еще сильнее!
Они сделали заказ, и его доставили без лишней суеты и спешки. Владелец дважды к ним подходил, а в конце им даже не принесли счет.
– Неужели вы ужинаете тут бесплатно, или есть какое-то другое объяснение?
– У меня здесь личный счет. Это упрощает жизнь.
– Понятно.
– Если вы когда-нибудь окажетесь в Атланте и вам потребуется место, чтобы переночевать, у меня есть небольшая квартирка в Бакхеде. Пожалуйста, останавливайтесь там, если возникнет необходимость.
– Вы очень щедры, – сказала Пайн, не глядя ему в глаза.
– Это не пустые слова. Для меня будет честью, если вы примете мое предложение.
Несколько секунд Пайн молчала, формулируя вопрос, который ей хотелось задать весь вечер.
– Когда вы видели мою мать в последний раз? – наконец спросила она.
Он сделал глоток вина, вытер губы салфеткой, поправил перед собой солонку и перечницу.
– За день до того, как вы втроем покинули город.
– Они вам не сказали, куда намерены уехать?
– Нет. И должен признать, мне было… больно.
– Но в конце концов вы восстановили отношения с моим отцом?
– Да.
– Но не с матерью. Почему? Он ведь знал, где мы жили.
– Вероятно, решил сохранить это в тайне.
– Но вы же дружили.
– Это происходило уже после развода ваших родителей. Может быть, Тим больше не хотел, чтобы я с ней встречался. Я не знаю причины.
– У меня складывается впечатление, что вы были с ней очень близки, – проговорила Пайн.
– Я был очень близок с обоими, – твердо сказал Лайнберри. – Я уже говорил, что собирался предложить вашему отцу работу в моей компании.
– Но он покончил с собой.
– Да. Ужасно. Я не мог в это поверить.
– А потом моя мать приехала в город, чтобы организовать похороны. Но вы с ней не встретились?
– Она так и не связалась со мной.
– И вы не дождались встречи с ней, когда она вернулась?
Лайнберри пожал плечами и опустил глаза.
– Тогда я еще только создавал свой бизнес. Летал по всему миру, находил новых клиентов, набирал персонал, искал новые ресурсы. Почти два десятилетия моя жизнь представляла собой настоящий водоворот. Я никогда не находился в одном месте более недели. К счастью, в дальнейшем мой темп замедлился. – Он улыбнулся, больше для себя, чем для нее. – Не следует забывать, что я уже совсем не так молод, как прежде.
– Это происходит со всеми нами. Во всяком случае, с теми, кто еще жив.
– Да, вы совершенно правы. Мне следует испытывать благодарность за все, чем я обладаю.
Однако его последние слова не показались Пайн искренними.
Когда «Астон Мартин» отъезжал от парковки, Лайнберри спросил:
– Не хотите выпить по стаканчику на ночь?