Как бы подытоживая.
— Много чего надо выяснить, — сказала Люси.
Опять-таки подытоживая.
Чуть больше недели назад она вконец выбилась из сил. Теперь батарейки перезаряжены, однако усталость по-прежнему совсем близко к поверхности.
Тут зазвонил мой телефон. Мадлен.
— У меня есть имя, о котором ты просил.
— Отлично!
Мой возглас заставил окружающих посетителей обернуться. Я взял себя в руки.
— Но фото Мио добыть не удалось.
Невольно я ощутил разочарование. Но преобладало не оно. Я снова подумал: как такое возможно? Как полиция могла искать по всей стране ребенка, не имея его фотографии?
— Мы можем увидеться? — спросила Мадлен.
Я быстро взглянул на часы.
— Я как раз обедаю. А потом еду на похороны.
— На похороны? — переспросила Мадлен. — Кто умер?
— Слишком многие. В пять тебе удобно?
Страх возник невесть откуда. Машинально я начал озираться по сторонам. Люси перехватила мой блуждающий взгляд и нахмурилась. Я оставил ее без внимания. За мной наблюдают? Можно быть уверенным, что телефон не прослушивают? Или из-за меня жизнь Мадлен тоже в опасности?
От одной смерти к другой. В американских фильмах на похоронах всегда полно народу. В действительности зачастую бывает иначе. Мы, люди, не настолько популярны, как воображаем. И в самом деле — сколько народу, как нам кажется, должно бы прийти на наши похороны? Все давние секс-партнерши? Забытые и брошенные. Растоптанные. Или все дальние родственники, которых даже не знаешь по именам, а потому совершенно ими не интересуешься? В тот миг, когда вышел из машины неподалеку от церкви, где должна была состояться панихида, я решил подготовить список людей, которые будут присутствовать на моих похоронах. Если в ближайшем будущем мне суждено умереть, пусть в церкви соберутся те, кем я дорожу.
У меня не было ни малейшего желания привлекать к себе излишнее внимание. Поэтому я заранее решил не заходить в церковь, если народу придет очень мало. Либо провожающих будет очень много и я смогу затеряться среди них, либо нет. Н-да, тут не затеряешься. Я издалека узнал Жанетту Роос. Она на дух меня не выносит и, если заметит, наверняка поднимет жуткий хай.
Я спрятался за большим толстым деревом. Они выбрали церковь подальше от центра, в Накке. Что связывало их с этим местом, я не знал, но был благодарен, что и церковь, и кладбище, и парковка утопали в зелени. Мне не хотелось без нужды попадаться на глаза, а спрятаться здесь было несложно.
Марион, сестра Бобби, подошла к церкви с другой стороны. Кивнула матери и прошла мимо. Я пытался напомнить себе, в какой обстановке она росла. Какая грубость ее окружала. Но безуспешно. Не знаю, сколько раз в месяц я не принимаю протянутую руку мамы. Она просит всеобъемлющих отношений между матерью и сыном, а я говорю “нет”. Но только всеобъемлющим отношениям. Я согласен на их половину.
Жанетта была сломлена. Я прекрасно видел даже из своего смехотворного укрытия. Она стояла рядом с молодой женщиной, которая время от времени поглаживала ее по спине. Священник пока не появился. И вообще народу мало. Группа молодых парней, четыре-пять человек, стояла чуть поодаль. Один из них покосился в мою сторону. Элиас Кром.
Сердце застучало быстрее, я отступил подальше. Прятаться за деревьями вообще-то не для меня. Когда я снова выглянул, все уже вошли в церковь. Кроме Элиаса. Он стоял у притвора, курил. Рука у него дрожала. Потом он затоптал окурок и направился ко мне.
По-настоящему серьезные игроки знают, когда нужно сдаться. Я именно таков. Понял, что выдал себя. А потому вышел из-за дерева и стал ждать Элиаса.
— Что вы здесь делаете? — спросил он.
Загнанные люди выдыхаются быстро. Элиас выглядел так, будто несколько лет кряду бежал сломя голову.
— На панихиду пришел, но, похоже, идея была плохая.
— Народу чертовски мало, — сказал Элиас. — Вам лучше там не появляться.
Я кивнул.
— Что за женщина стояла рядом с Жанеттой? — спросил я.
— Малин. Подруга Бобби.
— Мне необходимо с ней поговорить. Можете это устроить?
От удивления он вытаращил глаза:
— Я оказал вам достаточно услуг.
— Мне? Вы, случайно, не путаете меня с Бобби? Ведь это он, а не я упросил вас под видом его самого пробраться ко мне в контору.
— Я не пробирался.
— Да какая разница. Мне необходимо поговорить с девушкой Бобби. Я дам вам номер телефона, сможете передать ей?
Он помотал головой и попятился. Дрожа всем телом.
Я шагнул вперед, схватил его за плечо:
— Что стряслось? Почему вы так нервничаете?
Элиас несколько раз сглотнул, прежде чем ответить. Взгляд метался по церковному двору, не поймаешь.
— Кто-то следит за мной. Не то чтобы постоянно, но почти. Не успею перевести дух, а этот гад опять тут как тут. Не знаю, что ему нужно, не знаю, кто он. Но думаю, все это для меня плохо кончится. Как для Бобби и для Дженни.
Тщательно подбирая слова, я тихо сказал:
— Я понимаю, вы мне не доверяете. Но все равно прошу вас об этом одолжении. Иначе конца не будет. Можете мне поверить.
— Вам вернули дочку?
Его слова ударили точно пощечина, хотя он явно ничего такого в виду не имел.
— Да, с ней все в порядке… Но… ее вернули только на время. Понимаете? Я должен решить еще кой-какие вопросы. Например, выяснить, кто убил Бобби.
Элиас провел руками по волосам. Волосы были сальные, а ногти с черной каемкой.
— Не хочу я в это впутываться. Извините, но так уж получилось. Сегодня я пришел сюда только ради Бобби, а теперь пора и о себе подумать.
— Так ведь я о том и говорю! — воскликнул я, громче, чем рассчитывал. — В одиночку вам с этим не справиться.
– “С этим”? С каким таким “этим”? Ничего не понимаю, я просто хочу жить, как раньше!
Повысь он голос еще немного, наверняка бы разбудил покойников от вечного сна. Я и сам начал обшаривать взглядом кладбище и окрестности. Ни души кругом. Но едва ли можно поручиться, что никого из нас не преследуют.
— Помогите мне поговорить с девушкой Бобби, — сказал я. — Помогите, и больше я вас не побеспокою. Согласны?
Он потер лицо, несколько раз моргнул.
— Ладно. О’кей.
Он сунул руки в карманы брюк.
— А теперь идите в церковь, — сказал я. — Не то они начнут вас искать.
— Сейчас пойду. А почему вам так важно поговорить с девушкой Бобби?
Мне совершенно не хотелось распространяться об этом, и я ответил коротко:
— По-моему, Бобби сумел добыть кой-какую информацию об исчезновении своего племянника. И, возможно, что-то оставил. Например, фотографию Мио.
Элиас опять моргнул. Наверно, веки воспалились.
— Фотографию Мио? Разве у вас ее нет?
— Нет.
Элиас вытащил одну руку из кармана. Поскреб уголок глаза.
— Вообще-то он похож на вас.
— На меня?
Я удивленно приподнял брови.
Элиас задумчиво кивнул.
— Очень похож. Те же цвета.
Новый порыв ветра зашелестел в листве деревьев. Я молча провожал Элиаса взглядом, пока он не скрылся в церкви. Неожиданно выяснился факт, о котором я раньше не подозревал.
11
Зло звалось Люцифером и проживало в Техасе. Я поклялся подручному Люцифера ни при каких обстоятельствах не разыскивать информацию о главаре мафии. Иначе Белле конец, да и Люси, наверно, тоже. Хотя то, что я узнал про цвет кожи, вряд ли можно считать результатом сознательных розысков. Кожа у него такая же, как у меня. Темная. Или черная. Это уж кто как привык выражаться. Вопрос в одном: что можно сделать с этим обрывком информации?
Люси удивилась, когда я рассказал ей, что́ узнал.
— Не знаю, почему это важно, — сказала она, — но мне кажется, что вправду так оно и есть.
Я согласился. Отсутствие данных о личности Люцифера раздражало меня сильнее, чем я думал. Этот человек похищал мою дочку. Убил ее деда и бабушку. Угрожал моей жизни, а сейчас использовал меня как дополнительный ресурс в Стокгольме. Рано или поздно я уступлю желанию выяснить, кто он такой, и сделаю все, чтобы он навсегда исчез из моей жизни.
Люси испытующе посмотрела на меня:
— Даже не думай, Мартин. Даже не думай.
Она знала, что требует невозможного. Но, с другой стороны, это требование — единственно правильное.
Люси заговорила о другом:
— Как прошла панихида?
— Понятия не имею, я не был в церкви.
— Разумно.
Мы сидели в ее кабинете. Она — за письменным столом, я — ссутулясь на посетительском стуле, как подросток. В начале лета наша контора напоминала этакий молодежный клуб. Мы планировали поехать в Ниццу, и Люси изучала солнцезащитные кремы — который лучше. До чего же далеким казалось это время. Люси перебирала бумаги на столе. Странно, она выглядела старше, вернее, суровее, чем всего несколько недель назад. Да и я сам тоже. Мы перестали смеяться. Хуже просто быть не может.
— Надо бы как-нибудь развлечься, — услышал я собственный голос.
Люси оторвалась от бумаг, перевела взгляд на меня.
— Сперва нам надо вернуть себе собственные жизни.
“А если не выйдет?” — едва не спросил я. Что, черт побери, тогда?
— Пойду повидаюсь с Мадлен, — сказал я.
Тоже перемена. Раньше я никогда не говорил Люси, с кем встречаюсь и когда.
— Я могу что-нибудь сделать, пока тебя нет? — спросила Люси.
Я остановился в задумчивости.
— Женщину, которая звонила мне две ночи подряд, зовут Сюзанна, и, по ее словам, Мио увела из детского сада некая Ракель Миннхаген. Тут стоит копнуть. Проверь хорошенько персонал садика, я не успел. Точно не знаю, что именно надо искать, поэтому смотри в оба.
Люси записала и кивнула. Сам я, глядя на нее, изнывал от тревоги. Мы шли одновременно по нескольким следам, и всюду я чувствовал, что недотягиваю. Ужасное ощущение. Будь у меня начальник, он бы гаркнул мне прямо в лицо: “Не все сразу, Беннер. Держи свое окаянное расследование под контролем!”
Начальства у меня не было, как не было и возможности держать расследование под контролем.