До похищения она всегда называла меня Мартином. А теперь все время называла папой. Малая часть меня считала, что это неправильно. По той же причине, что и всегда. У нее уже есть папа. Покойный, конечно, но все равно настоящий папа.
Люси на кухне чистила креветки. Увидев меня, она просияла, но сникла, когда разглядела задумчивое лицо.
— Что случилось?
— Позже поговорим, — сказал я.
Я пока не решил, стоит ли рассказывать Люси, что произошло. Но, с другой стороны, мне больше не с кем поделиться своей тревогой.
Беллины человечки рядком выстроились на кухонном столе. Три маленькие фигурки из коричневой глины, похожие на Горлума.
— Замечательные! — сказал я.
На первых порах хлам, который Белла притаскивала домой из детского сада, сводил меня с ума, однако со временем я научился ценить его. Все эти рисунки, камешки и пластилиновые поделки доказывали, что в течение дня она чем-то занималась. И я это одобрял.
Рубашка липла к спине. Воздух был влажный и душный. В небе собирались темные тучи.
— Гроза будет, — сказала Люси.
— Дождик, — добавила Белла.
— И наверняка гром и молния, — докончил я.
Белла так резко побледнела, что я даже не успел заметить переход.
— Не надо молний, — прошептала она. — Не надо молний.
Крупные слезы покатились по ее щекам. Она до смерти боялась грозы. Мне кажется, это связано с авиакатастрофой, унесшей жизни ее родителей. Той ночью была ужасная гроза. Но Белла вряд ли об этом знала. Ее не было в самолете.
— Ладно, — сказал я. — Без молний.
Будто я мог хоть чуточку распоряжаться погодой.
Я осторожно подхватил девочку на руки. Она снова обняла меня за шею, да так крепко, что я едва дышал.
— Было ужас сколько молний, — прошептала она. — Ужас сколько.
Я погладил ее по спине.
— Когда, лапонька?
Она дышала мне в ухо.
— Когда я спала у дедушки и бабушки. Они сказали, это не опасно. А я очень испугалась.
Я оцепенел. До сих пор Белла ни словечка не говорила о том, что произошло до или во время похищения. Мы думали, она ничего не помнит, из-за снотворного, которым ее накачали. И вдруг она рассказывает о молниях и громе. Что еще она может помнить?
Краем глаза я видел, что Люси неотрывно глядит на нас. Мысленно я молился, чтоб Белла не почувствовала, до какой степени мы разволновались из-за ее рассказа. Ведь иначе она опять замкнется.
— Не помнишь? Ты не говорила еще с кем-нибудь, кроме дедушки и бабушки? — спросил я.
Белла не ответила. Мы сели за стол, но есть она отказывалась. Глаз не сводила с большого окна на террасу, с темного грозового неба. Когда вдали зарокотал гром и по стеклу застучали первые дождевые капли, я решительно встал:
— Пойдем, Белла. Почитаем сказку.
Мы сели на ее кровать. Я закрыл окно и опустил штору. В комнате стало темно, и я достал карманный фонарик. Белла обрадовалась и крепко держала его, пока я читал. Через две книжки она, несмотря на грозу, уснула, спокойно прижавшись к моей груди.
Я погладил ее по головке и попытался выстроить из ее отрывочных слов что-то вразумительное. Была гроза. Дед с бабушкой сказали, что это неопасно. Вот и все. Как я ни старался.
— Гостевая квартира?
Люси, как и я, задумалась, когда я рассказал о поездке на квартиру экс-партнерши.
Я решительно кивнул. После нескольких часов размышлений я был совершенно уверен: с Вероникой что-то не так.
Мы сидели под навесом террасы, смотрели на молнии, которые поминутно распарывали небо.
— Почему… то есть как это тебе пришло в голову? Почему ты поехал к ней домой?
Моя жизнь подчинена определенным правилам. Во-первых, я никогда не лгу в ответ на прямые вопросы. Особенно когда их задает Люси и особенно когда они касаются моей сексуальной жизни. Но на сей раз я не был уверен, стоит ли придерживаться правды. Вряд ли. Лучше соврать.
— Сам не могу объяснить, — сказал я. — Пожалуй, по наитию… хотел проверить всех, с кем встречался в последние недели.
— Всех?
— Ну, ты понимаешь, о чем я.
Люси отвела глаза.
— Может, это все же чистая случайность? — помолчав, сказала она. — Может, она пошла с тобой по той простой причине, что ты здорово ее завел. Может, она была в городе на курсах или приехала кого-то проведать и получила разрешение воспользоваться этой квартирой. Кто знает, может, она вообще живет в другой части Швеции.
— Я тоже об этом думал, — сказал я. — Но тогда необходимо понять, почему номер ее телефона остался без абонента.
— А как ее фамилия?
— Не помню. Или не знаю.
— Черт побери, Мартин.
— А что? Ты всех своих сексуальных партнеров знаешь по фамилии?
— Да, — серьезно ответила Люси.
— В самом деле?
— Да. И, честно говоря, думаю, так обстоит с большинством людей. Человек знает, с кем у него секс. Иначе никакого секса не будет.
Я не знал, что сказать, и потому промолчал. Я был принципиально не согласен, но дискуссия подождет.
— Она говорила, где работает? — спросила Люси.
Опять вопрос, на который у меня нет ответа.
— Сказала, что занимается аудитом.
— Туфта.
Я невольно расхохотался:
— Да, по-моему, тоже.
Люси вздохнула:
— А с чего, собственно, мы взяли, будто она врала? Может, она и правда аудитор? Может, квартиру ей действительно устроил приятель, живущий в том доме. Есть сотни причин, по которым человеку требуется временное жилье. Например, ремонт ванной или что-то в этом роде.
— А как ты тогда объяснишь насчет телефона?
Люси молчала.
Ветер переменился, и дождь чуть ли не издевательски принялся загонять нас ближе к стене. В конце концов мы очутились вплотную к окну.
— Кстати, как там с персоналом детского сада? — спросил я. — Удалось добыть паспортные фото?
— Имена и прочие данные у меня в сумке. Фотографии получу завтра. Но что это за проверка? По-моему, едва ли от информации, которую я добыла, будет много толку.
У меня не было сил просмотреть собранные Люси данные. Подожду до завтра, когда будут и фотографии. И без того есть над чем подумать.
— Номер телефона, — сказал я. — Если выяснится, почему она его сменила, я примирюсь и со всем остальным.
Люси подтянула ноги в кресло.
— Кто знал, что в тот вечер ты будешь в “Пресс-клубе”? Ведь ты с ней там познакомился?
Я энергично кивнул. Люси задала очень уместный вопрос. Если мы с Вероникой встретились не случайно, она наверняка знала, что я буду именно там.
— Только ты и Дидрик.
Сперва Люси ничего не сказала. Потом повторила:
— Только я и Дидрик.
От удушливой тревоги у меня свело под ложечкой. В голове зазвенел вопрос, который за обедом задала Мадлен:
Кто, кроме Люси, имеет доступ к твоему “порше”?
Я невольно поежился. Ясно, что там замешана не моя машина. Ясно, что Люси непричастна к случившемуся.
— В чем дело? — спросила она.
— Да так, ни в чем.
Возникли новые мысли. Быстро устремились к новым целям, далеким от Люси.
— Дидрик, — сказал я тихо.
Люси вздрогнула.
— Но ведь он не может быть замешан в то, что, как нам кажется, происходит?
Я покачал головой.
— Нет. Я правда так не думаю. Ведь тогда бы Дидрик и его коллеги следили за мной еще до того, как погибли Бобби и Дженни. Нет, быть не может. Полиция не работает таким манером. Honey-traps бывают только в кино.
— Honey-traps?
— Медовые ловушки. Красивые женщины, которые завлекают мужчин и спят с ними, чтобы добыть информацию.
Люси плотнее запахнула кофту.
— Понятно, — сказала она.
— Люси, не надо. Мы же…
— Знаю. Знаю.
Конечно, она знает. Люси не дурочка, она знала, зачем мне опять понадобилась Вероника. Гроза громыхала, молнии одна за другой безжалостно били в случайные точки на земле.
— Он смеялся надо мной, — тихо сказал я.
— Кто?
— Дидрик.
— Когда?
— Когда я ее подцепил. Смеялся. Вот черт. Но прежде всего, по-моему, завидовал.
У Дидрика много талантов, но хороший ли он актер? Тут я не уверен. Уже сама мысль, что он устроил мне медовую ловушку, просто смехотворна. С другой стороны, если так, он не единственный, кто изрядно удивлял меня в последние недели. Оборотная сторона многочисленных шапочных знакомств — остаешься один и в сомнениях.
— А как она вела себя в разговоре? — спросила Люси. — Задавала массу вопросов?
Я покачал головой. Люси прибила бы меня, если б знала, какие картины вертелись у меня в мозгу, когда я думал о Веронике. Разгоряченные тела, пот, слишком большие груди. Ее, не мои.
— Не помню.
— Тогда для чего она с тобой встречалась? — спросила она. — Что ей было нужно от тебя, если не информация?
Я зажмурил глаза. Что такого было у меня при себе в тот вечер в “Пресс-клубе”? Что́ она хотела получить и не могла добыть другим способом?
Я снова открыл глаза.
— Не знаю. Пока не знаю. Но поверь, скоро мы все поймем.
14Среда
Я ошибался. Прошло слишком много времени, пока я понял, что Веронике было нужно от меня. А когда понял, было уже поздно.
Но наутро, отправившись в контору, я ничего об этом не знал. Очередная скверная ночь, очередной недосып. Очередное утро с обеспокоенными взглядами Люси и раздражающими комментариями по поводу того, как я выгляжу. Раздражающими, потому что я не мог сказать, отчего сплю так плохо. Думал, что обойдусь ложью. Но опять-таки ошибался. Большие признания ждали впереди, а я даже не догадывался.
Божества погоды старались мощными аккордами аккомпанировать происходящей сейчас драме. Сперва, до того как все началось, стояло непривычно жаркое лето. Потом ко мне в контору явился Бобби, и тогда зарядили дожди. Я не говорю, что между этими событиями существует безупречная причинная взаимосвязь, но временна́я взаимосвязь бесспорно прослеживалась. Скверная погода не отступала. До того дня, когда в контору пришла подружка Бобби, Малин. В тот день вернулось солнце.