— Какого черта? Почему мы не берем его под стражу?
Наверно, потому, что я ни единого разу не отказался сотрудничать с полицией. Или потому, что в гараж их вызвал я сам. Я не знал, да и не думал об этом. Знал я только одно: я не доверяю Стаффану, да, пожалуй, и Дидрику тоже. Потому-то и не стал говорить им про камеру слежения. Видеозапись полностью снимет с меня подозрения, и мне необходимо позаботиться, чтобы она никуда не подевалась. Чтобы камера случайно не оказалась сломанной. Полицейские технари мигом ее найдут, а значит, я должен действовать быстро. Я прямо-таки со всех ног ринулся вон из гаража. Вместе с Люси.
— Куда мы? — спросила она, когда я вызвал лифт. — Нам же надо в участок, как мы обещали.
— Успеем. Сперва забежим кое к кому.
В каждом жилищном кооперативе есть такой человек. Нередко он председательствует в правлении. Сердитый дядька, который с незапамятных времен живет в одной и той же квартире и считает себя хозяином дома, а остальных — квартиросъемщиками. В нашем кооперативе это Вольфганг. Он живет здесь уже больше двадцати пяти лет, с тех самых пор, как овдовел.
Когда мы вышли из лифта на этаже, где обитал Вольфганг, Люси выглядела как воплощенный вопросительный знак.
— В гараже есть камера слежения, — сказал я. — Ты не заметила?
Она покачала головой.
Я нажал на звонок возле двери Вольфганга. Лестничную клетку огласил пронзительный звон. Я не отрывал палец от звонка, пока не услышал, что дверь отпирают.
— Какого черта? Пожар, что ли?
Седые волосы Вольфганга торчали во все стороны, глаза были как никогда злющие. Злющие, но и усталые. Потом взгляд немного смягчился. Вольфганг симпатизировал мне с тех пор, как я стал на его сторону при голосовании и остановил продажу наших необорудованных чердаков.
— Тысяча извинений за внезапное вторжение, — сказал я. — Но мне срочно нужна ваша помощь.
Вольфганг почесал подбородок. Он явно не брился уже несколько дней.
— А в чем дело?
— Можно войти?
Он послушно посторонился, пропуская нас через порог. Я закрыл дверь. Раньше мы с Люси никогда не бывали у Вольфганга дома. Я ожидал увидеть этакий разбойничий вертеп, полный старых газет и провонявший кухонным чадом. Но, оказывается, ошибался. Насколько я мог видеть из передней, квартира была чистая, светлая и аккуратно прибранная.
— Я обнаружил в гараже камеру слежения, — сказал я.
— Верно, — кивнул Вольфганг. — Я установил ее после неприятностей с вашей машиной. Не думайте, я все сделал официально. Камера совершенно законная.
Я постарался сделать вид, что весьма уважаю его юридическую компетентность.
— Прекрасно, — сказал я. — Нельзя ли нам получить копию сегодняшней записи?
Вольфганг покосился на меня:
— Зачем?
Я глубоко вздохнул. Меньше чем через час к нему явится полиция. А там лишь вопрос времени, когда о случившемся пронюхают журналисты. Но он должен знать.
— Кто-то подбросил труп в багажник моей машины, и мне очень хочется выяснить, кто это был.
Вольфганг вытаращил глаза, не в силах вымолвить ни слова.
Потом открыл дверь стенного шкафа в передней. На полке стоял компьютер.
— Вот, — устало сказал он. — Здесь все записи.
27
Когда мы ехали из квартиры в участок полицейского управления на Кунгсхольмене, на небе не было ни облачка. Машину вела Люси, а я просматривал записи видеокамеры. Вольфганг сохранил их ни много ни мало на трех компакт-дисках. Так что они определенно не пропадут, как он выразился. Кроме того, он обещал ни слова не говорить полиции о копиях, если его не спросят напрямую.
Высокой четкостью записи не отличались, и поначалу это меня встревожило. Просмотреть их дома у Вольфганга не было времени, я только сказал ему, какое конкретно время меня интересует. С тех пор как я поставил машину в гараж, прошло часа три, не больше. Я нетерпеливо промотал дрожащие кадры вперед. Вот один из соседей выехал из гаража, другой заехал в гараж, потом долго ничего не происходило. Пока дверь гаража снова не открылась и внутрь не заехал незнакомый автомобиль.
— Ах ты черт, — прошептал я, наклонившись поближе к экрану.
“Тойота” незнакомой мне модели. Она остановилась посреди гаража, меж двумя рядами парковочных ячеек. Двое людей выскочили из машины, бросились к ее багажнику. Все происходило очень быстро, и мне казалось, что, если моргну, я наверняка что-нибудь пропущу. Меньше чем за минуту они открыли свой багажник, подхватили безвольное тело и запихали его в мой “порше”. Я изумился, когда они открыли мой багажник. Просто открыли, и все.
— Как такое возможно? — громко спросил я себя.
Прежде чем они закрыли крышку, я увидел, как тот, что повыше ростом, что-то проделал возле багажника “порше”, на уровне замка. Потом они захлопнули багажник, сели в свою “тойоту” и уехали.
Я тряхнул головой и перемотал запись назад.
— Ты кого-нибудь узнаешь? — нетерпеливо спросила Люси.
Увы, нет. Зато я почти не сомневался, что это были мужчина и женщина. Женщина с короткой стрижкой, у мужчины волосы немного длиннее. Люси затормозила на красный и глянула на экран компьютера.
— Парики, — сказала она.
— Что?
— Они в париках. Разве ты не видишь, у него парик сбился набок.
В самом деле, но я не заметил. Зато — к своему огромному облегчению — заметил другое: несмотря на относительно плохое качество записи, было хорошо видно, что мужчина не темнокожий, как я. Несмотря на дурацкий парик и большие очки, было видно, что он такой же белый, как Люси.
— На меня он не похож, — сказал я.
— Да, это уж точно.
Я искоса глянул на Люси, потом на женщину на экране. Кой-какое сходство есть. У меня свело под ложечкой. Я смотрю не потому, что всерьез думаю, будто здесь замешана Люси, твердил я себе. Просто хочу удостовериться, что все это совершил кто-то другой.
— Она похожа на меня? — спросила Люси.
Голос у нее сорвался. Позади засигналил автомобиль. Светофор переключился на зеленый. Люси резко отпустила сцепление, и мотор заглох.
— Что за хренотень!
Он запустила мотор и нажала на газ.
Когда они перетаскивали Элиаса в мою машину, женщина держала Элиаса за ноги. При этом она случайно посмотрела прямо в видеокамеру. Я остановил кадр, увеличил его. Нет, на Люси она совсем не похожа. Прежде всего, она гораздо сильнее. Люси не смогла бы нести труп такого размера, как Элиас.
— Спокойно, — сказал я и погладил ее по плечу. — Тебя на записи нет. Это кто угодно подтвердит.
Я внимательно всмотрелся в лицо женщины. Если б прибавить хоть немного резкости. Если б не дурацкий парик с длиннущей челкой.
— Это Ракель? — спросила Люси.
— Не могу разглядеть, — ответил я.
Невероятно досадно. Женщина могла быть кем угодно. В лучшем случае я бы назвал портрет на экране довольно приличным фотороботом. Я снова включил воспроизведение, и люди на экране ожили. Когда женщина садилась в машину, я увидел ее со спины. И — узнал.
— Это она, — сказал я. — Ракель.
— Как ты разглядел? — спросила Люси.
Вообще-то мне не хотелось отвечать на этот вопрос. Я просто узнал ее зад и походку. Печально, но такой уж я есть. Картинка дергалась, но я был все равно совершенно уверен. Женщина на записи шла в точности так, как Ракель. Этот факт и то, что труп Элиаса изначально находился в доме Ракель, сказали мне все, что требовалось. На записи была она, и никто другой. Неизвестно только, кто этот мужчина. И что их связывает.
— Ну вот, мы снова здесь, — сказал Дидрик.
— Что верно, то верно, — кивнул я.
— Последний раз, когда мы спрашивали про убийство журналиста Фредрика Уландера, выяснилось, что ваша машина всю ночь стояла в сервисе, — сказал Стаффан. — И очень хорошо, ведь мы могли сразу исключить вас из расследования.
Уже его гнусавый голос действовал мне на нервы. На столе перед нами виднелись брызги какой-то непонятной жидкости. Вероятно, кофе или чая. Не крови.
— Вы слушаете? — резко бросил Дидриков коллега.
Я посмотрел на него.
— Конечно. Вы говорите такие интересные вещи, трудно не увлечься.
Люси хихикнула, но быстро подавила смешок. Вообще-то было совсем не до веселья.
— Когда погибли дед и бабушка Беллы, мы, честно говоря, призадумались, — сказал Дидрик. — Возможно, ты и в самом деле стал жертвой заговора. У нас были сложности с чисто технической привязкой тебя и твоего автомобиля к прежним преступлениям. Но теперь, когда в твоем “порше” обнаруживается труп, все видится в ином свете, как по-твоему?
Я склонил голову набок.
— Но ведь был свидетель.
На лице Дидрика проступило напряжение и тотчас ушло, мне даже показалось, что я ошибся.
— Какой свидетель? — резко спросил он.
— Свидетель убийства Дженни. Разве она или он не могли компенсировать отсутствие технических доказательств?
Дидрик долго смотрел на меня. Я криво усмехнулся. Если он не понял раньше, то теперь сообразил. Что мне известно, какой хреновый у них свидетель. Но он не рискнет спросить, откуда у меня эта информация.
— Давайте потолкуем конкретно о данном убийстве, — сказал коллега Дидрика.
— Вот именно, — подхватил Дидрик. — Мы допускаем, что, когда ты уехал из мастерской, трупа в багажнике не было. Мы также проверили твой джипиэс, и согласно этому прибору, ты, как и сказал, поехал прямо домой. Но, как мы упомянули ранее, это мало что говорит. И теперь мы хотим знать, чем ты занимался после того, как поставил “порше” в гараж.
Негнущимися пальцами я барабанил по столу. Мне ничуть не хотелось продавать Надю из детского сада Мио. Я вообще не собирался рассказывать, чем занимался. Но поддразнить всегда можно.
— Ездил посмотреть новый садик для Беллы.
— Ах, как мило. И где же он находится? — поинтересовался Дидрик.
Он улыбался, но во взгляде читалась настороженность.
— Во Флемингсберге. Называется “Тролльгорден”.