Я припарковался у тротуара. Мужчина и парнишка следили за мной взглядом, когда я вышел из машины и направился к ним. Мужчина что-то сказал в телефон и сунул его в карман брюк. Темно-зеленые брюки с множеством карманов. Егерские, как говорит Люси.
— Я могу чем-нибудь вам помочь? — спросил он, когда я подошел к каменной ограде, отделявший их сад от улицы.
Она была мне чуть выше колен, и радикальной части моего “я” очень хотелось перелезть через нее и спрыгнуть на траву.
— Я ищу Дидрика Стиля.
— Увы, он здесь больше не живет.
— Какая жалость. Вы не знаете, когда он переехал?
— Конечно, знаю. Ведь мы с женой купили у него дом. В прошлом году, в начале сентября.
Я тогда не контактировал с Дидриком. Как и он со мной.
— А куда они переехали, не знаете?
Мужчина прищурился. На нем была светло-бежевая рубашка, слишком теплая для вечернего солнца и для стрижки газона. Ручейки пота проступали на груди и под мышками.
— А вам что за дело? — спросил он.
Умник. Нельзя разговаривать с незнакомцами. Идиотизм: мы учим детей, что это правило перестанет действовать, когда они достигнут совершеннолетия. А оно действует с колыбели до могилы. По крайней мере, в том смысле, что надо быть осторожным. Как вот этот человек в егерских штанах.
Я прибег к испытанному приему. Постарался выглядеть чуть более расслабленным и даже изобразил подобие улыбки.
— Я адвокат. И ищу Дидрика по делу.
Мужчина опустил плечи.
— Вот как. Понимаю.
Он знаком велел сыну косить траву. Тот без слова подхватил газонокосилку и взялся за работу.
Мужчина откашлялся.
— Ну, если я понял правильно, семейство живет в Дании, — сказал он.
— Да?
— Так уж вышло. — Мужчина заметно погрустнел. — Не очень-то приятная история с этим переездом.
Я затаил дыхание, проглотив очередное “да?”, подождал.
— Хотя вы, наверно, знаете, что произошло? Почему они уехали?
Я покачал головой и честно сказал:
— Нет. Понятия не имею.
Мужчина наблюдал за сыном, который расхаживал с косилкой по лужайке.
— В таком случае не мне вам рассказывать, — обронил он.
— Это связано с заявлениями в полицию? — спросил я.
Мужчина перевел взгляд на меня. Глаза у него потемнели от злости.
— Если вы пришли сюда обсуждать это дерьмо, то лучше вам убраться подобру-поздорову.
Я смотрел на помпезную виллу, толком не зная, что ответить. Дидрик с Ребеккой наверняка получили в наследство миллионы крон. Мне вспомнилось, как выглядела Ребекка, когда мы с ней неожиданно столкнулись на улице. Бледная, усталая.
— Вообще-то я приехал сюда, только чтобы узнать, где обретается Дидрик, — сказал я. — Если вы не знаете, говорить не о чем.
Хорошо бы он смягчился, так как мне казалось, ему есть что рассказать. Что-то, что, возможно, объяснит, почему семейство Стиль уехало за границу. Ведь в истории об избиениях ребенка множество пробелов.
— Дидрик полицейский, — сказал мужчина. — С такой работы просто так не уйдешь. Так что его вы наверняка найдете здесь, в городе. По-моему, в Данию уехали только жена и сын. Дидрик бывает там только по выходным.
От порыва ветра листва фруктовых деревьев на участке зашелестела, заплясала. Скоро осень. Я поймал себя на мысли, что тоскую по времени года, которое обычно терпеть не могу.
— Странно, — сказал я.
— Мягко говоря.
— Вы правда не знаете, как связаться с Дидриком?
По дороге сюда я проверил данные переписи по Юрсхольму, но Дидрика не нашел. Либо он хитрил и был зарегистрирован в Дании, либо его данные засекречены, и таким манером до него не добраться. Неудивительно, информация по многим полицейским и прокурорам засекречена. Я и сам не раз подумывал сделать то же самое, но руки не дошли.
— Увы, нет, — сказал мужчина.
— Он не указал новый адрес в договоре о продаже? — осторожно спросил я.
Мужчина задумался.
— Может быть. Или, может быть, записал датский адрес. Я не помню. Но если подождете, могу посмотреть.
В этот миг мне казалось, что времени у меня сколько угодно. Не знаю, что тому причиной — зеленая прохлада садов, прекрасный летний вечер или просто тоска по прежней жизни, когда я пил пунш.
— Конечно, подожду, — ответил я.
Он ушел в дом, а я тем временем увидел, как открылась дверь виллы моего давнего клиента. На пороге появилась молодая женщина. Незнакомая. Вероятно, и этот дом тоже сменил владельцев.
Позвонила Люси:
— Почему ты так долго?
— Скоро буду. Просто пришлось кое-что проверить.
— О’кей.
Мы закончили разговор, из дома как раз вышел мужчина с бумагой в руке. Он старался идти быстрым шагом, но я заметил, что он прихрамывает. Наверно, проблемы с бедренным суставом. Но не слишком ли он молод? Я относился и отношусь к старению как-то по-детски. С ужасом думаю, что однажды не смогу заботиться о себе. Не справлюсь даже с личной гигиеной. Тогда я умру. С беспомощностью мне не совладать.
— Вот, — сказал он, не в силах скрыть удовлетворение. — В документах должен быть порядок. Так я всегда говорю жене.
Он протянул мне бумагу. Это была первая страница довольно длинного договора купли-продажи. Там значились имена и фамилии как покупателя, так и продавца.
— Его определенно можно найти в Сёдермальме, — сказал мужчина. — Ведь, по-моему, упомянутая улица расположена там?
Я не ответил, не сводя глаз с документа.
— Что-то не так? — встревоженно спросил мужчина.
О да.
В высшей степени не так.
Ведь новый адрес, который Дидрик Стиль указал в договоре, был тот самый, куда повела меня Ракель Миннхаген при нашей первой встрече в “Пресс-клубе”.
30
Примерно часом позже я был дома. Из машины позвонил Харриет, старой даме, с которой познакомился, когда искал Ракель (или Веронику, как я тогда ее называл) по тому адресу, где мы с ней встречались. Харриет сообщила, что среди членов жилищного кооператива Дидрик Стиль не значился. Зато человек с таким именем снимал у владельца одну из квартир. Давно ли, она не знала.
В точку. Хоть это и крайне неприятно.
Поднимаясь к себе, я заглянул к Вольфгангу, забрал с собой компьютер. Его как будто бы никто не трогал, но пока не включу, не узнаю. Я почти не сомневался, что в квартире уже кто-то побывал. Но тщательно прибрал за собой, ликвидировал все следы.
Кто-то вроде Дидрика?
Мы устроились на террасе, с бутылкой вина. Я рассказал, что выяснил, где живет Дидрик. Люси побледнела. Я не мог взять в толк, как Дидрик — именно Дидрик! — оказался причастен к дерьмовой истории, в которой погряз я. Может, Дидрик насмерть сбил двоих людей машиной, похожей на мою? И продолжал убивать? Перевез труп из дома в Сольне в багажник моей машины? Вместе с Ракель? Мысль одинаково смехотворная и ужасающая. А вместе с тем единственный логичный вывод.
Уличный шум заставил Люси насторожиться. Она, как и я, всегда начеку. Ведь неизвестно, что важно, а что нет. Шум утих, Люси расслабилась.
Я попробовал подвести итоги:
— Сегодня у меня в багажнике лежал труп. Тот, что вчера был в таунхаусе в Сольне. У женщины, с которой я спал и которая назвала мне фальшивое имя и фальшивый адрес. Она же забрала Мио. Я познакомился с нею тем вечером, когда встречался с Дидриком. Он зарегистрирован по адресу, куда она меня привезла, и потому мог обеспечить ей доступ в гостевую квартиру, которой мы воспользовались. Именно Дидрик возглавлял расследование по делу Сары Техас. И с его коллегой Стаффаном разговаривал Элиас, когда звонил в полицию и просил о помощи. Именно Дидрику я сам изначально полностью доверял. Значит, Дидрик и Ракель — сообщники. Они затеяли эту историю. Но я не могу понять — чего ради. И почему они стараются подставить именно меня.
Горло перехватило, я даже дышал с трудом. Мы с Дидриком не были друзьями в традиционном смысле слова, но все же я считал его союзником. Человеком, на которого могу положиться.
Люси отставила бокал с вином. Под глазами у нее залегли темные круги. Говорят, красоте все к лицу, но усталость, черт побери, никого не красит.
— Нам надо понять, что толкает его на безумные поступки. Если это он, — сказала она.
— Если это он? Детка, это действительно он. И Ракель. Будь здесь еще актеры, мы бы их уже вычислили.
Люси молчала. Задумалась.
— Переезд в Данию, — сказал я. — Хочу выяснить о нем побольше.
— А в нем непременно должно быть что-то странное? Может, Ребекка просто нашла новую работу?
Я прямо воочию увидел ее перед собой, как в ту минуту, когда мы столкнулись на тротуаре. Бледная, с запавшими глазами. А главное, испуганная. Я тогда предположил, что Дидрик дома наговорил обо мне черт-те чего, потому она и боится. Сейчас уверенности у меня поубавилось. Пожалуй, ее испуг был вызван другими причинами. Мало что способно настолько лишить людей уверенности, как мысль о том, что их самые мрачные тайны вот-вот откроются.
— Возможно, — сказал я.
Когда Люси снова потянулась за бокалом, рука ее дрожала.
— У нас с Дидриком нет общих знакомых. Тактично выяснить что-нибудь о переезде ты не сумеешь.
Я кашлянул.
— Я знаком с Германом Нильсоном.
Люси пролила вино на блузку и со стуком поставила бокал на стол.
— Ты с ним незнаком, — сказала она, подчеркивая каждый слог. — То есть не настолько знаком, чтобы навестить его и задать кучу вопросов про Дидрика.
— Да ладно тебе, мы же были у него на той вечеринке.
— Да, были и чувствовали себя совершенно не в своей тарелке. Он — крестный Дидрикова сына. Так что понятно, на чьей он стороне. Ты и двух вопросов задать не успеешь, а он позвонит Дидрику и поинтересуется, чем это ты занят. И если Дидрик хотя бы наполовину замешан в этой истории, ты рискуешь заработать огромные неприятности.
Будто я их уже не заработал. Будто я уже не по уши в дерьме.
— Я должен рискнуть, чтобы освободиться, — сказал я. — А Дидрику вообще-то не вредно узнать, что я навожу о нем справки. Может, он тогда начнет делать ошибки и попадется. Коль скоро он на самом деле замешан.