Эта идея развеселила Германа не меньше, чем меня.
— Один из знакомых утверждал, что его мальчики ходят в тот же садик, что и сынишка Дидрика. А садик расположен во Флемингсберге.
Герман подозвал официанта, попросил счет.
— Себбе действительно посещал садик во Флемингсберге, — сказал он. — Но не очень долго. Их прежний садик в начале минувшей весны закрылся. И по-моему, к счастью. Тогда нападки на Дидрика слегка поутихли. Anyway[12], Ребекка получила временную работу в муниципалитете Худдинге. И они решили, что будет удобно устроить мальчика в тамошний детский сад. На какой срок был рассчитан этот план, я не знаю. Ведь все так быстро поменялось… на Данию. И под конец Себбе подолгу был дома.
Нападки. Так он называл попытки встревоженного персонала детского сада выяснить, что происходит с ребенком?
— Почему он был дома?
Я слишком поторопился задать вопрос и снова увидел, как Герман замкнулся. Официант принес счет, он расплатился.
— Я же сказал, что не могу говорить об этом. Было… просто ужасно. Но сейчас намного лучше. Это все, что тебе надо знать.
С этими словами он распрощался. Я был недоволен. В истории с переездом Стилей в Данию стоит копнуть поглубже. Есть в ней что-то… пугающее. Я не остановлюсь, пока не найду ответа.
Мысли в моей голове кружились вихрем, словно взбудораженные штормом. Я приблизился к чему-то похожему на правду, это ясно. Но недостаточно. Именно сейчас, когда угроза взятия образца ДНК, подоплеки которой я не понимал, неуклонно подступала все ближе.
Короткий ответ Дидрика не давал мне покоя.
Не волос.
Не волос.
Остаются слюна, кровь и сперма. Но я не целовал Фредрика Уландера, не трахал и не пачкал его кровью. Если моя ДНК оказалась на теле Фредрика, значит, ее поместил туда кто-то другой. Может быть, когда выяснилось, что “порше” стоит в сервисе и через него меня к этому преступлению не привяжешь.
Но кто снабдил их слюной, кровью или спермой, если какая-то из этих жидкостей обнаружилась на трупе? Я машинально осмотрел свои руки, потом потер лицо. Никаких ранок. Я даже вспомнить не мог, когда последний раз порезался. Плевать я тоже почем зря не плевал, да и кто будет собирать слюни с тротуара?
Не волос.
Не кровь и не слюна.
Стало быть, сперма. Но ведь и ее достать не так-то просто. Если не проникнуть ко мне в квартиру и не искать пятна на простынях. Люси единственная, с кем у меня бывает незащищенный секс. Несмотря на все заверения девиц, что они принимают противозачаточные таблетки, я всегда использую презерватив.
Вот оно.
Вот долгожданный ответ.
Почему было так важно, чтобы я переспал с Ракель Миннхаген?
Внутри все перевернулось, когда я впервые нащупал вероятный ответ: чтобы получить мою ДНК.
32
За долгие годы было довольно много случаев — больше, нежели мне удобно признать, — когда я боялся, что Люси бросит меня по-настоящему. В смысле откажется работать со мной, откажется спать со мной. Такая ситуация возникла, когда я рассказал, что застрелил тинейджера, а потом похоронил его. И еще раз, когда я явился в ее кабинет у нас в конторе и сообщил, к какому пришел выводу:
— Я знаю, что́ было нужно Ракель. Не информация. Моя сперма. Понимаешь? Вот мерзость.
Я думал, она успела закалиться и не станет реагировать. Идиотизм, но я правда так думал.
Люси и бровью не повела. Просто сидела за своим письменным столом и смотрела на меня так, будто в этот миг до нее дошло, что на самом деле я марсианин.
Я заерзал на стуле. У Люси посетительские стулья очень маленькие. Невозможно отделаться от ощущения, что вот-вот соскользнешь.
— А как, Мартин? — спросила она.
— Что “как”?
— Как она добралась до твоей спермы? Ты ведь не носишь ее с собой в кармане.
Она откинулась на спинку кресла, не сводя с меня взгляда, который мог бы потопить авианосец. Издевается, что ли?
— Не пойму, в чем проблема, — сказал я. — Ты же знала, что я с ней переспал. Я…
— Когда?
— Тебе и это известно. В тот день, когда встречался с Дидриком в “Пресс-клубе”. И второй раз, через несколько дней.
— Довольно давно. По-твоему, она с тех пор хранила твою сперму в холодильнике?
— Н-ну да. Вообще-то не знаю. Главное, она имела к ней доступ.
Имела доступ. Крайне неудачная формулировка. Люси незамедлительно к ней прицепилась:
— В таком случае мы опять там же, где начали. Как, черт побери — извини за выражение, — она могла получить твою сперму, Мартин?
— Не пойму, о чем ты, — сердито сказал я. — Когда трахаюсь, у меня случается оргазм. Что тут такого чертовски удивительного?
— Ничего. Но неужели ты настолько глуп, что не пользуешься презервативом!
Люси редко кричит на меня, однако сейчас она кричала. Совершенно без причины, как мне казалось.
— Хорошего же ты мнения обо мне, — сказал я. — Ясное дело, я пользуюсь презервативом.
Сперва Люси была озадачена. Потом, кажется, едва не расхохоталась. Неизвестно, что хуже.
— Тебе четырнадцать лет или как? Господи, только не говори, что ты бросаешь презервативы на пол. Я потеряю к тебе всякое уважение.
Я порадовался, что она еще питала ко мне уважение, которое могла потерять, но в остальном ситуация выглядела весьма мрачно. Прежде чем ответить, я поневоле задумался. Спрашивать, куда я дел тогда презервативы, все равно что спрашивать, что́ я ел на завтрак в первую пятницу сентября того года, когда мне сравнялось десять. Презерватив можно швырнуть куда угодно. Как раз о таких мелочах я не думал. Согласен, иной раз я веду себя по-свински, но против гигиены грешу редко. Неужто я вправду оставил презерватив на виду, так что она могла его подобрать? Непохоже на меня.
— Она просила не спускать его в унитаз, — медленно проговорил я. — Я и сам знаю, что так нельзя, но порой все же случается. Первый раз я поспешил спустить все в унитаз, она и рта открыть не успела. А вот второй раз… Она сказала, что сама видела, как презервативы застряли в канализации и получился затор. И я бросил его в педальное ведерко на полу. Я ни о чем не думал… тогда.
Люси смотрела на меня как-то по-новому. В ее глазах читалось сочувствие, с каким смотрят на недоумков, совершающих безумные поступки.
— Не смотри так. — Я скрестил руки на груди.
— Я смотрю так, как ты заслуживаешь, — сказала Люси.
— Черт, дело плохо, — вздохнул я.
Люси пришла к такому же выводу. На нее навалилась усталость.
— Если все так плохо, как ты думаешь, — медленно проговорила она, — то как ты намерен выбираться из этого?
Я тоже задавал себе этот вопрос, и он до смерти меня пугал. Ведь с ДНК я точно сяду.
— Фредрик был голубой? — спросила Люси.
— Да.
— Но ты-то не голубой.
— Если улики доказывают, что я спал с ним прямо перед его смертью, то получится, что спал.
— А нельзя точно определить, что сперма была заморожена или охлаждена? Мы могли бы тогда запросить экспертизу.
Мне сдавило грудь.
— Люси, если они предъявят улику, я испекся. Верно? — сказал я, тихо, словно стараясь смягчить последствия того, что выдавил из себя.
Она молча теребила заусенец. Потом сказала:
— По-моему, мы добрались до конца пути. Тут ты не отвертишься. Тебе надо уйти в подполье, Мартин. Найди себе надежного адвоката и исчезни.
У меня голова пошла кругом. Я не из тех, кто скрывается. Слишком я ленив, слишком тяжел на подъем. К тому же я в ответе за Беллу. А это обязывает.
— У меня уже есть дельный и надежный адвокат, — сказал я.
Она покачала головой:
— Ты же знаешь, это не моя епархия.
Она была и права, и неправа. Мне совершенно не хотелось искать другого адвоката. Я вообще считал, что адвокат здесь совершенно не имеет значения. Эта штука — ДНК — революционизировала всю нашу юстицию. Она — доказательство неопровержимое, куда более весомое, чем, к примеру, жалкая свидетельница, утверждающая, что видела на месте преступления “порше”. И вот тут я подумал кое о чем, что до сих пор оставлял без внимания.
— Они наверняка подыскали вдобавок фальшивого свидетеля, — сказал я. — Я имею в виду убийство Фредрика. Ведь кто-то утверждал, будто видел, как его сбил “порше”.
— Боже милостивый, — сказала Люси. — Ты даже не представляешь себе, как я рада истории с апельсином.
Я позволил себе коротко усмехнуться. Но следом за инцидентом с апельсином возникли другие мысли, которые тотчас заставили меня снова помрачнеть.
— Белла, — сказал я.
— Я о ней позабочусь.
— Хорошо, — сказал я. — Спасибо.
Надо бы заплакать. Знаю, но я не мог. Тогда не мог.
— У нас есть один козырь, — сказал я. — Вольфгангова видеозапись.
— Верно. Когда придет время, я пошлю копию в полицию.
Ни мне, ни Люси больше говорить не хотелось. Мы просто сидели и ждали, когда остановится время или рухнет небо.
— Когда уедешь? — спросила Люси.
Будто у меня уже был план.
— В ближайшие часы, пожалуй, — сказал я.
— Куда отправишься?
На этот вопрос у меня был ответ:
— Возьму напрокат машину и нанесу кой-кому необходимый визит, прямо домой.
Люси смотрела на меня вопросительно:
— Кому?
— Дидрику. В Дании.
Итак, все решено. Впервые в жизни я пускаюсь в бега. От полиции и от безымянного недруга. Я считал, у меня есть некоторый запас времени. Час-другой. Но посреди разговора с Люси в дверь позвонили. В моем распоряжении были не часы.
Лишь считаные секунды.
Часть V“Что случилось с Мио?”
К. В.: Тарантино.
М. Б.: Простите?
К. В.: В этой истории столько путаницы, будто она заимствована из фильма Тарантино.