Дидрик встал, пожал мне руку.
— Если ты уберешь Люцифера, об остальном я позабочусь.
40
Самолет вылетал тем же вечером. Люси я сказал, что задержусь в Дании еще на несколько дней.
— Что ты выяснил? — спросила она.
— Пока что ничего.
— Но ты был у Дидрика дома?
— Да.
— И?
— В доме пусто, детка. Поэтому я немножко подожду их.
— Ты же собирался вернуться в Швецию. Завтра.
Правила игры изменились. Правда стала предметом роскоши, который мне не по карману. Люси узнает все задним числом. Заранее — ни слова. Потому что споры мне ни к чему. Но прежде всего, потому что я должен защитить ее.
— Так я и вернусь. Только чуть позже, чем говорил.
— Ты сейчас где?
Я сидел в машине у аэропорта Каструп.
— В гостинице.
— О’кей.
Мы замолчали. Недобрый знак. Люси — единственный человек, которому мне всегда есть что сказать.
— Я позвоню, — сказал я.
— Ничего не хочешь сказать Белле?
Сердце защемило. Конечно, хочу. Но смогу ли?
— Само собой, — сказал я.
Люси позвала Беллу, та подошла к телефону:
— Мартин?
Боль ушла, но сердце замерло. Когда она перестала называть меня папой и опять начала звать Мартином?
— Да. У вас там весело?
Я задаю Белле вопросы, которых никогда бы не задал взрослому.
— Еще как! Люси дала мне комаду!
— Ты имеешь в виду помаду?
— Нет.
Белла вроде что-то уронила.
— Мне сейчас некогда разговаривать, — сказала она и бросила телефон.
Люси подняла его.
— Мы играем в моделей и ковбойцев, — виновато объяснила она.
— В моделей и ковбойцев? А сколько вас там?
— Только двое. Белла — модель, а я — ковбоец.
— Детка, перестань говорить “ковбоец”. Они не так называются.
Люси расхохоталась:
— Видел бы ты сейчас Беллу. За поясом юбочки — пластмассовый пистолет, на голове — кокетливая шляпка. Девочка далеко пойдет!
Кто из нас купил Белле пластмассовые пистолеты? — подумал я. Наверняка я, ведь я старался не растить из нее пай-девочку. Но сейчас был очень раздосадован. Дети не должны играть с оружием — ни девочки, ни мальчики.
— Я соскучилась по тебе, — сказала Люси.
— А я — по тебе.
Надо идти, иначе опоздаю на самолет. Снова в Техас. Последний раз со мной была Люси. Теперь я летел один. Если хьюстонский шериф Эстебан Стиллер сумел заблокировать мой паспорт, у меня будут большие проблемы. И с американскими, и со шведскими властями.
— Мне надо идти. Позвоню.
— Будь осторожен, — сказа Люси.
— Обязательно, детка.
Она отключилась. Она и моя дочка. Я сунул мобильник во внутренний карман пиджака. Я бы лучше полетел в майке и шортах, но необходимо выглядеть благопристойно. Особенно когда сидишь по уши в дерьме.
Пришлось решать, что делать с телефонами, которые я таскал с собой. А то ведь еще и в контрабанде заподозрят. Поэтому я произвел отбор и взял с собой только четыре. В случае чего куплю новые на месте. Дидрик получил номер, по которому, если надо, сможет со мной связаться. И этот телефон я буду использовать только для связи с ним и ни с кем другим.
Самолет поднялся в воздух по расписанию. Я летел первым классом, и меня одолевали стюардессы, предлагая что угодно — от закусок до спиртного. Я отказался от всего, кроме обеда. Потом откинул спинку кресла и закрыл глаза.
Во сне меня преследовали новые чудовища. Снова меня хоронили заживо, только на заднем дворе у Дидрика. А лопату держал Мио.
“Я хочу остаться здесь! — вопил он. — Я хочу остаться здесь!”
“Останешься! — кричал я. — Обещаю! Никто не заставит тебя жить с настоящим отцом!”
Когда стюардесса разбудила меня, я был весь в холодном поту.
— С вами все в порядке? Мы идем на посадку.
Я кивнул. Все хорошо, то есть плохо.
Мольбы малыша Мио остаться с Ребеккой и Дидриком болью отдавались в голове. Ребекка и Дидрик воображали, что в один прекрасный день Мио забудет, что его зовут Мио. Я подумал о Белле. Она ровесница Мио. Не может у нее, черт возьми, быть такая хрупкая и короткая память, чтобы забыть, кто она, а? Ведь это означает забыть большую часть детства. С другой стороны, я замечал, как работает ее память. Что дед и бабушка ушли навсегда, она, похоже, не понимала. И не могла мало-мальски разумно описать, когда они умерли. Если ее спрашивали, она не понимала, как неделя соотносится с годом. Дети воспринимают время не так, как мы, взрослые. А проанализировав собственную память, я пришел к выводу, что не помню ничего из происходившего до моего шестилетия.
Они убили четырех человек, напомнил я себе. И не имеют, черт побери, никакого права на Мио.
Но, пожалуй, речь шла вовсе не о правах Ребекки и Дидрика. Пожалуй, скорее о правах Мио. Куда он денется без Ребекки и Дидрика? Очевидно же, что у него сложились с обоими теплые отношения. Забрать его у них значит нанести ему еще бо́льшую травму. Каким мужчиной и каким человеком он станет, когда вырастет? Я не хотел думать об этом. Ребекка и Дидрик вполне могут оказаться правы, и он забудет, кем был когда-то. Но это не означало, что утрата матери, Сары, по которой ему сейчас даже не позволено горевать по-настоящему, не оставит шрама на всю жизнь.
Обо всем об этом я размышлял, стоя с паспортом в руке в очереди на паспортный контроль. Я старательно избегал спрашивать себя, что бы сделал я сам на месте Ребекки и Дидрика. Тоже потерял бы рассудок и начал убивать? Я бы с радостью сказал “нет”. Но, честно говоря, я не знал.
Очередь продвигалась медленно. Не мешало подумать и о более актуальных проблемах. Что, если меня задержат? Посадят в тюрьму? Или просто вышлют обратно в Швецию?
— Следующий.
Я поспешил к даме за окошком. Пульс участился, ладони взмокли.
— Какова цель вашего визита в США? — спросила дама, изучая мой паспорт.
Поимка серийного убийцы и короля мафии.
Этого я не сказал. Ответил:
— Просто отпуск.
— Не так давно вы уже были здесь.
Обвинительных ноток в ее голосе не слышалось. Просто констатация факта.
— Штаты — чудесная страна, — сказал я.
Женщина вдруг замерла, внимательно глядя на меня. Я выдавил из себя улыбку, с надеждой, что моя паника не слишком заметна.
Какой-то мужчина у меня за спиной воскликнул:
— Почему всегда так долго!
Он был в костюме и с виду казался раздраженным, как все бизнесмены определенного сорта (те, кто много хотят, но мало чего добиваются).
Женщина в окошке глянула на него, покачала головой. Потом сверила мои отпечатки пальцев, велела посмотреть прямо в камеру и поставила штемпель в паспорт.
— Добро пожаловать в Техас, сэр.
Минуло без малого три недели с тех пор, как я последний раз был в Техасе. Уже тогда нам с Люси казалось, что здесь ужасно жарко. Теперь зной стал просто невыносимым. Мы с Люси шутили, что асфальт того гляди расплавится. Теперь это была уже не шутка, а факт. Не везде, но местами. Я выдержал лишь несколько минут. Быстро взял машину и поехал в центр Хьюстона. Выбрал другой отель, не тот, что прошлый раз. В остальном я особо не старался замести следы. Не было времени, да и не хотелось.
Признаюсь, я изнывал от страха. В первую очередь потому, что нарушил важнейшую договоренность с Люцифером: ни в коем случае не пытаться наводить о нем справки, а уж тем более — что еще хуже — не искать его. Кроме того, я боялся, он дознается, что я выполнил свою задачу, но не сообщил об этом. Нашел Мио, но не воссоединил его с биологическим отцом. Хотя вообще-то отец уже знал, где находится мальчик, но как бы не придавал этому значения. Точно так же, по-моему, не имело значения, что фактически у меня не было Люциферова номера телефона. Ожидалось, что подобные проблемы я решу сам.
Мне было глубоко не по себе, что пришлось положиться на Дидрика. Ведь, мягко говоря, он преподнес мне весьма неправдоподобную историю. С другой стороны, все — все! — случившееся за последние недели можно назвать неправдоподобным. Явись ко мне сейчас кто-нибудь и скажи, что Земля все-таки плоская, я бы поверил. Целиком и полностью.
Отель встретил меня с распростертыми объятиями. Они всегда так делают, если заказываешь достаточно хороший номер. Я заказал один из лучших, на предпоследнем этаже.
— Надеюсь, вам понравится, — сказал администратор, протягивая мне карточку-ключ.
— Спасибо, не сомневаюсь.
Номер и правда оказался выше похвал. Просторный и светлый. С хорошим кондиционером и традиционной корзиной фруктов на журнальном столике.
За окном вид на многие мили вокруг.
— Все видно до самого Марианнелунда, — немного погодя пробормотал я, в одиночестве стоя у окна.
Дорожная сумка стояла в углу, я ее не открывал. В руке держал стакан воды. Повсюду вокруг тишина и пустота. Никогда человек не бывает более одинок, чем в одиночестве гостиничного номера. Я был солдат без союзников. Без оружия. Без ответа на необходимые вопросы. Знал только имя человека, который, может статься, сумеет мне помочь.
Звали его Винсент Бейкер. Брат того коллеги, который участвовал в похоронах парня, нечаянно застреленного мною двадцать с лишним лет назад.
Я молил высшие силы, чтобы он обнаружился на одном из фрагментов пазла, которые мне так нужны.
41Понедельник
В Швеции я бы нашел Винсента Бейкера за две секунды. Коль скоро его личные данные не засекречены, что, как известно, бывает редко. В Штатах дело обстоит иначе. Здесь не существует волшебного регистра переписи населения, который можно использовать как угодно. Поэтому найти человека, не желающего, чтобы его нашли, весьма трудно.
У меня не было времени изучать данные американской администрации. На мои простые вопросы требовался простой ответ.
Где живет Винсент Бейкер?
И когда его можно повидать?
На последний вопрос никто из чиновников, понятно, ответить бы не сумел. Зато я мог сам в этом разобраться, если б добыл его адрес.