цианткой, оказался приготовлен выше всяких похвал. Теперь уже настала пора удивляться русским, не ожидавшим, что американцы отнесутся к необычному для них набору блюд совершенно привычно. Когда же Том рассказал, что одним из любимых его ресторанов является «Боржч» в Лос-Анджелесе, Каманин понимающе кивнул.
После обеда полчаса посидели в «красном уголке», отдыхая и разговаривая на отвлеченные темы, причем и Том и Николай поделились фронтовыми воспоминаниями.
Как видно, этот треп после обеда стал последним аргументом, сломавшим лед недоверия между ними и вторая половина беседы оказалась куда проще и закончилась конструктивно. Согласовав все свои планы, русские и американцы расстались, довольные друг другом. Затем Том вернулся в посольство, на улицу Моховая. Где написал и передал шифровальщикам отчет для начальства и небольшое личное послание президенту.
После чего наконец поехал устраиваться на квартиру, где его уже с нетерпением ждали его близкие.
[1] Персонаж российского мультфильма «Остров сокровищ», на любую новость реагирующий словами: «Мне все это не нравится!»
[2] Стихотворение П. Когана «Лирическое отступление» — Но мы еще до Ганага, Но мы еще умрем в боях, Чтоб от Японии до Англии Сияла Родина моя» (1940 г.). В сущности — манифест троцкизма.
[3] Льюэллин Э. «Томми» Томпсон-младший — американский дипломат. Служил на Шри-Ланке, в Австрии и в Советском Союзе (в нашей реальности — с 1957 по 1962 год и снова с 1967 по 1969 год В свой первый срок он установил уникальные взаимоотношения с Н. Хрущевым. Был ключевым участником в процессе разработки политики нераспространения ядерного оружия и сыграл важную роль в начале процесса переговоров по ограничению стратегических вооружений)
Ракетная коллизия
Медленно ракеты уплывают вдаль
Встречи с ними ты уже не жди
И хотя нам прошлого немного жаль
Лучшее конечно впереди…
(Народное творчество)
Дирижабль плавно и величаво заходил на причальную мачту, напоминая Тому своим внешним видом и поведением на посадочной глиссаде какого-то морского обитателя из последнего фильма Кусто[1] «Живое море».
— Скат, — произнес он, решив проверить, как отреагирует спутник на его впечатления. Кажется, от неожиданности Сергей вздрогнул, но быстро пришел в себя.
— Так … и есть, т… господин генерал, он, — Том усмехнулся про себя, подставив вместо пауз так и напрашивающее «так точно» и «товарищ генерал». — Серия называется «Скат», этот дирижабль, как вы уже, наверное, заметили, двенадцатый в серии. «Скаты» широко используются в Советском Союзе для перевозки крупногабаритных грузов на большие расстояния, как, например, сейчас.
Действительно, под брюхом летающего монстра висела в полуутопленном внутрь конструкции состоянии собранная воедино секция ракеты-носителя.
— Я правильно понял, «товарисч» Ким, что у этой машины в нижней части предусмотрен объемный грузовой отсек? — с подчеркнуто невинной интонацией спросил Томпсон.
— Да, кхм …, совершенно правильно, — чувствовалось, что «экскурсовод» пока так и не сообразил, как же реагировать на поведение американского генерала, выпытывающего не слишком афишируемые технические подробности. В армии, например, точно такие же «Скаты» несли в своих грузовых отсеках уже боевые ракеты, в том числе и крылатые воздушного базирования.
— Хорошо придумано, — продолжил Том. — И очень удобно. Готовые секции — сразу на сборку. Надо будет посоветовать нашим купить пару-тройку для перевозок. Или самому купить? — произнес он, словно задумавшись. — Фирма «Грузоперевозки» … Может принести неплохую прибыль…
Представитель Главкосмоса, Сергей Ким, невысокий, спортивного вида кореец в ладно сидящей и в тоже время явно непривычном для него гражданской одежде, деликатно промолчал. Причем Том был готов поспорить на что угодно, запомнил все дословно.
— Зрелище интересное, но нам пора на совещание, — вздохнул Томпсон, опуская подаренный ему сразу по приезду на космодром морской бинокль. Ким тоже вздохнул, на это раз облегченно, явно обрадовавшись, что «американский шпион в законе» не собирается в деталях изучать специфику выгрузки и перевозки негабаритных грузов на космодроме. И пошел, держась на полшага сзади Томпсона, к ожидающему их автомобилю.
На Байконур Том и сопровождающая его делегация специалистов НАСА прибыли пять дней назад. Успели адаптироваться к климату, куда более неудобному, чем на мысе Канаверал. Осмотрели основные узлы, побывали даже в сборочном ангаре, где заканчивалась проверка готовности очередной ракеты. И даже поучаствовали в качестве дублеров в некоторых операциях по подготовке к старту. Гленн Ланни, главный специалист от НАСА, заметил, что открытость русских просто беспрецедентна. Чему Томпсон, надо признать, не удивился, учитывая разницу в отношениях двух стран в «той» и «этой» истории. Президент Дуглас и генеральный секретарь Сталин, пытающиеся продолжить политику сотрудничества, сумели задержать наступление «холодной войны» на семь лет. Так что взаимного недоверия намного меньше. Но, как заметил Том, русские относились к американцам более сдержанно, чем в его воспоминаниях о «том времени». Впрочем, работе это не мешало, так что анализировать причины он не собирался. А может быть просто и не хотел.
Совещание, как и все предыдущие, на которых побывал Том, было по-армейски кратким и четким. Быстро обсудили накопившиеся вопросы, «местный босс» раздал указания на завтрашний день, назначил время запуска и отпустил всех, кроме Томпсона и Ленни.
— Господа, новостей с Канаверала нет? — он с надеждой посмотрел на американцев, словно ожидая, что они сейчас достанут откуда-то из воздуха распечатанную телеграмму с сообщением об удачном старте носителя со спутником. Волнение его было вполне объяснимо, американская ракета должна была вывести на орбиту мишень для тренировки автоматической стыковки двух кораблей.
— Увы, «товарисч» Курушин, пока никаких новых сведений нет, — вынужден был разочаровать его Том. — Ожидаем…
Он хотел еще добавить что-нибудь успокаивающее, когда в дверях показался мрачный Джон.
— Неудача, сэр, — доложил он Тому по-английски, подавая перепечатанную радиограмму.
— Неудачный пуск, мистер Курушин, — пояснил Томпсон и, прочитав сообщение, добавил. — Взрыв твердотопливного ускорителя на сто первой секунде полета.
— Понятно, — разочарованно вздохнул начальник космодрома. — Но время уже утверждено, так что завтра жду вас на площадке.
Распрощавшись, американцы отправились в гостиницу в городке при космодроме, носившем гордое название Заря[2]. По дороге все мрачно молчали, похоже переживая об очередной неудаче НАСА. Пару недель назад закончился грандиозной катастрофой испытательный полет сверхтяжелого носителя «Сатурн». Ракета сразу после взлета завихляла и взорвалась, развалившись на куски. Как узнал Том директор программы «Сатурн-5» Артур Рудольф признался, делая доклад комитету сенаторов: «Откровенно говоря, мы не знаем, в чём дело». Соответственно, на идее самостоятельно отправить астронавтов к Луне с помощью сверхтяжелой ракеты пока можно было поставить крест. К теперь к этому добавилась неудача в совместной программе. Если же русские запустят свой спутник, то НАСА придется залезть в резервные суммы и срочно готовить следующую ракету, даже не успев разобраться с причинами предыдущего фиаско. Поэтому поводов для расстройства хватало.
Утром, несмотря на спокойный сон, Томпсон, да и его спутники, также выглядели не слишком весело. В отличие от уверенных в успехе русских.
Прошли команды «Ключ на старт», «Продувка» и другие. Все это Том, наблюдавший за пуском из гостевого бункера, слышал по циркуляру и видел га экране телевизора. Отошла заправочная мачта, через минуту под ракетой мигнули багровые отсветы и сразу же в громкоговорителе прозвучало: «Зажигание!» Откинулась тоненькая удочка кабель-мачты. «Земля — борт!» Заключительными словами «наземной части» должны были быть: «Внимание! Ста-а-р-рт!»
Однако уже в следующую секунду у Тома мелькнула мысль, что двигатель что-то подозрительно долго работает без отрыва ракеты от земли. Не успела эта мысль окончательно оформиться, как вдруг грохот двигателя оборвался, пламя погасло и всю ракету заволокло белыми клубами пара. Сработала, как понял Том, система аварийного выключения двигателей — АВД. Пуск не состоялся.
Прошло еще несколько минут. И тут вдруг одновременно из динамиков раздалось несколько громких хлопков, и от корпуса ракеты в разные стороны со свистом ударили белые струи.
Эти звуки словно прорвали некую плотину: в громкоговорителе сразу возникла причудливая смесь докладов и команд. Из которых с трудом можно было понять, что команда «земля — борт» прошла, а система аварийного отключения выключила двигатель на промежуточной ступени. Даже Том понимал, что ракета с двумястами тоннами кислорода и керосина находится на автономном бортовом питании, и любая случайно прошедшая на борту команда может привести к непредсказуемым последствиям. Но пришлось просто сидеть и ждать — что будет дальше. Ракета по-прежнему стояла в облаке белого тумана, парили дренажи, откинутые фермы обслуживания лежали параллельно земле по обе стороны от ракеты. С нулевой отметки из динамиков громкоговорящей связи доносились какие-то неразборчивые доклады и команды. Время тянулось невыносимо медленно. Прошло уже около получаса с момента выключения двигателей. Наконец верхушки фермы вздрогнули и стали медленно подниматься вверх. Скорее всего это могло означать только что сейчас начнется долгий и нудный процесс слива компонентов и отправка ракеты в монтажно-испытательный корпус.
Том наблюдал за ползущими вверх площадками обслуживания и прикидывал шансы попасть в узел связи, чтобы быстрее успеть передать сообщение о неудачном пуске. Пока он размышлял, фермы уже почти приняли вертикальное положение. Но как только они коснулись корпуса ракеты, в небо ушел косой дымный след, в конце которого вспыхнул оранжевый купол. Похоже, сработала система аварийного спасения, которая увела корабль вверх и в сторону от старта. Кресло с «космонавтом» — манекеном, посаженным в спутник для большего правдоподобия, отстрелилось от корабля и повисло на стропах. Корабль же, повернувшись носом к земле, угрожающе нацелился в самую середину стартовой системы, где парили дренажи подземных емкостей жидкого кислорода…