— Без одного накопителя защита не станет слабее, — уверял Назарин, но колдун уже не нуждался в уговорах.
— Ждите, — уронил горгоротец и скрылся в узком дверном портале.
— Я и не сомневался, — улыбнулся Назарин и посмотрел на задумчивую ск'йере. — Что-то не так, фея?
— Прорицатель? Фанатик? Ты не остановишься не перед чем, чтобы достигнуть своей цели.
— Если эта цель — спасти человечество, то ты права, фея. Ничто и никто не остановит меня.
— Надеюсь, твой фанатизм не приведет к катастрофе, — бросила Лайра и отвернулась, дальнейший разговор ее не интересовал.
— К катастрофе приведет бездействие, но, поверь мне, её не будет, — улыбнулся Назарин и уставился на вход в башню, где уже стоял драконоборец, облаченный в начищенный до блеска «зеркальный» доспех.
— Идем, — поторопил Зарахат, напяливая на голову шлем с забралом в виде демонической маски.
— Не спеши с доспехами. Все самое интересное начнется еще не скоро, а привлекать лишнее внимание нам ни к чему.
— Идем, — натужно повторил Зарахат. — Скоро здесь будут маги.
— Лайра, замети следы.
Ск'йере уже собиралась отказать, а то и вовсе покинуть невеселую компанию, но посмотрела на Хананка, который слепо верил своему другу, и поняла, что отказ будет означать для него гибель.
— В последний раз, — зло процедила фея и вдруг поняла свою роль в затее прорицателя…
Глава 12. Фаворит королевы
Виконт Жерар III (1248/1253 — 1273/1278, Амиц), старший сын графа Бэлиана де Пикиньи.
Род его шел от видамов Амьена. Во времена восхождения Альберта Трижды Великого к трону Хельхейма де Пикиньи выступили на стороне узурпатора и при его поддержке захватили власть в графстве. Господствовали в Амьене до конца правления Трисмегиста, а позже, как и остальное дворянство, потеряли свои привилегии: Балор Дот, проводивший политику «людских свобод», лишил их власти, земель, доходов, сохранив лишь титулы и имение. Несмотря на подобную немилость, де Пикиньи не изменили своей семейной традиции, по которой отдавали старших сыновей в обучение некромантам.
В дни Красного путча Жерар III был назначен на пост коннетабля. Командовал обороной Хельгарда, где снискал героическую славу.
Огненный взрыв окрасил лиловым горизонт. Разгораясь, он все быстрее охватывал кровавым пламенем лигу за лигой, проникал в глубь мира мертвых, наполняя его божественным гневом. Огонь бушевал, ярился, освещал сумерки, разгонял тени, но остановился у безлюдной крепости, за которой скрылась многотысячная армия. Засвистал ветер, исполняя грубую песню, серые тучи быстрыми тенями сковали солнце и за миг погубили красное зарево. Хельхейм вновь погрузился во мрак.
— Командуй, Барклай, — кивнул рыцарю смерти Арганус.
Темный лорд махнул рукой и сотни неупокоенных, идущих в ровном марше, без единого звука рванулись вперед. Скелеты, зомби, псы и драугры были безмолвны, но от грома их шагов содрогнулась земля, а звон мечей и доспехов разнесся вокруг на многие лиги.
Гарнизонные скелеты с луками и мечами наизготовку выстроились на крепостной стене. У них был приказ: «Стоять до конца», они его выполнят. Вот только некромант, веками ранее отдавший это указание, даже представить себе не мог, что его немертвые воины будут сражаться с себе подобными. Нападавшие были рядом. Те, что держали таран, без всякого прикрытия и защиты бежали впереди. Скелеты гарнизона отпустили тетивы, и сотня стрел обрушилась на войско Барклая. Лорд гортанно расхохотался. Древки стрел беспомощно застряли меж костей, бесполезно воткнулись в мертвую плоть проржавевшие наконечники. Погиб последней смертью всего лишь один — наконечник проткнул ему глазницу, красное око, связывающее с Хозяином.
А в следующее мгновение скелеты, несшие таран, несокрушимой волной обрушились на ворота. Нечеловеческая сила позволила им быстро выломать створки и ворваться в крепость. Гарнизонные лучники, выполняя бессмысленный приказ, все еще отстреливались, но это сопротивление вызывало у Барклая лишь хохот.
Арганус следил за штурмом молча, оценивая будущие перспективы. В первой крепости нет ни драугра, ни некроманта — защита слаба. Но на пути к Хельгарду будет еще немало фортификаций. По донесениям Ди-Дио, в замках, расположившихся ближе к столице, на стенах не было немертвых. Казалось бы, великолепная весть. Но Арганус знал, что все обстоит не так радужно: в этих замках есть маги-полководцы, которые не выставили воинов напоказ. Последующие штурмы могут затянуться. Главное успеть захватить Хельгард до того, как Фомор вернется с войсками из своей далекой и глупой кампании…
Скелеты-лучники бесполезно обстреливали штурмующих, мечники сражались с врагами в ближнем бою с гораздо большим эффектом. Барклай долго наблюдал за разворачивающейся картиной, но не выдержал и пустил коня вскачь. Рыцарь не может не убивать! Не убивать целых пять веков! Это слишком долгое время, проведенное без битв.
Остановившись у раскуроченных ворот, Барклай спешился и сорвал притороченные к седлу два тяжелых фламберга. Взяв по одному мечу в каждую руку, ринулся в самый пыл сражения, но толком не успел насладиться битвой, которая закончилась, как ему показалось, слишком быстро. Рыцарь смерти, закованный в непробиваемый полный доспех, стремительно вклинился в ряды последних защитников. Под многочисленными вражескими ударами, высекающими на литом нагруднике снопы искр, гордо и победоносно прошествовал, разя неупокоенных наповал, легко, как нож, разрезающий масло, вырубая в плотном строю противника широкую брешь. Барклай попал в свою стихию, почувствовал себя рыбой в воде. И сейчас мечтал только о том, чтобы бой никогда не кончался.
Арганус, которого сражения ничуть не забавляли, а скорее нагоняли тоску, потерял интерес к штурму. Погрузился в мысли, в расчеты, которые должны посадить его на трон Хельхейма. Все было готово и продуманно. Остался лишь маленький нюанс и головоломка разрешится: кусочки мозаики, как всегда, сложатся в верном порядке и откроют цельную картину. Лишь маленький нюанс…
Арганус взял в руки прозрачную сферу, в которой поселился мутный дым, и всмотрелся в переплетающиеся между собой, закручивающиеся в маленькие вихри, туманные линии.
Потянулись неразличимые, похожие друг на друга, как капли воды, бесконечные коридоры, в которых невозможно было сориентироваться. Без чужой помощи Сандро и Дайрес не нашли бы путь наружу, не вдохнули бы чистый горный воздух, но их вели провожатые, которые сами создавали эти ходы и знали их, как пальцы собственных рук.
Вскоре, прошествовав запутанной сетью лабиринтов, вся компания оказалась в широкой комнате, которая, судя по каменному столу с фигурными ножками, и сиденьям, искусно вырезанным из грубого базальта, была столовой братьев Ивальди. Освещали ее лампады, горевшие на высоких подсвечниках с длинными треногами, и затухающий огонь изящно выложенного камина из редкого черного мрамора. На стенах висели многочисленные мечи, алебарды, топоры и секиры, сталь которых была украшена великолепными травлениями, гравировками, инкрустациями. Любой экземпляр, несомненно, послужил бы гордостью для самого изысканного коллекционера.
— Неподражаемо… — восхищенно протянул Дайрес, прикоснувшись к лезвию тонкого прямого меча с витиеватой, вырезанной в виде дракона, позолоченной гардой.
— Ха! — усмехнулся Хемдаль. — Сразу видно: в душе ты карла.
— Нет, что ты. Просто мой отец великолепный фехтовальщик… Только меня не захотел обучать владению оружием…
— Не стал обучать? — задумчиво переспросил Хемдаль. — Не Диомеда ли ты сын?
— Он самый! — улыбнулся имитатор. О том, что Диомед небезызвестная личность Дайрес знал всегда, но весть о том, что с его отцом знакомы даже карлы-отшельники, приятно порадовала.
— Печально… — тяжело вздохнул Хемдаль.
— Что ж в этом печального? — насторожился имитатор.
— Уважаемые, давайте все же перейдем к делу, — встрял в разговор Сандро и без приглашения уселся на коротконогое сиденье.
— Всему свое время! — воскликнул Хемдаль. — Делами займемся после еды и выпивки.
С этими словами он ловко снял доспехи, неаккуратно, даже небрежно, побросав их прямо на пол. Подошел к камину, раздул огонь и сыпанул в него неизвестного порошка, который, ярко вспыхнув, заставил пламя разгореться быстрее. Дайрес неотрывно следил за карлой, за тем, как тот ловко на весу шинкует морковь и репчатый лук, обжаривает их с кусками мяса в крупном, почерневшем от времени и частых готовок казане, закидывает в него какие-то неизвестные белые, мелкие зерна и все это заливает водой.
Тем временем Сандро, о чем-то наскоро потолковав со старшим Ивальди, ушел в его компании из столовой, а Брок стащил из корзины Хемдаля морковину, похватал доспехи брата и, жуя, поспешил в оружейную, чтобы сбросить лишний груз и со своих плеч.
— Прости… — заговорил Дайрес, оставшись с Хемдалем наедине, — но что опечалило тебя в судьбе моей семьи?
— Эх, не люблю сообщать дурные вести… Видишь ли, малыш, ко мне прилетал Хьюгин.[6] Да-да, мы с ним часто беседуем. Он рассказал мне, что видел моего старого знакомого, твоего отца… видел в кругу немертвых. А что это может значить? Только то, что Диомед заодно с некромантами. Переметнулся к ним…
— Это невозможно! — воскликнул Дайрес и до хруста сжал кулаки. — Даже говорить такого не смей! Отец никогда бы не пошел наперекор своим заветам.
— Говорю же: печально. — Оставив варево на огне, Хемдаль подошел к имитатору и дружески положил руку ему на плечо. — Да ты сам, думаю, не дурак, знаешь, что Хьюгин никогда не врет.
— Он мог ошибиться или неверно истолковать увиденное…
— А что тут не так толковать? Все ясно: переметнулся, да и переметнулся. Кто знает, какие у него причины? Да ты нос раньше времени не вешай: шаман — ловкач. Видать, решил как-то исхитриться.