Аркан Носферо окружил Батури со всех сторон светящимся коконом. С каждым мигом сопротивляться чужой магии было все сложнее, но Клавдий не сдавался. От него зависела жизнь маленькой Долорис, в которой уже сейчас наблюдался огромный потенциал колдуньи. Из девочки выйдет замечательная ученица, великолепная дочь. Батури воспитает ее в любви и строгости, научит всему, что знает сам, сделает Высшей, добьется для нее голконды…
Думая о Долорис, Клавдий бесконечно отбивался от нарастающего заклинания, уже поджарившего почти все его тело, но по неведомым причинам не повредившего одежду. И вдруг светлячки стали медленно тускнеть, гаснуть и вскоре рассеялись. Натянув поводья, Батури остановил роверца и огляделся.
Лилово-красный солнечный диск освещал заснеженную равнину. С неба, весело кружась, падали снежинки. Ни ветра, ни вьюги уже не было. Вокруг царствовала девственно-чистая природа, не омраченная присутствием людей.
— Скрылись, — Батури недовольно сплюнул и, ударив жеребца в бока, пустил его вскачь.
Клавдий знал, куда похитители держат путь — в замок Каэля. Несомненно, там ждет ловушка, но другого выхода, кроме как сунуть голову в пчелиный улей, попросту не было.
Бенедикт заметил Ливуазье издали. Глава дома Атис шел, сильно опираясь на плечо худощавой рыжеволосой девушки, и широко, выставляя напоказ клыки, улыбался. Бенедикт незаметно для остальных набросил на своего Мастера иллюзию, сделав вампирскую челюсть человеческой. Но даже этой меры предосторожности было мало, чтобы святые братья не обратили на гостя внимания, а городские стражники, выстроившиеся вокруг площади, не вытянули спины и не взялись за мечи.
Бенедикт подскочил к герцогу и схватил его за руку, заставив его стоять смирно, не шатаясь из стороны в сторону.
— Что с тобой, Ливуазье? Своим видом и поведением ты ставишь под удар не только меня, но и свою спутницу. Убирайся отсюда, пока не накликал беды.
— Как ты со мной разговариваешь, плебей? — напрасно пытаясь сфокусировать на священнике мутный, невидящий взгляд, промычал Веридий. — Ты забыл, с кем говоришь? Я напомню…
— Тише! — Бенедикт притронулся ко лбу Ливуазье, что-то невнятно прошептал. Отвернувшись, посмотрел в сторону служителей порядка и вполголоса сказал: — Отведите господина герцога домой, ему нездоровится.
Городские стражники подхватили Веридия подмышки и поволокли в сторону его усадьбы. Вампир безвольной тушей повис в руках служителей порядка, а позже, когда его уже вывели с площади, даже уснул.
— Мне говорили о двух живых, — обратился Бенедикт к Энин, когда опасного для конспирации Ливуазье утащили с эспланады. — Мы ждали только вас двоих, но я не могу и дальше оттягивать час отправления. Сколько ей надо времени?
— Я ухожу одна. Анэт не придет… — пытаясь придать голосу максимальную твердость, ответила колдунья.
— Тогда отправляемся, — облегченно выдохнул Бенедикт и дал сигнал стражам и святым братьям. — Через две недели будем у границы, если, конечно, Эстер убережет от трупоедов и неупокоенных, — обнадежил священник, взял растрепанную девушку под руку и заговорил лилейным голосом, которым так легко подкупал прихожанок: — Скажи свое имя, дитя мое…
Странствия Энин начались. И не только Энин, но и чумы, которую она несла в себе.
Прорицание пятое
Команда Назарина расположилась у границы леса. Сейчас, когда кроны деревьев оголились, он служил плохим прикрытием. Но прорицателя это не волновало. Он знал, что в случае опасности ск'йере без труда собьет с пути любых преследователей.
Издали доносился шум ревущего Ситха. Порывы по-зимнему холодного ветра хватали брызги и разносили их далеко вокруг. Воздух наполнялся влагой и приятным свежим речным ароматом.
Зарахат, дыша полной грудью, вдыхая свободу, зорко наблюдал за ночным, уже начинающим светлеть небом, будто ожидая, что там появится обещанный ему дракон. Хананк отрывисто, высекая искры, водил точильным камнем по лезвию меча. Лайра сидела без дела и, теребя молочно-белые локоны, молча следила за тем, как кхет вострит клинок. Назарин пристально смотрел на каменную глыбу пограничного форта, окруженного высокой крепостной стеной с множеством округлых башен-донжонов. Аребрус. Это был надежный оплот людей, но даже он не выстоит, если на штурм пойдут многотысячные армии мертвых.
Оторвавшись от созерцания неприступных бастионов, прорицатель посмотрел на фею и тихо сказал:
— Ты нам больше не нужна. Можешь уходить.
— Что значит — больше не нужна? — с трудом сдерживаясь, чтобы не сорваться на крик, выдавила ск'йере и взглянула на кхета, будто в нем выискивая поддержку. Хананк пожал плечами, поднялся и, сделав шаг вперед, встал между прорицателем и феей.
— Так и быть, — выдохнул Назарин. — Но, Хананк, ее общество не принесет тебе счастья. Хотя… ее, конечно, лучше держать при себе. У женщин длинные языки.
— Не длиннее, чем у тебя!
— Ладно, ладно, — добродушно улыбнулся Назарин. — Нам пора. В Аребрусе мы должны быть до рассвета.
Когда путники остановились у запертых ворот, на востоке разгоралось ало-красное рассветное солнце. Прорицатель трижды постучал в створки ворот, и в них тут же открылось смотровое окно.
— Доброе утро, Райль, — поприветствовал караульного Назарин и, не обращая внимания на недоуменное лицо стража, просунул в окно пергамент. — Возьми и отнеси его Марку. Он уже читал подобное письмо, но с интересом прочтет еще раз.
Райль принял послание и, оставив пост на других стражей, поспешил с докладом к капитану. Будить Марка с самого утра не входило в его планы. Если капитан встанет не с той ноги, рвать и метать он будет весь день. Но пришлый так удивил Райля, что он даже не подумал отправить раннего гостя на все четыре стороны. Против ожиданий, прочитав письмо, Марк не стал гневаться, а велел привести к нему неизвестного.
Уже спустя четверть часа Назарин был в кабинете капитана.
Закрытые из-за наступивших морозов ставни не пропускали рассветные лучи. Марк сидел за столом, остановив усталый, сонный взгляд на хрустальном графине с вином. Он думал о том, какие вести принесет ему новый храмовник. Да, в последнее время капитана начало волновать чрезмерное внимание служителей Симионы к Аребрусу. Конечно, это могло означать все, что угодно, но Марк не тешил себя радужными мыслями. На его бледном лице отражались блики от тонкого огонька одинокой свечи, стоявшей в посеребренном канделябре. Ее мутного, безжизненного света было недостаточно, чтобы озарить весь кабинет, и по углам сплелись змеиным клубком призрачные тени.
Назарин, не представляясь, прошел в глубь комнаты и сел напротив капитана. Марк небрежным, размашистым движением взял графин и неаккуратно, проливая вино на стол, наполнил два бокала. Оценивающе осмотрел пришельца и только после этого спросил:
— Чем обязан?
— Думаю, вам будет интересно услышать, каким даром я обладаю? Так вот, я тот, кто ведает будущее — прорицатель.
— Даже так? — наиграно изумился капитан и, взяв в руки бокал, жестом предложил гостю угощаться. — И чем ты можешь это доказать?
— Значит, бумаг от Храма и моих слов недостаточно… Что ж, я докажу свой дар одним прорицанием, которое сбудется в считанные минуты.
— Внимательно слушаю, — капитан улыбнулся, но не глазами, а кончиками губ. Он не верил в пустые слова, зато был наслышан о шарлатанстве храмовников.
— Солнце сегодня не взойдет, — нарочито важно заговорил прорицатель. — Но вам, Марк, этого будет мало, чтобы поверить в мой дар. А вот когда в комнату войдет солдат, заговорит о целителе и, не досказав, упадет замертво, вы внемлете моим словам.
— Эх, молодой человек, — тонкие губы Марка изогнулись в издевательской улыбке, — шутки шутить изволите? Люди просто так не гибнут. Да и не может такого случиться, чтобы солнце не взошло.
— Откройте ставни.
Офицер нехотя встал, подошел к окну и, распахнув ставни, не поверил своим глазам. За считанные секунды на уже показавшееся над горизонтом солнце накатилось темное пятно. И мир, едва начавший светлеть, погрузился в полный мрак. Лишь огонек свечи, замерцавший на появившемся сквозняке, бледно освещал за спиной комнату. А в следующее же мгновение в дверь постучали. Марк недоуменно покосился на прорицателя и дрогнувшим от удивления голосом прокричал:
— Войдите!
— Господин капитан! — едва протиснувшись в кабинет, громким речитативом отчеканил солдат. — Разрешите говорить… — Рядовой скривился и притронулся к горлу, будто последние слова дались ему с трудом.
— Давай! Не тяни!
— Целитель Аарон… просил прибыть вас… — не договорив, солдат с трудом втянул в грудь воздух и, закашлявшись, колодой рухнул на пол.
— Рядовой! — взревел Марк и сделал шаг по направлению к обмякшему мужчине.
— Не стоит. Ваш подопечный уже отдал Симионе душу.
— Что ты с ним сделал?
— Сердце… — пожал плечами Назарин и невольно нащупал в кармане пустой флакон, который когда-то ценой одной жизни забрал у Вёльвы. Перед тем, как войти в покои капитана, прорицатель смазал дверную ручку смертоносным ядом, который был опасен лишь несколько мгновений, быстро выветривался и не оставлял следов. — Если не хотите, чтобы все ваши люди разделили его судьбу, прислушайтесь к моим словам. Я могу изменить будущее. Но одному мне это не под силу.
— Хорошо… — Марк прошел к столу, взял бокал и осушил его одним глотком. — Говори, что стрясется с моим гарнизоном? Что ждет моих людей?
— Вас, да и всю Валлию, ждут тяжелые испытания, — велеречиво заговорил Назарин, — но именно эти испытания и станут для вас, Марк, ключом, который откроет ворота славы. Если будете следовать моим советам, вы вернете себе утраченное положение. И не только! — прорицатель многозначительно поднял указательный палец. — И не только положение, Марк, — с воодушевлением повторил Назарин, и глаза его засияли добротой. — Вы станете героем, о котором начнут слагать баллады, ваши подвиги войдут в историю, легенды о них матери будут на ночь рассказывать своим детям. Вы же хотите этого, Марк?