И вот теперь, почти год спустя, когда новых хроноспасателей стали посылать на сложные задания в одиночку, они начали постепенно «оттаивать», чему Виолетта в глубине души очень радовалась. Тем не менее запрет на болтовню во время заданий все же никто не отменял, так что для каждого из неразлучных друзей все посторонние голоса, слышные только им, затихли. Оба молодых человека и девушка снова остались каждый один на один с чужим миром и своим заданием.
Перед Эммой огромным зеркалом блестела спокойная водная гладь, и над ней медленно всходило багровое солнце. Налетел ветер, по водной поверхности пробежала рябь, за спиной у девушки начали шелестеть листья могучих дубов и еще каких-то деревьев… Трава на берегу озера, которое через десять тысяч лет назовут Ладожским, казалась серебряной от покрывшего ее инея. Но тратить время на любование дикой природой, действительно, не стоило, и Веденеева, оторвав взгляд от восхода, тихой кошачьей походкой начала красться по берегу.
Идти предстояло недалеко, пару километров. Можно было бы высадиться и ближе, но организаторы задания решили не рисковать и переместить Эмму на открытое пространство – вокруг стоянки местных жителей рос густой лес, и девушка могла материализоваться в стволе какого-нибудь дерева. Так что теперь она с легкостью перепрыгивала через ямы и кучи валежника и протискивалась сквозь плотные колючие кусты. Наконец, впереди показалась груда гигантских валунов, лежавших чуть в стороне от озера, а за ними виднелись слабо тлеющие угли костра. В небо поднималась тонкая струйка дыма. Охраняли костер три женщины в лохматых шкурах, а рядом с ними копошилась пара десятков детей разного возраста.
Женщины еще не знали, что, пока мужчины их племени охотятся, к поляне приближается огромная медведица с двумя уже подросшими медвежатами. Всего через несколько минут она выбежит из леса на берег, и тогда им придется, в спешке похватав детей, разбегаться в разные стороны и прятаться среди деревьев. Но женщин оставалось всего три, а детей – восемнадцать, и семеро из них слишком маленькие, чтобы убегать самостоятельно. Одна из них схватит двух малышей, другая – одного из старших, а третья испугается так сильно, что умчится в лес одна, даже не попытавшись никого спасти. Остальные старшие дети убегут сами, а пятеро младенцев останутся возле костра, и медведица посчитает их гораздо более легкой добычей, чем быстро бегающих матерей.
В первый раз медведице никто не мог помешать. Но теперь три девочки и два мальчика получили еще один шанс. Этим шансом стала Эмма Веденеева – чужачка в их мире, девушка, которой еще только предстояло родиться десятки тысяч лет спустя.
Она побежала к первобытной стоянке, уже не особенно скрывая свое присутствие. В настолько древней эпохе не требовалось прятаться и притворяться местной жительницей – на тех, кто ее увидит, это все равно не повлияет. Да и не до того скоро будет обитающим здесь древним женщинам.
– Эмма, подожди две с половиной минуты! – раздался в правом ухе девушки голос Виолетты. – Ты слишком рано пришла!
Веденеева остановилась за деревом. Секунды растянулись в часы, время, казалось, скоро и вовсе остановится. Но путешественникам в прошлые эпохи к такому было не привыкать. Они слишком хорошо знали, что время может идти с любой скоростью. Миллион лет может пролететь за одну минуту, минута может длиться миллион лет…
– Эмма, пора! – скомандовала диспетчер, и девушка бросилась к стоянке. С другой стороны к всполошившимся женщинам и еще не успевшим испугаться детям уже неслись медвежата и их свирепая мамаша. Женщины вскочили, закричали, но их крики заглушил рев медведицы, а рев в свою очередь утонул в воплях младенцев. На непонятно откуда появившуюся незнакомку в сером комбинезоне никто не обращал внимания. Те, кто сумеет убежать от медведицы, о ней потом и не вспомнят.
– Эмма! – самым громким звуком стал голос Виолетты, и девушка, подчиняясь последней команде, выхватила из-за пояса парализатор. Первобытные женщины и старшие дети уже разбежались, на стоянке остались только пять брошенных младенцев и медвежья семья. Веденеева нажала на спусковой крючок, и медведица упала рядом с одним из малышей. А еще через мгновение неподвижными оказались и ее детеныши.
Девушка схватила на руки одного орущего младенца, потом другого, годовалого, подбежала к третьему, совсем крошечному, и положила всех троих рядом. Потом она бросилась за четвертым и отползшим немного в сторону пятым – самым старшим из оставшихся на поляне малышей. Наконец, все дети лежали на земле вплотную друг к другу, после чего Эмма подскочила к медведице, сунула руку в один из многочисленных карманов своего комбинезона и достала оттуда маленький, на вид словно бы игрушечный, пистолет. Наклонившись над бурой лохматой тушей, она ткнула дулом пистолетика в густую шерсть. Готово! Теперь медведица долго будет чувствовать себя сытой – такой же сытой, какой стала, когда сожрала детей. Еще два таких же укола медвежатам – и все. Пришла пора прощаться с поздним неолитом, Эмму ждал родной XXIII век!
Она вернулась ко все еще плачущим младенцам, присела рядом с ними на землю, наклонилась и обхватила их всех.
– Аркадий, не торопись! – раздался у нее в ухе крик диспетчера. Судя по всему, Виолетта случайно подключила микрофон Эммы к тому каналу связи, по которому говорила с другим хроноспасателем.
«Что там с Аркадием могло случиться?!» – успела подумать девушка, прежде чем диспетчер опять обратилась к ней:
– Эмма, приготовься!
И спасательницу охватила беспросветная тьма. А через мгновение вокруг снова стало светло, гораздо светлее, чем на первобытной стоянке. И сидела Веденеева теперь на ровном полу, лишь немного присыпанном землей из тех древних времен. Оглушительно вопили пять спасенных детей – она по-прежнему прижимала их к себе обеими руками.
– Есть! – радостно воскликнула девушка, но из-за детского плача не услышала собственного голоса.
Аркадий Светильников после разговора с друзьями надвинул пониже на глаза ушанку и, ускорив шаг, стал пробираться мимо маленькой спящей деревеньки к темнеющему неподалеку лесу.
– Аркадий, не торопись! – зазвучал у него в ухе голос диспетчера. Молодой человек ответил сердитым бормотанием, но, оглянувшись назад, немного сбавил темп. В крошечных окошках почти засыпанных снегом домов, оставшихся за его спиной, один за другим начинали теплиться тусклые огоньки лучин. Деревня просыпалась, и те, кто встал раньше всех, скоро выйдут на улицу. Действительно, не стоило привлекать их внимание – чужой человек, со всех ног несущийся в лес, как минимум вызовет подозрения. А члены одного из живущих там семейств и вовсе догадаются, куда именно и зачем он спешит.
Чтобы этого не допустить, оставшийся путь до лесной опушки хроноспасатель шел обычным шагом, хотя сдерживаться ему удавалось с трудом. Что, если он опоздает? Конечно, его начальство в XXIII веке несколько раз все просчитало и перепроверило, но что, если кто-нибудь все-таки ошибся?
Думать про такое Светильникову совсем не хотелось. К счастью, лес находился уже близко. Проваливаясь в глубокие сугробы, молодой человек заковылял вглубь лесной чащи. Едва заметную тропинку, тоже заваленную снегом, хотя на нем еще виднелись чуть припорошенные чужие следы, он изучил в подробностях, поскольку видел ее много раз в виртуальной реальности, когда готовился отправиться сюда. Разница состояла лишь в том, что там, дома, не было так холодно и не требовалось при каждом шаге с силой выдергивать валенок из слежавшегося снега. Но куда идти, молодой человек знал точно. Даже если бы Аркадий не видел следов, он все равно помнил каждый поворот – слишком часто проходил этим путем на тренировках.
Прямо, теперь налево… теперь яма, надо ее обойти… Идти оставалось недолго – те, кто побывал здесь до него, ночью, боялись зайти слишком далеко в лес и заблудиться. У них имелись причины для страха, они чувствовали, что заслуживают остаться в зимнем лесу навсегда, хотя и убеждали себя в обратном. Правда, в итоге, с ними здесь так ничего и не случилось, но Аркадий старался не думать об этом и почаще напоминать себе, что для него местные жители в любом случае умерли больше тысячи лет назад и что его должны интересовать другие люди. Те, кому он не должен дать умереть слишком быстро.
Они находились где-то совсем рядом – на следующей маленькой полянке. Аркадий раздвинул очередные ветки, мешавшие ему пройти, и в первый момент испуганно вздрогнул – ему показалось, что на поляне никого нет. Но уже в следующий миг он понял, что просто не разглядел в утреннем сумраке три светло-серых свертка, лежавших под кустом. Один побольше, два – совсем крошечные. Один десятимесячный мальчик и две новорожденные девочки-двойняшки. Проплакавшие почти час после того, как родственники оставили их здесь, но теперь уже притихшие, погрузившиеся в сон.
Они не должны были проснуться – их мать умерла, родив близняшек, а отец понял, что не сможет прокормить и их, и семерых старших детей. И они не проснулись бы, если бы живущие в далеком будущем люди не решили этому помешать.
Проваливаясь в снег, спасатель подбежал к младенцам, на ходу скидывая с себя тулуп и снова вздрагивая от охватившего его со всех сторон ледяного воздуха. Ничего, через несколько секунд он будет дома, там и согреется! Дети, правда, тоже окажутся там, но им нельзя мерзнуть ни одной лишней секунды!..
Он закутал в тулуп девочек, прижал к груди их старшего брата, с облегчением почувствовал, как рядом с его сердцем забилось другое, совсем крошечное, и срывающимся голосом прошептал:
– Виолетта, это Аркадий, я готов!
Диспетчер не ответила, но морозное сумеречное утро вокруг молодого человека уже сменилось непроницаемой темнотой, где не существовало ни холода, ни тепла. Спустя еще мгновение на смену ей пришла жаркая духота, и ребенок на руках у Светильникова издал тихий писк, больше всего похожий на кошачье мяуканье. А потом на него обрушились остальные звуки: встревоженные возгласы сотрудников и истошный плач маленьких девочек, тоже пришедших в себя. Попасть из замерзшего леса в теплое помещение оказалось не слишком приятно, но Аркадия их плач страшно обрадовал.