Наверное, разумнее всего выступить с зарей и попытаться опередить французов. Столь многочисленное войско не может двигаться быстро, ему понадобится несколько часов, чтобы построиться маршевыми колоннами. При известном проворстве у них с Мэйр все может получиться. Да, рискованно, но с самого Портсмута они только и делали, что рисковали.
Потом Керис задремала и проснулась чуть позже трех, когда зазвонил колокол, созывая на первую утреннюю службу. Она разбудила Мэйр и не выказала ни малейшего сочувствия, когда та пожаловалась на головную боль. Пока монахи распевали псалмы в церкви, Керис и Мэйр отправились на конюшню и отыскали своих пони. Небо было чистым, ярко светили звезды.
Городские пекари трудились всю ночь, и монахини купили в дорогу свежего хлеба. Ворота, увы, оставались покуда закрытыми, и пришлось в нетерпении дожидаться рассвета, дрожа от утреннего холода и поедая хлеб.
Около половины четвертого наконец выехали из Абвиля и по правому берегу Соммы направились на северо-запад, туда, где вроде бы располагалось английское войско.
Не проехали они и четверти мили, как на городских стенах протрубили подъем. Подобно Керис, король Филипп принял решение выступить поутру. В полях зашевелились воины-простолюдины. Маршалы, судя по всему, получили соответствующие распоряжения среди ночи, ибо они, похоже, отлично знали, что и как делать. Вскоре передовые части стали нагонять монахинь по дороге.
Керис все еще надеялась добраться до англичан прежде французов. Французам, без сомнения, придется остановиться и построиться перед сражением, а это позволит Керис и Мэйр догнать соотечественников и найти укромное и безопасное местечко подальше от поля битвы. Совершенно не хотелось очутиться между двумя противоборствующими сторонами. Керис начала задумываться, не проявила ли безрассудство, когда отправилась на поиски Ричарда. Ничего не зная о войне, она не могла вообразить, какие тяготы и опасности подстерегают на пути. Правда, жалеть поздно. Хвала небесам, до сих пор на них самих никто не нападал.
Нагнавшие монахинь воины оказались не французами, а итальянцами. Они несли стальные арбалеты и колчаны с железными болтами. Держались они дружелюбно, и Керис разговорилась с ними на смеси нормандского наречия, латыни и итальянского[71], которому научилась у Буонавентуры Кароли. Арбалетчики рассказывали, что в бою всегда стоят в передней линии и стреляют из-за тяжелых деревянных щитов, которые вот прямо сейчас везли в обозе где-то позади. Они ворчали, что не успели толком позавтракать, пренебрежительно отзывались о драчливых и хвастливых французских рыцарях и славили своего командира Оттоне Дориа, что был на несколько шагов впереди.
Солнце поднялось в небеса, и всем стало жарко. Арбалетчики заранее изготовились к возможному столкновению, а потому надели плотные стеганые куртки и несли, помимо оружия и болтов, железные шлемы и наголенники. Около полудня Мэйр заявила, что свалится в обморок без короткого привала. Керис тоже сильно устала – они ехали с самого рассвета – и сознавала, что животным отдых не помешает, потому, против своего желания, она согласилась передохнуть, и тысячи арбалетчиков оставили монахинь за спиной.
Напоили животных из Соммы, перекусили хлебом. Когда снова двинулись в путь, то обнаружили, что едут бок о бок с французскими рыцарями и пехотой. Во главе отряда Керис приметила горячего, порывистого брата Филиппа Карла Алансонского. По всему выходило, что они очутились в самой гуще французского войска, но поделать ничего было нельзя, оставалось лишь идти вперед и надеяться, что выпадет случай опередить французов.
После полудня передали новый приказ. Англичан разыскали не к западу от реки, как думали раньше, а к северу, и французский король велел сворачивать в том направлении, причем всем одновременно. Ведомые графом Карлом воины свернули от воды на узкую тропу через поля. Погрустневшие монахини последовали за ними.
Тут Керис окликнули знакомым голосом, к ним подъехал врач Мартен и мрачно заметил:
– Какое столпотворение. Маршевый порядок полностью нарушен.
Через поле быстро проскакали несколько человек на резвых конях, кричавшие что-то вслед графу Карлу.
– Разведчики, – объяснил Мартен и поспешил вперед, чтобы узнать новости.
Пони монахинь тоже ускорили шаг, поддавшись извечной тяге лошадей держаться вместе.
– Англичане остановились, – доложил кто-то из разведчиков. – Они встали лагерем на холме близ городка Креси.
– Это Анри Лемуан, – пояснил Мартен, – старый товарищ богемского короля.
Карла новость обрадовала.
– Значит, сегодня будем драться! – воскликнул он, и рыцари вокруг графа радостно зашумели.
Лемуан вскинул руку в знак предостережения.
– Мы думаем, что следует остановиться и построиться.
– Остановиться? – вскричал Карл. – Сейчас, когда англичане меньше всего готовы сопротивляться? Нет, мы их сметем!
– Людям и лошадям нужен отдых, – ровно ответил Лемуан. – Король далеко позади. Нужно дождаться его, чтобы он осмотрел вражеские укрепления. Он расставит отряды для завтрашней битвы, когда к людям вернутся силы.
– Пропади все пропадом! Англичан всего несколько тысяч. Мы с легкостью их разобьем.
Лемуан развел руками, отказываясь возражать далее.
– Мне не подобает отдавать вам приказы, сударь, но я спрошу приказа у вашего брата короля.
– Спроси, спроси, – откликнулся Карл и поскакал вперед.
Мартен сказал, обращаясь к Керис:
– Не понимаю, почему мой господин столь нетерпелив.
Керис задумчиво ответила:
– Мне кажется, он хочет доказать, что достоин править, пускай волею случая не стал королем по праву рождения.
Врач метнул на нее острый взгляд:
– Ты слишком умен для простого мальчишки.
Керис потупилась и напомнила себе впредь не забывать о необходимости притворяться. В голосе Мартена не было враждебности, однако врач явно что-то заподозрил. Будучи хирургом, он наверняка осведомлен о незначительной разнице между мужским и женским костяками, а значит, вполне может заметить, что Кристоф и Мишель де Лоншан не очень-то похожи на мужчин. По счастью, врач не стал донимать ее новыми расспросами.
Небосвод стали затягивать тучи, но воздух оставался горячим и влажным. Слева показался лес, и Мартен поведал Керис, что этот лес зовется Креси. Получается, до англичан теперь рукой подать. Керис взялась прикидывать, как отделиться от французов и пробраться к своим, да так, чтобы их не убили ни одни, ни другие.
Лес вынудил левое крыло отряда нарушить походное построение, и дорогу, по которой ехали монахини, запрудили воины, а роты безнадежно перемешались.
По обочине промчались гонцы с новым королевским приказом – остановиться и разбить лагерь. Керис приободрилась, ведь теперь возродилась надежда обогнать французское войско. Между тем граф Карл о чем-то заспорил с одним из гонцов, и Мартен подъехал поближе, желая выяснить, что стряслось. Вернулся он растерянным.
– Граф Карл отказывается выполнять приказ!
– Почему? – с замиранием сердца спросила Керис.
– Говорит, что брат слишком осторожничает. Мол, он-то не трус, чтобы отдыхать перед нападением на столь хилого врага.
– Мне казалось, что на войне все подчиняются королю.
– Должны подчиняться, ты прав. Но для французской знати нет ничего важнее их рыцарства. Они скорее погибнут, чем согласятся прослыть трусами.
Вопреки полученному приказу, отряд продолжил движение вперед.
– Я рад, что вы двое тут, – сказал Мартен. – Мне опять понадобится ваша помощь. К закату будет множество раненых: не важно, победим мы или потерпим поражение.
Керис поняла, что бегство невозможно. Впрочем, ей самой уже не очень-то хотелось убегать. Ею овладело какое-то странное рвение. Если все эти мужчины настолько безумны, что готовы калечить друг друга мечами и стрелами, она будет их спасать, ухаживая за ранеными.
Вскоре показался командир арбалетчиков Оттоне Дориа. Ему пришлось пускать коня на людей, поскольку на дороге было не протолкнуться.
– Остановитесь! – крикнул Дориа графу Карлу.
Тот очевидно оскорбился.
– Как вы смеете мне приказывать!
– Это приказ короля! Нужно остановиться, но мои люди не могут этого сделать, потому что на них напирают сзади.
– Пусть идут дальше.
– Мы уже в поле зрения врага. Если пойдем вперед, придется драться.
– Да будет так.
– Но люди маршировали целый день. Они утомлены, голодны и хотят пить. К тому же у моих стрелков нет щитов.
– Они трусят воевать без щитов?
– Вы называете моих людей трусами?
– Если они не желают сражаться, то да.
Дориа помолчал. Затем заговорил снова, так тихо, что Керис едва разобрала его слова:
– Вы дурак, граф Алансон, и к ночи окажетесь в аду.
Он развернулся и ускакал.
Керис ощутила влагу на лице и посмотрела на небо. Начинался дождь.
49
Ливень прошел сильный, но короткий; когда небо прояснилось, Ральф окинул долину взглядом и содрогнулся, рассмотрев врага.
Англичане разместились на гребне холма, что пересекал местность с юго-запада на северо-восток. Позади, к северо-западу, расстилался лес. Спереди и по обеим сторонам холм полого уходил вниз. Правое крыло стояло лицом к городку Креси-ан-Понтье, что притаился в долине реки Ме.
Французы надвигались с юга.
Ральф с остальными людьми графа Роланда находился на правом крыле, которым командовал молодой принц Уэльский. Англичане встали «бороной» – это построение доказало свою полезность еще в сражениях со скоттами. Слева и справа клиньями стояли лучники, и это были два зубца «бороны». Между клиньями, оттянувшись назад, расположились спешенные рыцари и пехота. Такое построение до сих пор было в новинку, и многие рыцари его не одобряли: они любили коней и чувствовали себя уязвимыми на земле. Но король остался неумолим – ни одного человека верхом быть не должно. Перед строем рыцарей вырыли ямы в фут глубиной и шириной, ловушки для французских коней.