– Бог может испытывать нас. Он может повелеть нам совершить поступки, на первый взгляд скверные. Может даже повелеть сделать то, что покажется нам грехом. Когда такое происходит, мы должны вспоминать Авраама.
Годвин знал, что в этом его сила – говорить веско, как на проповеди, образно, но не заумно. Он мог поклясться, что целиком завладел вниманием братьев, по тишине в здании капитула: никто не шептался, не ерзал и не хмыкал.
– Не нам задавать вопросы, не нам спорить. Когда Господь нас ведет, мы должны следовать за ним, сколь бы нелепыми, грешными или жестокими ни казались нашему слабому человеческому рассудку его веления. Мы слабы и ничтожны. Нашему разуму свойственно ошибаться. Не наше дело принимать решения и делать выбор. Наш долг прост – повиноваться.
Далее он разъяснил братьям, что следует сделать.
Епископ прибыл после наступления темноты. Близилась полночь, когда отряд, освещая дорогу факелами, въехал в аббатство. Большинство монахов и монахинь давно отправились спать, лишь несколько сестер трудились в госпитале. Одна из них разбудила Керис.
– Епископ приехал.
– Зачем я ему понадобилась? – сонно спросила та.
– Не знаю, мать-настоятельница.
Ну конечно, откуда ей было знать. Керис поднялась с постели, набросила на плечи накидку, помедлила во дворе, выпила воды из фонтана, несколько мгновений глубоко подышала холодным ночным воздухом, пытаясь взбодриться ото сна. Она хотела произвести хорошее впечатление на епископа, чтобы тот поскорее одобрил ее избрание.
В госпитале она нашла усталого архидьякона Ллойда. Кончик его длинного носа покраснел от холода.
– Идите приветствуйте епископа, – сердито проворчал он, словно ей следовало сидеть и ждать, не смыкая глаз.
Следом за Ллойдом Керис вышла во двор. У дверей стоял служка с горящим факелом. Вместе они пересекли лужайку и приблизились к епископу, восседавшему на коне.
Маленький человечек в большой шапке выглядел так, будто ему все надоело.
Керис поздоровалась по-нормандски:
– Добро пожаловать в Кингсбриджское аббатство, лорд епископ.
Анри ворчливо спросил:
– Вы кто?
Монахиня уже видела нового епископа, но прежде с ним не говорила.
– Я сестра Керис, избранная настоятельница.
– А, ведьма.
Ее сердце упало. Значит, Годвин уже попытался настроить Анри против нее.
– Нет, лорд епископ, здесь ведьм нет. – Керис заговорила резче, чем было благоразумно. – Только несколько простых монахинь, которые делают все возможное в городе, охваченном чумой.
Эти слова Анри пропустил мимо ушей.
– Где приор Годвин?
– У себя во дворце.
– Нет его там!
– Туда мы направились в первую очередь, – объяснил архидьякон Ллойд. – Во дворце никого нет.
– Вот как?
– Ну да, – раздраженно ответил архидьякон. – Вот так.
В этот миг Керис увидела кота с белым кончиком хвоста. Послушники прозвали приорского кота Архиепископом. Он шествовал вдоль западного фасада собора, заглядывая за контрфорсы, будто искал хозяина.
Керис растерялась.
– Как странно… Может, он решил заночевать в дормитории, с остальными монахами.
– А зачем? Я надеюсь, здесь не творится никаких безобразий.
Керис помотала головой. Епископ заподозрил разврат, но к этому греху аббат склонности не имел.
– Приор сильно переживает смерть матери. С ним было что-то вроде удара. Его матушка умерла сегодня от чумы.
– Если он плохо себя чувствует, то тем более должен находиться в своей постели.
Наверное, что-то случилось. Годвина явно потрясла кончина Петраниллы.
Монахиня спросила:
– Может, лорд епископ желает поговорить с его помощником?
– Хоть бы кто-то нашелся, – сердито буркнул Анри.
– Тогда я отведу архидьякона Ллойда в дормиторий…
– И поскорее!
Ллойд взял у служки факел, и Керис быстро повела архидьякона через собор во двор. Там было тихо, как и должно быть в это время суток в монастыре. Дойдя до подножия лестницы, ведущей в дормиторий, Керис остановилась.
– Думаю, вам лучше подняться одному. Сестрам не пристало видеть братьев в постели.
– Конечно. – Ллойд пошел по лестнице, оставив провожатую в темноте. Керис с любопытством ждала. Послышался оклик: – Эй! – Тишина. Через несколько мгновений Ллойд как-то странно позвал: – Сестра?
– Да?
– Вы можете подняться.
Ничего не понимая, Керис взошла по лестнице и вступила в дормиторий. Встала рядом с Ллойдом, рассмотрела помещение в неверном свете факела. Пустые соломенные тюфяки лежали вдоль стен комнаты.
– Никого, – прошептала Керис.
– Ни души. Что здесь происходит?
– Не знаю, но могу догадаться.
– Уж пожалуйста, просветите меня.
– Разве не понятно? Они сбежали.
Часть VI. Январь 1349 года – январь 1351 года
63
Удирая, Годвин прихватил с собой все драгоценности из монастырской сокровищницы и все хартии, в том числе сестринские, которые монахини так и не сумели добыть из вечно запертого сундука. Еще приор забрал священные реликвии, включая мощи святого Адольфа в бесценном ковчеге.
Керис обнаружила это на следующее утро, в первый день января, в праздник Обрезания Господня. Они с епископом Анри и сестрой Элизабет вошли в сокровищницу из южного трансепта. Епископ держался с Керис подчеркнуто строго, что несколько беспокоило, но он вообще слыл человеком сварливым и, возможно, вел себя так со всеми.
Содранная заживо кожа Гилберта из Херефорда до сих пор красовалась на двери, мало-помалу желтея и дубея; от нее исходил слабый, но отчетливый запах гниения.
Дверь была приоткрыта.
Вошли внутрь. Керис не заходила сюда с тех пор, как приор Годвин украл сестринские деньги. После того случая монахини построили собственную сокровищницу.
Что произошло, стало ясно сразу. Плиты, скрывавшие тайники в полу, были приподняты, крышка обитого железом сундука откинута. Тайники и сундук пустовали.
Презрение Керис к Годвину достигло предела. Обучавшийся в университете врач, священнослужитель и глава братии, он сбежал именно тогда, когда больше всего был нужен людям. Теперь-то все убедились, какая он мелочная душонка.
Архидьякон Ллойд разгневался.
– Он вынес все!
– Вот человек, возражавший против моего избрания, – сказала Керис епископу.
Тот в ответ пробурчал что-то неразборчивое.
Элизабет отчаянно попыталась оправдать Годвина:
– Я уверена: лорд приор забрал ценности, дабы позаботиться об их безопасности.
Тут епископ уже не смог отмолчаться.
– Вздор! – отрезал он. – Когда слуга вытаскивает деньги из вашего кошеля и исчезает, никого не предупредив, он не о безопасности ваших средств заботится, а попросту крадет.
Элизабет не унималась:
– Думаю, к этому причастен Филемон.
– Помощник приора? – Епископ презрительно поморщился. – Здесь распоряжается Годвин, а не Филемон. Вся ответственность на приоре.
Элизабет умолкла.
«Видимо, он оправился после смерти Петраниллы, – думала Керис. – Во всяком случае, сообразил, что делать. И как-то сумел убедить монахов, всех до единого, последовать за ним. Интересно, куда они подались?»
Епископ Анри думал о том же.
– Куда подевались эти гнусные ничтожества?
Керис вспомнилось, как Мерфин уговаривал ее саму уехать в Уэльс или Ирландию, в отдаленную деревню, где приезжих не видят годами.
– Наверняка укрылись в уединенном месте, где никого не бывает.
– Выясните, где именно.
Похоже, всякое неприятие ее в должности настоятельницы со стороны Анри улетучилось вместе с Годвином. Керис внутренне возликовала, и ей пришлось сделать над собой усилие, чтобы торжество не вырвалось наружу.
– Я разузнаю в городе. Кто-нибудь должен был видеть, как они уезжают.
– Хорошо, – ответил епископ. – Не думаю, что монахи скоро вернутся, так что пока вам придется обходиться без мужчин. Продолжайте вести службы, насколько возможно. Приглашайте приходского священника служить мессы в соборе, если найдете хоть одного живого. Вам служить возбраняется, но вы можете исповедовать, на сей счет было особое распоряжение архиепископа, поскольку погибло множество священников.
Керис не собиралась отпускать Анри без прямого ответа на вопрос о ее избрании.
– Вы одобряете меня в качестве настоятельницы?
– Разумеется, – раздраженно ответил епископ.
– В таком случае, прежде чем я приму эту честь…
– Не забывайтесь, мать-настоятельница, – сурово перебил Анри. – Ваш долг не ставить условия, а повиноваться мне.
Керис очень хотела стать настоятельницей, но притворилась, будто все обстоит ровно наоборот. Ей требовалось добиться уступок.
– В какие странные времена мы живем, не правда ли, милорд? Вы наделили монахинь правом принимать исповеди, сократили срок обучения священников, но все же, насколько мне известно, чума вас опережает, и вы не поспеваете окормлять приходы, опустошенные хворью.
– Вы намерены воспользоваться затруднениями, с которыми столкнулась Церковь?
– Нет, но, чтобы я могла выполнять ваши указания, мне кое-что от вас понадобится.
Анри вздохнул. Разумеется, подобные разговоры были ему не по нраву. Однако, как Керис и подозревала, епископ нуждался в ней сильнее, чем она в нем.
– Хорошо. Что вам угодно?
– Прошу провести заседание церковного суда и заново рассмотреть мой приговор.
– Зачем, ради всего святого?
– Чтобы меня признали невиновной, конечно же. До тех пор мне будет трудно управлять аббатством. Всякий, кто не согласен со мною, примется кричать, что я еретичка.
Архидьякону Ллойду, любителю порядка во всем, эта мысль пришлась по душе.
– Хорошо бы и вправду раз и навсегда решить этот вопрос, милорд епископ.
– Что ж, ладно.
– Спасибо. – Керис ощутила прилив радости и склонила голову, опасаясь выдать свои чувства. – Я сделаю все возможное, чтобы оправдать честь, которой вы меня удостоили, признав настоятельницей Кингсбриджа.