– Не теряйте времени даром, узнавайте насчет Годвина. Прежде чем уехать из города, я должен знать хоть что-то.
– Олдермен приходской гильдии – ставленник приора. Если кому-то и известно, куда направились братья, так это ему.
– Пожалуйста, поторопитесь.
Керис послушалась. Епископ Анри не слишком-то располагал к себе, но казался толковым и дельным; Керис подумала, что сумеет с ним сработаться. Возможно, он из тех, кто принимает решения по сути дела, а не с оглядкой на тех, в ком видит союзников. Это сулит перемены к лучшему.
Проходя мимо «Колокола», она испытала соблазн поделиться хорошими новостями с Мерфином, но решила сперва навестить Элфрика.
На улице перед «Остролистом» лежал на земле Дункан-красильщик. Его жена Винни сидела рядом на скамейке и плакала. Керис подумала было, что красильщику плохо, но Винни бросила с досадой:
– Да пьяный он.
Керис изумилась:
– Еще до обеда?
– Его дядька Питер подцепил чуму и испустил дух. Жена и дети Питера тоже умерли. Дункан унаследовал кучу денег и спускает их на выпивку. Ума не приложу, что с ним делать.
– Отведи его домой, – ответила Керис. – Я помогу.
Они подняли Дункана, взяли под руки и отволокли вниз по улице до дома. Там уложили на пол и укрыли одеялом.
Винни посетовала:
– Каждый день надирается. Говорит, что смысла нет работать, мол, все равно помирать от чумы. Что мне делать?
Керис призадумалась.
– Зарой деньги в саду, прямо сейчас, пока он спит. Когда проспится, скажи, что он все проиграл торгашу, который уже смылся из города.
– Попробую.
Керис вышла наружу, пересекла улицу и зашла в дом олдермена. Ее сестра Элис штопала на кухне чулки. После замужества Элис отношения между сестрами испортились, а то немногое, что их еще связывало, исчезло, когда Элфрик выступил против Керис на суде. Вынужденная выбирать между сестрой и мужем, Элис предпочла Элфрика. Керис понимала, что ею двигало, но с тех пор сестра стала ей чужой.
Увидев Керис, Элис отложила штопку и встала.
– Зачем пришла?
– Монахи пропали. Скорее всего удрали из города ночью.
– Так вот что это было!
– Ты их видела?
– Нет, только слышала. Люди шумели, копыта стучали. Не то чтобы гомонили… Да, теперь-то я понимаю, что они старались не шуметь. Но лошади не могут двигаться беззвучно, да и люди издают звуки, когда просто идут по улице. Они меня разбудили, но вставать я не стала, очень холодно было. Так вот зачем ты явилась в мой дом впервые за десять лет?
– Ты знала, что они собираются бежать?
– А они сбежали? Из-за чумы?
– Думаю, да.
– Ты ошибаешься. Разве врачам пристало сбегать от болезни? – Элис явно обеспокоило такое поведение покровителя ее мужа. – Не понимаю.
– Интересно, а Элфрик знал?
– Если и знал, то со мной не делился.
– Где его найти?
– В церкви Святого Петра. Рик Силверс завещал церкви немного денег, и священник решил выложить пол в нефе.
– Пойду спрошу. – Керис спросила себя, не следует ли проявить дружелюбие. Своих детей у Элис не было, зато имелась падчерица. – Как Гризельда?
– Очень хорошо. Она счастлива. – В голосе Элис прозвучал вызов, будто она думала, что Керис хочется услышать другой ответ.
– А как твой внук? – Керис не могла себя заставить назвать мальчишку Мерфина по имени.
– Чудесно. Мы ждем еще одного.
– Рада за нее.
– Да уж. Хорошо, что она не вышла за Мерфина, вон как все обернулось.
На эту дорожку Керис сворачивать не собиралась.
– Пойду поищу Элфрика.
Церковь Святого Петра располагалась на западной окраине города. Пока Керис шагала по извилистым улочкам, ей попались на глаза двое дерущихся мужчин. Они осыпали друг друга проклятиями и яростно махали кулаками. Суетившиеся поблизости женщины, верно жены, крыли обоих на чем свет стоит, а за дракой наблюдала горстка зевак. Дверь ближайшего дома выглядела взломанной. На земле неподалеку стояла клетка из прутьев и тростника с тремя живыми цыплятами.
Керис подошла к мужчинам и встала между ними.
– Прекратите немедленно! Именем Божьим вам повелеваю!
Драчунов не пришлось долго уговаривать. Оба, должно быть, выплеснули свою ярость в первых нескольких ударах и обрадовались возможности отступить. Они попятились, разжимая кулаки.
– Из-за чего драка? – требовательно спросила Керис. Мужчины и их жены, все четверо, заговорили одновременно. – По очереди! – прикрикнула Керис и ткнула пальцем в плечистого темноволосого мужчину, лицо которого обезобразил синяк под глазом. – Ты Джо-кузнец, так? Рассказывай.
– Я поймал Тоби Питерсона на краже цыплят Джека Мэрроу. Он взломал дверь.
Мелкий Тоби отличался повадками бойцового петуха. Его разбитые губы сочились кровью.
– Джек Мэрроу задолжал мне пять шиллингов. Я в полном праве забрать цыплят.
– Джек и его семья две недели назад умерли от чумы, – ответил кузнец. – Я подкармливал цыплят. Без меня они бы давно сдохли. Если они кому и достанутся, то мне.
– Что ж, вы оба имеете на них право, – подытожила Керис. – Тоби задолжали, а Джо кормил их за свой счет, так?
Мужчины как будто растерялись при мысли, что оба могут быть правы.
– Джозеф, возьми одного цыпленка из клетки, – велела Керис.
Тоби вскинул руку.
– Эй, погодите…
– Послушай, Тоби, – оборвала Керис, – ты ведь знаешь, что я решу по справедливости.
– Спорить не буду…
Джо открыл дверцу и схватил за ноги тощего бурого цыпленка. Тот завертел головой во все стороны, словно приноравливаясь видеть мир вверх тормашками.
– Теперь отдай его жене Тоби, – велела Керис.
– Что?
– Неужели я обману тебя, Джозеф?
Кузнец неохотно вручил цыпленка пригожей, но угрюмой жене Тоби:
– Держи, Джейн.
Та вопросительно поглядела на Керис, и монахиня подсказала:
– Поблагодари Джо.
Джейн поджала губы, но подчинилась.
– Благодарю тебя, Джозеф-кузнец.
– Теперь ты, Тоби, – продолжила Керис. – Возьми цыпленка и отдай жене Джо.
Тоби с кривой ухмылкой повиновался. Элли, жена Джо, совсем уже на сносях, широко улыбнулась.
– Благодарю тебя, Тоби Питерсон.
Люди постепенно приходили в себя и начинали осознавать всю глупость ссоры и драки.
Джейн спросила:
– А третьего кому?
– Сейчас. – Керис оглядела зевак и указала на разумную на вид девочку лет одиннадцати-двенадцати. – Как тебя зовут?
– Я Джеска, мать-настоятельница, дочь констебля Джона.
– Отнеси цыпленка в церковь Святого Петра и отдай отцу Майклу. Скажи, что Тоби и Джо придут просить у Бога прощения за грех зависти.
– Хорошо.
Девочка подхватила третьего цыпленка и убежала.
Элли спросила:
– Может, помните, мать Керис, вы помогли Минни, маленькой сестре моего мужа, когда она обожгла руку в кузнице?
– Да, конечно. – Керис сразу припомнился тот страшный ожог. – Сколько теперь Минни? Десять, да?
– Верно.
– У нее все хорошо?
– Все отлично, спасибо вам и милости Божьей.
– Рада слышать.
– Не зайдете на кружку эля, мать-настоятельница?
– С удовольствием бы, но я очень тороплюсь. – Керис повернулась к мужчинам: – Благослови вас Бог, и не деритесь больше.
– Спасибо, – кивнул Джо.
Керис двинулась дальше.
– Спасибо, мать-настоятельница! – крикнул ей вслед Тоби.
Не оборачиваясь, она махнула рукой.
По дороге она заметила еще несколько домов, взломанных, должно быть, после того как хозяева поумирали. «С этим что-то нужно делать», – подумала она. Но пока олдерменом в городе Элфрик, а приор Годвин сбежал, распоряжаться в Кингсбридже некому.
В церкви Святого Петра Керис застала Элфрика в окружении каменщиков и подмастерьев посреди нефа. Вокруг штабелями лежали каменные плиты, а работники готовили площадку: рассыпали песок и разравнивали палками. Элфрик проверял, ровным ли получается пол, при помощи сложного устройства – деревянной рамы, с которой свисала веревка с кусочком свинца на конце. Это приспособление смахивало на крошечную виселицу и напомнило Керис, как Элфрик десять лет назад добивался ее повешения за колдовство. Она сама удивилась, не ощутив ни капли ненависти. Он не заслуживал сильных чувств, был для того слишком невежествен и мелочен. Глядя на него, Керис не испытывала ничего, кроме презрения.
Она подождала, пока Элфрик закончит измерения, и резко спросила:
– Ты знал, что Годвин с монахами собирается удрать?
Керис намеревалась застать его врасплох и по изумленному взгляду Элфрика поняла, что мастер ничего не знал.
– Почему?.. Когда?.. А-а, сегодня ночью?
– Ты их не видел?
– Я что-то такое слышал.
– Я видел, – заговорил один из каменщиков, опиравшийся на лопату. – Как раз возвращался из «Остролиста». Было темно, но они шли с факелами. Приор ехал верхом, остальные двигались пешими, но все что-нибудь да несли – бочонки с вином, сырные головы и прочее, уж не ведаю что.
Керис уже знала, что Годвин опустошил кладовые мужской половины аббатства. Правда, он не прихватил сестринских припасов, которые хранились отдельно.
– Когда это было?
– Не очень поздно, в девять или в десять вечера.
– Ты говорил с ними?
– Просто пожелал спокойной ночи.
– Как думаешь, куда они направлялись?
Каменщик пожал плечами.
– Они перешли мост, но я не видел, куда свернули на перекрестке Висельников.
Керис повернулась к Элфрику:
– Будь добр, припомни последние несколько дней. Годвин не говорил ничего такого, что могло быть связано с его бегством? Может, он упоминал какие-то города – Монмут, Йорк, Антверпен, Бремен?
– Нет, ничего такого. – Олдермен, похоже, злился, что его не предупредили, и Керис пришла к выводу, что он говорит правду.
Если Элфрик в недоумении, выходит, Годвин вряд ли посвятил кого-либо вообще в свои намерения. Приор бежал от чумы и, очевидно, не хотел, чтобы кто-нибудь увязался за ним, распространяя смертоносную болезнь. Помнится, Мерфин советовал уезжать как можно раньше, как можно дальше и надолго. Годвин словно подслушал и теперь может быть где угодно.