Слегка кружилась голова, как если бы Гвенда глотнула крепкого вина. Два пенса в день и работать на Керис! Далеко от Ральфа, Перкина и бесстыжей Аннет! Просто мечта.
Гвенда снова подсела к мужу.
– Ты слышал?
– Да. – Вулфрик указал на человека, стоявшего у входа в таверну. – И он тоже.
Гвенда обернулась и увидела своего отца.
– Запрягай лошадь, – ближе к вечеру приказал Вулфрику Нейт. – Пора домой.
– А где наше жалованье за неделю?
– Получите в воскресенье, как обычно, – тоном, не допускающим возражений, ответил староста. – Запрягай клячу.
Вулфрик не пошевелился.
– Очень прошу, заплати сегодня. Деньги у тебя есть. Ты продал все бревна.
Нейт развернулся и сердито посмотрел на Вулфрика:
– Зачем тебе деньги?
– Я с тобой сегодня в Уигли не поеду.
Староста растерялся.
– Почему?
– Нам нужно в Мелкум, – вмешалась Гвенда.
– Что? – рассвирепел Нейт. – Что батракам вроде вас могло понадобиться в Мелкуме?
– Мы поболтали с рыбаком, он нанимает людей по два пенса в день. – Гвенда нарочно приплела сюда рыбака, чтобы сбить старосту с толку.
Вулфрик добавил:
– Наше почтение сэру Ральфу, и да благословит его Господь.
– Боюсь, мы его больше не увидим. – Гвенда сказала это просто потому, что так приятно было произнести: «больше не увидим».
– А может, лорд не хочет, чтобы вы уезжали! – возмутился Нейт.
– Мы не сервы, у нас нет земли. Ральф не может нам запретить.
– Ты сын серва, Вулфрик.
– Но лорд лишил меня наследства. А в кабалу я не подавался.
– Беднякам опасно настаивать на своих правах.
– Это верно, – согласился Вулфрик. – Но я рискну.
Нейт понял, что проиграл.
– Вы еще пожалеете.
– Запрячь тебе лошадь?
Староста набычился. Горб лишал его возможности сделать это самостоятельно, тем паче лошадь была выше его.
– Да, разумеется.
– С удовольствием. Только сначала заплати.
Скрежеща зубами, староста достал кошель и отсчитал шесть серебряных пенни.
Гвенда взяла деньги, а Вулфрик впряг лошадь в постромки.
Нейт укатил, не проронив больше ни слова.
– Вот и ладно! – сказала Гвенда. – Сделано. – Она посмотрела на Вулфрика: тот широко улыбался. – Что такое?
– Не знаю. Как будто носил много лет ярмо на шее, а теперь его сняли.
– Здорово. – Наконец-то муж приободрился. – Теперь давай устраиваться на ночлег.
«Старый дуб» стоял посреди рыночной площади, и в нем за ночлег драли втридорога. Пришлось обойти городок в поисках чего-то подешевле. В «Караульне» Гвенда выторговала пенни за ночлег для четверых, с ужином, тюфячком на полу и завтраком. Детям нужно как следует выспаться и подкрепиться, раз уж придется идти пешком все утро.
От возбуждения сон бежал от Гвенды. Во что она втравила родных после единственного разговора с каким-то чужаком? Что их ждет, когда они доберутся до Аутенби? По-хорошему, надо было получить хоть какое-то подтверждение, прежде чем срываться с места.
Впрочем, они с Вулфриком десять лет проторчали в гнусной дыре, а Гарри-пахарь из Аутенби первым предложил им избавление.
Завтрак оказался скудным: жидкая каша и разбавленный водой сидр. Гвенда купила в дорогу большую буханку свежеиспеченного хлеба, а Вулфрик наполнил кожаную флягу холодной водой из колодца. Через час после рассвета они вчетвером вышли из городских ворот и двинулись на юг.
По пути Гвенда думала о своем отце. Узнав, что она не вернулась в Уигли, Джоби наверняка припомнит подслушанный разговор и догадается, что дочь сбежала в Аутенби. Его-то баснями насчет Мелкума не одурачить, он сам отъявленный лгун, слишком опытный, чтобы попасться на этакую простенькую уловку. Но станут ли его расспрашивать, куда подевалась Гвенда? Всем известно, что они с отцом насмерть разругались. Даже если спросят, станет ли он ее выдавать? Может, у него сохранились остатки отцовских чувств и он умолчит об Аутенби?
Так или иначе, сама она поделать ничего не могла, а потому велела себе выбросить эти мысли из головы.
Идти было приятно. Вчерашний дождь прибил пыль на дороге, а сегодня день обещал быть сухим и солнечным, не жарким и не прохладным. Мальчишки быстро устали, в особенности младший, Дэвид, но Вулфрик умело развлекал их песнями и стишками, спрашивал названия деревьев и цветов, играл с ними в числа и рассказывал сказки.
Гвенде едва верилось, что они ушли. Еще вчера казалось, что жизнь никогда не переменится, что вечным уделом для них будут тяжкий труд, бедность и несбыточные надежды. А теперь под ногами дорога, ведущая к новой жизни.
Она вспоминала дом, в котором прожила с Вулфриком десять лет. Там осталось немногое: пара горшков, поленница недавно наколотых дров, половина окорока и четыре одеяла. Вся ее одежда была на ней, то же касалось мужа и мальчиков; никаких украшений, лент, перчаток, гребней у нее не имелось. Десять лет назад по двору бродили куры и копошились свиньи, но за годы нужды одних съели, других продали. Все жалкие пожитки можно восстановить за недельное жалованье, обещанное в Аутенби.
Следуя указаниям Гарри, они выбрали южную дорогу к илистому броду через Аутен, затем свернули на запад и двинулись вверх по течению реки. Русло постепенно сужалось и, наконец, оказалось зажатым между двумя грядами холмов.
– Отличная плодородная земля, – заметил Вулфрик. – Понадобится мощный плуг.
К полудню дошли до большой деревни с каменной церковью. Гвенда постучала в дверь деревянного господского дома возле церкви. Почему-то чудилось, что сейчас ей скажут, будто Гарри-пахарь нес полную околесицу и никакой работы тут нет. Неужто она заставила мужа с сыновьями полдня идти впустую? До чего же унизительно будет вернуться в Уигли и просить старосту Нейта снова взять их на работу.
Дверь открыла седая женщина и окинула Гвенду подозрительным взглядом, которым деревенские встречают всех незнакомцев.
– Да?
– Здравствуйте, мистрис. Это Аутенби?
– Да.
– Мы батраки, ищем работу. Гарри-пахарь посоветовал нам прийти сюда.
– Вот как?
Что-то было не так. Или, может, старая корова кочевряжится? Гвенда чуть не спросила об этом вслух, но вовремя спохватилась и справилась:
– Гарри здесь живет?
– Еще чего, – ответила женщина. – Он простой пахарь. А это дом старосты.
«Значит, у старосты с пахарем натянутые отношения», – сообразила Гвенда.
– Можно поговорить со старостой?
– Его нет дома.
Гвенда велела себе не злиться.
– Не подскажете, где нам его искать?
Женщина указала в сторону.
– На северном поле.
Гвенда обернулась посмотреть, и женщина тут же захлопнула дверь.
– Кажется, нам не очень рады, – сказал Вулфрик.
– Старухи терпеть не могут перемены. Пойдем искать старосту.
– Мальчишки устали.
– Скоро отдохнут.
Они направились через поля. Там кипела работа. Дети убирали камни со вспаханной земли, женщины сеяли, мужчины подвозили навоз. Вдалеке Гвенда увидела воловью упряжку – восемь могучих животных волокли плуг по влажной, тяжелой земле.
Набрели на мужчин, что пытались высвободить застрявшую в яме борону, которую тянула лошадь. Поспешили помочь, и усилий широкоплечего Вулфрик как раз хватило, чтобы борона выскочила.
Мужчины принялись уважительно разглядывать незнакомца. Высокий человек с застарелым ожогом на лице приветливо сказал:
– От тебя есть толк, приятель. Ты кто?
– Вулфрик, а это моя жена Гвенда. Мы батраки, ищем работу.
– Тогда вас-то мы и ждали, Вулфрик. Я Карл из Шефтсбери. – Мужчина протянул руку. – Добро пожаловать в Аутенби.
Ральф появился через восемь дней.
Вулфрик и Гвенда поселились в маленьком, но крепком доме с очагом, печной трубой и спальней наверху, где они теперь спали, отдельно от детей. Пожилые приняли их настороженно, особенно староста Уилл и его жена Ви, та самая, что столь неприветливо встретила чужаков в день прибытия. Но Гарри-пахарь и остальная молодежь, воодушевленные переменами, обрадовались помощникам.
Им и вправду пообещали платить по два пенса в день, и Гвенда с нетерпением ждала конца первой недели, когда каждому должны были выдать по двенадцать пенсов – целый шиллинг, вдвое больше самого высокого жалованья, которое они когда-либо получали! На что потратить этакие деньжищи?
Ни она сама, ни Вулфрик раньше не трудились за пределами Уигли, а потому удивились, поняв, что не все деревни одинаковые. В Аутенби, где госпожой была настоятельница Кингсбриджа, дела обстояли совершенно иначе, нежели в Уигли. Ральф чинил произвол, и предугадать, какое решение он примет в том или ином случае, было невозможно. А в Аутенби жители будто догадывались, как рассудит настоятельница, и улаживали споры, прикидывая, что та скажет, если ее спросят.
Очередной подобный спор возник как раз в день приезда Ральфа.
На закате все возвращались домой с полей. Взрослые устали от трудов, дети бежали впереди, а последним брел Гарри-пахарь со своими нераспряженными волами. Карл из Шефтсбери, мужчина с ожогом на лице, был, как Гвенда с Вулфриком, пришлым и поймал на рассвете трех угрей на ужин для семьи, поскольку была пятница. Зашел разговор о том, имеют ли батраки право ловить рыбу в реке Аутен по постным дням, как и свободные крестьяне. Гарри утверждал, что это право распространяется на всех жителей Аутенби. Ви возражала, что свободные, в отличие от батраков, платят лорду, а раз у них есть дополнительные обязанности, то должны быть и дополнительные права.
Принять решение попросили старосту Уилла, и тот рассудил так:
– Думаю, мать-настоятельница сказала бы, что, коли церковь предписывает есть рыбу, этой рыбой следует питаться.
С ним согласились.
Вдруг резко задул холодный ветер.
Гвенда заметила двух всадников. Они скакали в полумиле от крестьян, за полями, и направлялись к деревне под углом к тропе, которой шли деревенские. С первого взгляда в них угадывались воины. Лошади выглядели крупными, а одежда словно раздувалась: воины обычно рядились в тяжелые стеганые плащи.