Поддавшись порыву, она выпалила первое, что пришло в голову:
– Вы двое так забавно смотрелись!
Клод захихикал, не в силах больше сдерживаться, и Керис тоже засмеялась. Глядя друг на друга, они хохотали все громче, покуда не обнялись, с мокрыми от слез щеками, не в состоянии успокоиться.
Этим вечером Керис повела Мерфина в юго-западную часть аббатства, к огороду у реки. Было тепло, от влажной земли исходил запах свежих овощей. Керис приметила на грядках зеленый лук и редис.
– Так твой брат станет графом Ширингом, – проговорила она.
– Не станет, если леди Филиппа воспротивится.
– Но графиня должна подчиниться воле короля, разве не так?
– Вообще-то все женщины должны подчиняться мужчинам, – с усмешкой ответил Мерфин. – Однако некоторые этого не делают.
– Не понимаю, о ком ты.
Вдруг настроение Мерфина резко изменилось.
– В каком мире мы живем! Муж убивает жену, а король дарует ему высший титул.
– Мир и не такое видывал. Но ужасно, когда это происходит в твоей семье. Бедняжка Тилли.
Мерфин потер глаза, словно пытаясь отогнать видения.
– Зачем ты меня сюда привела?
– Поговорить о последнем пункте моего плана – новом госпитале.
– А-а. Я-то думал…
– Ты сможешь построить его здесь?
Он осмотрелся.
– Почему бы и нет? Правда, земля идет под уклон, но все аббатство стоит на склоне, а мы ведь не собираемся строить второй собор. Один или два этажа?
– Один. Но я хочу разделить помещение внутри на комнаты средней величины, способные вместить от четырех до шести кроватей, чтобы болезни не так быстро передавались от одного больного всем остальным. Еще мне нужна аптека для изготовления лекарств, просторная, хорошо освещенная, а снаружи мы разобьем огород для трав. И нужно просторное отхожее место с проточной водой, которое будет просто содержать в чистоте. Вообще понадобится много света и пространства. А самое главное вот что: госпиталь должен стоять по меньшей мере в ста ярдах от остальных построек. Больных необходимо отделить от здоровых.
– Я подготовлю первые чертежи к завтрашнему утру.
Керис огляделась и, убедившись, что их никто не видит, поцеловала Мерфина.
– Это важнейшее дело моей жизни, понимаешь?
– Тебе всего тридцать два. Не рановато ли подводить итоги?
– Но госпиталь еще не построен.
– Много времени стройка не займет. Я начну его ставить одновременно с укладкой фундамента для новой башни. А как только госпиталь будет готов, переведу каменщиков на собор.
Они не спеша двинулись обратно. Керис понимала, что башню Мерфину хочется возвести больше всего, прочее для него лишь отвлечение.
– Какой она будет высоты?
– Четыреста пять футов.
– А в Солсбери какая?
– Четыреста четыре.
– Значит, это все-таки будет самая высокая башня в Англии.
– До тех пор, пока кто-нибудь не построит выше, – да.
«Получается, он тоже достигнет своей цели», – думала Керис. Вложив пальцы в ладонь Мерфина, она ощутила себя счастливой. До чего же странно… Тысячи жителей Кингсбриджа умерли от чумы, Тилли зверски убита, а она сама преисполнена надежд. Это все благодаря плану. Когда у нее имелся план, какой угодно, она неизменно чувствовала себя лучше. Новые стены, констебль с помощниками, башня, хартия боро и – наконец-то – новый госпиталь. Где найти время, чтобы все успеть?
Рука об руку с Мерфином она вошла во дворец приора. Епископ Анри и сэр Грегори озабоченно беседовали с каким-то мужчиной, который стоял к Керис спиной. В его облике было что-то неприятно знакомое, даже со спины. Керис почему-то стало не по себе. Тут мужчина повернулся, и настоятельница увидела его лицо – торжествующее, высокомерное, злобное, с язвительной ухмылкой.
Это был Филемон.
74
Епископ Анри, как и прочие гости, покинул Кингсбридж на следующее утро. Керис, ночевавшая в женском дормитории, вернулась во дворец приора после завтрака, поднялась к себе в комнату и обнаружила там Филемона.
Уже во второй раз за два дня ее пугали мужчины в спальне, которую она привыкла считать своей. По счастью, Филемон был один и не думал раздеваться. Он стоял у окна, глядя в книгу. Керис обратила внимание, что испытания последних шести месяцев не прошли для него даром, и он заметно похудел.
– Что ты здесь делаешь?
Филемон сделал вид, что удивился вопросу.
– Это дом приора. Где мне еще находиться?
– Это не твоя комната!
– Я помощник настоятеля Кингсбриджа. С этой должности меня никто не снимал. Приор умер. Кому еще здесь жить?
– Мне, разумеется.
– Ты даже не монах.
– Епископ Анри назначил меня исполнять обязанности приора, а вчера вечером, несмотря на твое возвращение, не сместил меня с этой должности. Я выше тебя по положению, ты должен мне подчиняться.
– Но ты монашка и должна жить вместе с монахинями, а не с монахами.
– Я жила здесь много месяцев.
– Одна?
Внезапно Керис сообразила, что ступает на зыбкую почву. Филемон явно знал, что они с Мерфином живут во многом как муж и жена. Они старались соблюдать мало-мальские приличия, но люди о таком почему-то быстро догадывались, а Филемон всегда обладал звериным чутьем на человеческие слабости.
Керис призадумалась. Она может настоять на том, чтобы Филемон немедленно удалился, а при необходимости и вышвырнуть его из обители: брат Томас послушает ее, а не помощника настоятеля. Но что потом? Филемон приложит все старания к тому, чтобы раззвонить по городу, чем они с Мерфином тут занимаются; устроит шумный скандал, и видным горожанам придется занимать ту или иную сторону. Большинство, конечно, поддержит ее, это не подлежит сомнению, но найдутся и те, кто осудит. Распря ослабит ее власть и помешает осуществлению замыслов. Лучше, пожалуй, признать поражение.
– Хорошо, забирай спальню. Но залу тебе не отдам. Я встречаюсь там с горожанами и важными гостями. В перерывах между службами ты будешь находиться во дворе, а не здесь. Помощнику настоятеля собственный дворец не полагается.
Керис вышла, не дав Филемону возможности возразить. Она спасла лицо, но победил монах.
Лишнее доказательство того, насколько коварен Филемон. Она могла убедиться в этом минувшей ночью. На все вопросы епископа Анри у Филемона находился убедительный ответ. Чем он может оправдать то обстоятельство, что бежал из аббатства и укрылся в обители Святого Иоанна-в-Лесу? Тем, что монастырь пребывал на грани истребления и спасти его можно было только бегством, ведь даже присловье такое есть: «Уходите как можно раньше, как можно дальше и надолго». Все соглашались, что это по-прежнему единственный надежный способ избежать чумы. Ошибка братьев заключалась исключительно в том, что они покинули Кингсбридж слишком поздно. А почему никто не удосужился известить епископа? Увы, но Филемон, как и остальные братья, подчинялся распоряжениям приора Годвина. Почему он бежал из обители Святого Иоанна, когда чума настигла монахов и там? Дело в том, что Господь призвал его на служение в Монмуте, и настоятель Кингсбриджа дал ему позволение уехать. Но почему брат Томас не только не подтверждает наличие такого разрешения, но и, напротив, отрицает это? Видите ли, монахам не сообщали об этом решении приора, дабы не возбуждать зависть. Тогда почему Филемон покинул Монмут? А он встретил монаха Мердоу, который сказал, что Кингсбриджское аббатство нуждается в нем; его вело само Провидение, не находите?
Сама Керис пришла к следующему выводу: Филемон бегал от чумы до тех пор, пока не догадался, что принадлежит к числу тех немногих счастливчиков, которых зараза не берет. А затем, узнав от Мердоу, что Керис живет с Мерфином во дворце приора, тут же сообразил, как вернуть утраченное положение. Бог тут ни при чем.
Но епископ Анри поверил в историю Филемона. Тот же старательно изображал смирение и бессовестно подхалимничал. Анри его не знал и не сумел разглядеть его суть.
Оставив Филемона во дворце, Керис прошла в собор и поднялась по длинной и узкой винтовой лестнице северо-западной башни. Мерфин работал на чертежном настиле при свете, падавшем в высокие северные окна.
Она с интересом всмотрелась в чертежи. Ей всегда казалось, что понимать их очень трудно. В воображении зрителя тонкие, процарапанные в штукатурке линии должны превратиться в толстые каменные стены с окнами и дверьми.
Мерфин выжидательно глядел на нее, пока она изучала чертеж: очевидно, ждал похвалы и восторга.
Но Керис рисунок попросту смутил. Он вовсе не походил на госпиталь.
– Но ты… начертил крытый двор!
– Именно. Почему госпиталь обязательно должен быть длинным и узким, как церковный неф? Я просто разместил палаты по прямоугольнику.
Она представила себе траву в центре прямоугольного строения, двери, ведущие в комнаты на четыре-шесть больных, монахини переходят из одной комнаты в другую под крышей…
– Это здорово! Я бы никогда не додумалась до такого! Просто замечательно.
– Во дворе ты сможешь посадить травы, там будет много солнца, а ветер задувать не станет. Посредине поставим фонтан с чистой водой, она заодно потечет в отхожее место на юг, а оттуда в реку.
Керис крепко поцеловала Мерфина.
– Ты просто молодец!
Тут она вспомнила, что пришла с дурными новостями.
Заметив, что она поникла, Мерфин спросил:
– Что случилось?
– Придется освободить дворец. – Керис пересказала свой разговор с Филемоном и объяснила, почему уступила. – Я предвижу более серьезные столкновения с Филемоном и не хочу упираться в малом.
– Разумно, – ответил Мерфин. Его тон был ровным, но по лицу было понятно, что он разозлился. Он уставился на чертеж, хотя думал явно о другом.
– И еще кое-что. Раз уж мы всем твердим, что жить нужно правильно – соблюдать порядок на улицах, вести привычную семейную жизнь, не устраивать пьяных оргий, – то должны сами подать пример.
Он кивнул.
– Настоятельница живет с любовником – уж куда как противоестественно. – Вновь ровный голос не соответствовал гневному выражению лица.