– Не спорь, времени нет, – нетерпеливо перебила она. – Просто отнесите их в старый госпиталь.
Во дворе она увидела, как парня со вспоротой рукой тащат в комнату к пятерым чумным.
– Стойте! – крикнула она, вне себя от ярости. – Что вы делаете?
– Выполняют мои указания, – поведал мужской голос.
Керис обернулась. Она не сразу заметила брата Сайма.
– Не глупи, брат! У него ножевое ранение. Хочешь, чтобы он умер от чумы?
Круглое лицо монаха покраснело от гнева.
– Я не намерен испрашивать вашего одобрения, мать Керис.
На эту чушь у нее просто не было времени.
– Всех раненых нужно поместить отдельно от чумных, иначе они заразятся!
– Мне кажется, вы слишком возбуждены. Думаю, вам лучше прилечь.
– Прилечь? – Керис рассвирепела. – Я только что их перевязывала и теперь хочу убедиться, что о них позаботятся. Но не здесь!
– Благодарю за помощь, мать Керис, но предоставьте мне осмотреть больных.
– Глупец, ты их убьешь!
– Пожалуйста, покиньте госпиталь и возвращайтесь, когда успокоитесь.
– Ты не можешь выгнать меня отсюда, наглый мальчишка! Я построила этот госпиталь на сестринские деньги. Я здесь главная!
– Вот как? – холодно спросил Сайм.
Керис поняла, что она-то, может, и не догадывалась, к чему все идет, а вот Сайм, похоже, продумал свое поведение заранее. Он злился, конечно, но держал себя в руках. Этот человек действовал исподтишка. Керис помолчала, переводя дух, огляделась и увидела, что сестры и добровольцы дожидаются исхода ее спора с монахом.
– Нужно помочь людям. Пока мы пререкаемся, они истекают кровью. Давай сойдемся на этом, брат. – Она повысила голос. – Пожалуйста, уложите всех там, где они сейчас находятся. – Стоял теплый день, и пребывание на улице не представляло для больных никакой опасности. – Сначала выясним, что у каждого за рана, а уже потом решим, где их разместить.
Добровольные помощники и монахини знали и уважали Керис, тогда как Сайм был для них чужаком, и охотно послушались настоятельницу.
Сайму пришлось признать поражение, но его взгляд разил острее меча.
– Я не могу осматривать больных в подобных обстоятельствах, – процедил он и удалился.
Керис опешила. Она ведь пыталась сгладить обиду, нанесенную его самолюбию, и никак не ожидала, что в приступе раздражения он бросит больных.
Она поспешила выкинуть Сайма из головы и занялась ранеными.
Следующие несколько часов она промывала раны, зашивала разрезы, выдавала успокоительные настои на травах и укрепляющие снадобья. Мэтью-цирюльник вправлял поломанные кости и вывихнутые суставы. Ему уже перевалило за пятьдесят, и отцу помогал сын Люк, такой же умелый, как сам Мэтью.
Закончили ближе к вечеру, когда стало холодать. Присели у стены отдохнуть. Сестра Джоана принесла всем по кружке холодного сидра. У Керис по-прежнему болела голова. Пока была занята, она отвлекалась от этой боли, но теперь голова напомнила о себе. «Нужно пораньше лечь спать», – решила она.
Не успели допить сидр, как появился юный Джоши.
– Лорд епископ просит зайти к нему во дворец, когда вам будет удобно, мать-настоятельница.
Керис устало хмыкнула. Точно Сайм наябедничал. Сейчас ей совсем не до бесед с епископом.
– Скажи, иду, – ответила она и тихо добавила: – Чем скорее разделаюсь, тем лучше.
Она допила сидр и устало зашагала по лужайке. Торговцы на ночь прятали товар и запирали сундуки. По кладбищу Керис добралась до дворца и вошла в зал.
Епископ Анри сидел во главе стола. С ним были каноник Клод и архидьякон Ллойд. Также присутствовали Филемон и Сайм. На коленях у Анри сидел кот Архиепископ.
– Пожалуйста, садитесь, – пригласил епископ.
Настоятельница присела возле Клода. Тот любезно проговорил:
– Вы, кажется, устали, мать Керис.
– Мне пришлось полдня латать глупых мальчишек, которые затеяли большую драку. И самой досталось по голове.
– Мы слышали об этой драке.
– И о перепалке в новом госпитале, – добавил Анри.
– Полагаю, потому вы меня и пригласили.
– Верно.
– Мы строили новое здание именно для того, чтобы отделить заразных больных…
– Мне известна суть разногласий, – перебил Анри и обратился ко всем присутствующим: – Мать Керис распорядилась, чтобы пострадавших в драке отвели в старый госпиталь. Брат Сайм не согласился с нею. Они прилюдно и недостойно пререкались.
– Прошу прощения, милорд епископ, – сказал Сайм.
Анри пропустил извинение мимо ушей.
– Прежде чем мы продолжим, хотелось бы кое-что прояснить. – Он переводил взгляд с Керис на Сайма и обратно. – Я ваш епископ и – ex officio[95] – настоятель Кингсбриджского аббатства. Я имею право и власть приказывать вам всем, и ваш долг повиноваться мне. Ты признаешь это, брат Сайм?
Врач склонил голову.
– Разумеется.
Анри повернулся к Керис.
– А вы, мать-настоятельница?
Она не собиралась спорить. Анри четко изложил свои права.
– Да.
Керис не сомневалась, что Анри достаточно разумен, чтобы не помещать драчунов к чумным.
– Позвольте мне изложить мнения сторон, – продолжил епископ. – Новый госпиталь был построен на деньги сестер по настоянию матери Керис. Она намеревалась держать там заболевших чумой и тех, чьи болезни, по ее мнению, могут передаваться от больных здоровым. Она убеждена, что необходимо разделять две группы больных, и полагает, что вправе, невзирая ни на что, настаивать на этом. Я прав, мать Керис?
– Да.
– Когда настоятельница строила новый госпиталь, брат Сайм находился в Оксфорде, и с ним нельзя было посоветоваться. Однако он три года изучал медицину в университете и получил докторскую степень. Он утверждает, что мать Керис, не пройдя обучения, лишь накопив практический опыт, мало разбирается в природе заболеваний. Он же ученый врач, более того, единственный врач в аббатстве, да и во всем Кингсбридже.
– Именно так, – подтвердил Сайм.
– Как ты можешь говорить, что я мало разбираюсь? – вскипела Керис. – После всех тех лет, что я ухаживала за больными…
– Прошу тишины! – Анри чуть повысил голос, и что-то в его тоне заставило настоятельницу замолчать. – Я как раз хотел сказать об этом. Ваш труд невозможно недооценивать. Широко известно, сколь беззаветно вы трудились во время чумы, которая, увы, не желает нас оставлять. Ваш опыт и практические знания поистине бесценны.
– Благодарю вас, милорд.
– С другой стороны, брат Сайм – священник, выпускник университета и… мужчина. Приобретенные им знания необходимо учитывать при руководстве госпиталем аббатства. Мы не хотим его потерять.
– Некоторые университетские наставники согласны с моими воззрениями, – сказала Керис. – Спросите брата Остина.
– Брат Остин ныне находится в обители Святого Иоанна-в-Лесу, – вставил Филемон.
– Всем понятно почему, – не удержалась Керис.
– Решение принимать мне, а не брату Остину и не университетским наставникам, – напомнил епископ.
Керис поняла, что не готова к этой битве. У нее не осталось сил, мысли путались, голова болела. Она угодила в схватку за власть и понятия не имела, как ей быть. Будь она самой собою, не пришла бы сюда по зову епископа; нет, она бы выспалась, дождалась, когда пройдет голова, и встретилась бы с Анри, имея подготовленный план.
А вдруг еще не поздно?
– Милорд, я неважно себя чувствую для подобных диспутов. Нельзя ли отложить беседу на завтра?
– Нет нужды, – ответил Анри. – Я выслушал Сайма, ваши взгляды мне тоже известны. Кроме того, на рассвете я уезжаю.
Керис поняла, что решение уже принято. Ее слова ничего не изменят. Но что он решил? Что выберет? Оставалось лишь гадать. А сил было ровно столько, чтобы безропотно выслушать епископа и смириться со своей участью.
– Человек слаб, – изрек Анри. – Как говорит апостол Павел, мы видим все «как бы сквозь тусклое стекло»[96]. Мы ошибаемся, сбиваемся с пути, рассуждаем нелепо. Нам нужна помощь. Посему Господь дал свою Церковь, папу и священство, дабы они наставляли нас, ибо наших собственных разумений недостаточно. Идя на поводу у своих мыслей, мы не справимся. Мы должны повиноваться высшей воле.
Выглядело так, будто епископ решил поддержать Сайма. Неужели он настолько недальновиден? Увы, Анри разочаровал Керис.
– Под руководством университетских наставников брат Сайм изучал древние медицинские труды. Его учеба была освящена Церковью. Мы должны признать эту святость и, следовательно, прислушаться к брату Сайму. Его суждения не могут быть оспорены тем, кто не получил образования, пускай она выказала себя отважным и достойным восхищения человеком. Предпочтение следует отдать мнению брата Сайма.
Керис так утомилась, что почти обрадовалась окончанию разговора. Сайм победил, она уступила, вот и ладно. Ей хотелось только одного – спать. Она встала.
– Мне очень жаль огорчать вас, мать Керис, – прибавил Анри.
Он умолк, наблюдая, как настоятельница идет к двери.
Филемон проворчал ей вслед:
– Какая наглость!
– Пусть идет, – тихо ответил епископ.
Керис вышла, так и не обернувшись.
Весь смысл произошедшего дошел до нее, когда она медленно шагала по кладбищу. Госпиталем будет руководить Сайм. Ей придется подчиняться его распоряжениям. Никто не станет разделять больных. Никто не будет надевать полотняные маски и мыть руки уксусом. Ослабленные кровопусканиями больные станут еще слабее; голодных будут мучить слабительным; на раны примутся накладывать припарки из конского навоза, чтобы тело испускало гной. Чистотой и свежим воздухом никто не озаботится.
Ни с кем не заговаривая, она миновала двор, поднялась по лестнице, прошла сквозь дормиторий и, добравшись до своей комнаты, бросилась ничком на постель. Голова раскалывалась.
Она потеряла Мерфина, потеряла госпиталь, потеряла все.
Удар по голове может оказаться роковым. Не исключено, что она сейчас заснет и больше не проснется.