Ральф удивился и испытал облегчение. Никакого тебе вздора насчет того, кто был зачинщиком драки. Все-таки судья правильно мыслит.
– Каково ваше мнение? – спросил Эбингдон.
Ральф посмотрел на Вулфрика. Тот выглядел раздавленным. «Вот что бывает с теми, кто сопротивляется мне», – мысленно произнес Ральф, и ему захотелось повторить эти слова вслух.
Вулфрик повернулся к нему. Ральф не отводил взгляд, пытаясь угадать, о чем сейчас думает враг, какие чувства его одолевают. Да, страх, настоящий страх. Никогда прежде Вулфрик не выказывал страха перед Ральфом, но теперь сломался. Его сына собирались приговорить к смерти, и это обстоятельство стало для Вулфрика роковым. Глядя в наполненные страданием глаза Вулфрика, Ральф наслаждался глубоким удовлетворением. «Все-таки я сломил тебя, – думал он, – через двадцать два года ты наконец-то испугался».
Присяжные совещались. Старшина как будто спорил с остальными. Ральф нетерпеливо наблюдал за ними. Неужели они сомневаются, после всего, что сказал судья? Правда, с присяжными нельзя быть уверенным ни в чем. Но не рухнет же все в последний миг?
В конце концов присяжные, кажется, пришли к единому решению, но по их лицам Ральф не сумел догадаться, какое мнение возобладало.
Старшина встал.
– Мы считаем, что Сэм из Уигли повинен в убийстве.
Ральф не сводил глаз с давнего врага. Вулфрика будто пырнули ножом. Он побледнел и прикрыл глаза, словно от неожиданной боли. Граф попытался сдержать торжествующую улыбку.
Сэр Льюис обернулся к нему, и Ральф оторвал взгляд от Вулфрика.
– Что вы думаете об этом приговоре? – спросил судья.
– Единственно верный, что же еще.
Сэр Льюис кивнул.
– Присяжные не подали просьбу о помиловании.
– Они не хотят, чтобы беглый серв избежал наказания за убийство старосты.
– Значит, высшая мера?
– Разумеется!
Судья развернулся к собравшимся в зале. Граф опять уставился на Вулфрика. Все прочие смотрели на сэра Льюиса.
– Сэм из Уигли, – произнес судья, – ты убил сына старосты твоей деревни, и за это тебя приговорили к смерти. Ты будешь повешен на рыночной площади Ширинга завтра на рассвете, и да смилуется Всевышний над твоею душой.
Вулфрик пошатнулся. Младший сын подхватил отца под руку и поддержал, иначе тот повалился бы на пол. «Да пусть падает, – хотелось крикнуть Ральфу, – с ним все равно покончено».
Граф поглядел на Гвенду. Та держала Сэма за руку, но смотрела на Ральфа. Выражение ее лица удивило. Ральф ожидал горя, слез, воплей и мук, однако взгляд Гвенды был твердым. В глазах Гвенды светилась ненависть – и что-то еще. Вызов. В отличие от мужа, она не выглядела сломленной. Как будто не верила, что все кончено.
Ральф невольно поежился. Она смотрела так, словно припасла некий козырь.
84
Когда Сэма уводили, Керис заплакала, но Мерфин не стал притворяться, будто потрясен таким исходом. Да, для Гвенды это удар судьбы, и Вулфрика очень жалко, но для всех остальных, пожалуй, неплохо, что Сэма повесят. Джонно выполнял требования закона. Может быть, дурного, несправедливого закона, но уж какой есть, и это не повод его убивать. К тому же староста Нейт тоже пострадал. Пускай его не любили, дела это не меняло.
К присяжным вывели человека, обвиняемого в краже, и Мерфин с Керис покинули суд и направились в общий зал таверны. Мерфин заказал вина, наполнил кружку Керис. А потом к ним подошла Гвенда.
– Сейчас полдень, – сказала она. – У нас есть восемнадцать часов на спасение Сэма.
Мерфин удивленно воззрился на нее.
– Что ты предлагаешь?
– Ральф должен попросить короля о помиловании.
Подобное представлялось немыслимым.
– Как ты собираешься его уговорить?
– Я вряд ли смогу, – честно ответила Гвенда. – А вот ты сможешь.
Мерфин ощутил себя в ловушке. Он не считал, что Сэм заслуживает помилования. С другой стороны, трудно отказать молящей матери.
– Однажды я уже пытался вступиться за тебя перед братом, помнишь?
– Разумеется. Ты просил передать Вулфрику землю его отца.
– Он мне отказал.
– Помню. Но ты должен попытаться.
– Не уверен, что я лучше всего гожусь.
– А кого он еще послушает?
Она была права. Даже Мерфину мало что светит, что уж говорить об остальных.
Керис видела, что муж колеблется, и поддержала Гвенду:
– Пожалуйста, Мерфин. Представь, что бы ты чувствовал, окажись на месте Сэма Лолла.
Ему хотелось возразить, что девочки не ввязываются в драки, но он спохватился: с Лоллой-то, увы, все возможно.
Мерфин вздохнул.
– Боюсь, ваша затея обречена на провал. – Он посмотрел на Керис: – Но ради тебя я попытаюсь.
– Может, пойдешь прямо сейчас? – спросила Гвенда.
– Но Ральф еще в суде.
– Скоро обед. Они быстро закончат. Подождешь его в судейской комнате.
Мерфина восхитила ее решительность.
– Ладно.
Он вышел из общего зала таверны и вернулся в суд. Возле комнаты судей стоял привратник.
– Я брат графа, олдермен Мерфин из Кингсбриджа.
– Да, олдермен, я вас знаю, – ответил привратник. – Думаю, вы вправе пройти.
Мерфин прошел в тесную комнату и сел. Ему было неловко обращаться к брату с просьбой об услуге. Уже много лет отношения между ними оставались прохладными. Мерфин давно перестал узнавать того Ральфа, которого знал с детства. Человек, который изнасиловал Аннет и убил Тилли, был для него чужим. Казалось непостижимым, что такой вот мужчина вырос из того мальчишки, которого Мерфин когда-то любил. После смерти родителей они встречались только по деловым поводам на торжествах, да и то почти не общались. С его стороны будет дерзко взывать к узам крови и просить об одолжении на этом основании. Он не сделал бы этого для Гвенды, но для Керис должен постараться.
Ждать пришлось недолго. Через несколько минут вошли судья и граф. Мерфин заметил, что хромота брата усилилась с годами: Ральф хромал после ранения, полученного во Франции.
Сэр Льюис узнал олдермена и протянул ему руку. Ральф тоже обменялся с ним рукопожатиями и съязвил:
– Редкое удовольствие видеть брата.
Упрек был справедлив, и Мерфин кивнул в знак того, что признает свою вину.
– Ладно тебе. Полагаю, если кто и вправе рассчитывать на твою милость, так это я.
– О какой милости ты говоришь? Ты кого-то убил?
– Пока нет.
Сэр Льюис усмехнулся.
– Тогда что же? – уточнил Ральф.
– Мы с тобою знаем Гвенду с самого детства.
Ральф кивнул.
– Я застрелил ее собаку из твоего лука.
Мерфин забыл об этом случае, но теперь, задним числом, понял, что это было зловещее предвестие перемен, постигших Ральфа впоследствии.
– Может, ты задолжал ей толику сострадания?
– Думаю, староста Нейт достоин сострадания больше этого пса.
– Никаких сомнений. Я просто хотел сказать, что тебе не помешает загладить жестокость добром.
– Загладить? – переспросил граф с такой яростью, что Мерфин понял: все бесполезно. – А кто мне загладит вот это? – Он дотронулся до сломанного носа, потом раздраженно ткнул пальцем в брата. – Я скажу тебе, почему не хочу, чтобы Сэма помиловали. Я глядел сегодня на Вулфрика, когда его сына признали виновным в убийстве. Знаешь, что я увидел в его лице? Страх. Этот урод наконец-то меня испугался. Я сломил его.
– Он столько для тебя значит?
– Я повесил бы шестерых, чтобы увидеть его рожу.
Мерфин уже готов был сдаться, но вспомнил горе Гвенды и решил попытаться еще раз:
– Если ты победил, то цель достигнута, ведь так? Отпусти мальчишку. Попроси короля о помиловании.
– Нет. Я хочу, чтобы Вулфрик остался сломленным.
Мерфин пожалел, что пришел. Стараясь надавить на Ральфа, он сделал только хуже. Мстительность и злобность брата вызывали отвращение. Мерфин вообще не хотел его больше видеть. Знакомое чувство, он уже испытывал подобное. Но всякий раз, когда выяснялось, каков Ральф на самом деле, это почему-то походило на откровение.
Мерфин отвернулся.
– Ладно, я должен был попытаться. До свидания.
Граф повеселел.
– Приходи в замок обедать. Шериф приготовил отличный стол. Приводи Керис, поговорим по душам. Со мною тут Филиппа. Она ведь тебе нравится?
Мерфин не собирался принимать приглашение.
– Надо спросить у жены, – ответил он, отлично зная, что та скорее согласится пообедать с самим дьяволом.
– Ну, тогда увидимся.
Олдермен вернулся в таверну.
Пока он пересекал общий зал, Керис и Гвенда выжидательно смотрели на него. Он покачал головой.
– Я сделал все, что мог. Мне очень жаль.
Гвенда ожидала этого, поэтому расстроилась, но не удивилась. Все равно следовало сначала попытаться спасти Сэма через Мерфина. Другой способ, имевшийся в ее распоряжении, был куда противнее.
Она быстро поблагодарила олдермена и вышла из таверны, направляясь к замку на холме. Вулфрик и Дэви вернулись в дешевую таверну в предместье, где можно было сытно пообедать всего за фартинг. От Вулфрика в таких делах никакого проку. Его сила и честность бесполезны в переговорах с Ральфом и ему подобными.
Кроме того, Вулфрику нечего знать о том, как она собирается уговаривать графа Ширинга.
Поднимаясь по склону, она услышала позади топот копыт. Остановилась, обернулась. Ее нагонял Ральф со свитой и в компании судьи. Гвенда пристально смотрела на графа, норовя поймать его взгляд: он должен сообразить, что она идет к нему.
Спустя несколько минут она вошла во двор замка, но в покои шерифа было не попасть. Пришлось идти через главный вход. На крыльце она обратилась к коменданту замка:
– Я Гвенда из Уигли. Пожалуйста, передайте сэру Ральфу, что мне нужно поговорить с ним наедине.
– Еще чего, – ответил комендант. – Глянь-ка, все эти люди тоже хотят видеть графа, судью или шерифа.
Во дворе находилось десятка три человек: кто подпирал стену, кто мял в руках пергаментные свитки.
Гвенда подвергала себя опасности, пытаясь спасти сына от виселицы, но выходило так, что ей попросту не удастся повидаться с Ральфом до рассвета.