Ральф кивнул.
– Я бы тоже захотел. – Он помолчал, глядя на Сэма, и повторил: – Я бы тоже захотел.
Он встал, развернулся к лестнице, помедлил, затем вновь повернулся к Сэму, оставил свечу и выбрался наверх.
Караульный опустил решетку и запер замок на ключ.
– Казнь не состоится. – сказал Ральф. – Узник будет помилован. Мне нужно немедленно поговорить с шерифом.
Когда он выходил из комнаты, караульный чихнул.
85
Вернувшись из Ширинга в Кингсбридж, Мерфин и Керис узнали, что Лолла исчезла.
Преданные слуги Арн и Эм ждали у ворот с таким видом, будто стояли здесь уже целый день. Эм начала было говорить, но разрыдалась, и новость пришлось сообщить Арну.
– Мы не можем найти Лоллу, – сокрушенно поведал он. – Не знаем, где она.
Сначала Мерфин его не понял.
– Придет к ужину. Да не терзайся ты так, Эм.
– Она не ночевала дома уже два дня, – пояснил Арн.
Только теперь Мерфин осознал, что имеется в виду. Лолла сбежала. Страх, как порыв зимнего ветра, остудил кожу и выморозил сердце. Ей же всего шестнадцать. На мгновение Мерфин утратил способность мыслить здраво, лишь воображал себе дочь – наполовину взрослую женщину, наполовину ребенка, с пристальным взором темно-карих глаз и чувственными губами матери, с притворной жизнерадостной уверенностью на лице.
Когда здравомыслие вернулось, Мерфин спросил себя, в чем он ошибался. С тех пор, как ей исполнилось пять, он нередко оставлял Лоллу на попечение Арна и Эм, и она никогда ничего не вытворяла. Что изменилось?
Он вдруг сообразил, что почти не говорил с дочерью с Пасхального воскресенья – уже две недели как, – когда оттащил ее за руку от дурной компании у «Белой лошади». Тогда она угрюмо поднялась к себе, пока семья обедала, и не вышла, даже когда арестовывали Сэма. Продолжала дуться, и когда Мерфин и Керис расцеловали ее на прощание, несколько дней спустя отправляясь в Ширинг.
Мерфина пробрало чувство вины. Он сурово обошелся с Лоллой, уволок от той треклятой таверны. Неужто дух Сильвии с небес глядит на него с презрением, раз он не может позаботиться о дочери?
Припомнились пресловутые дружки Лоллы.
– Это все тот парень, Джейк Райли. Ты говорил с ним, Арн? – спросил Мерфин.
– Нет, хозяин.
– Тогда я иду к нему. Ты знаешь, где он живет?
– У рыбной лавки за церковью Святого Павла.
– Я с тобой, – подала голос Керис.
По мосту возвратились в город и направились на запад. Приход Святого Павла располагался в рабочем районе у реки: здесь стояли скотобойни, кожевенные мастерские, мельницы, сукнодельни, красильни, расплодившиеся, словно грибы после дождя, когда наладилось производство кингсбриджского алого сукна. Мерфин двинулся к церкви Святого Павла с приземистой башней, что возвышалась над крышами низких домов. По запаху он отыскал рыбную лавку и постучал в обшарпанную дверь соседнего дома.
Открыла Сэл Сойерс[101], бедная вдова наемного плотника, умершего во время чумы.
– Джейк приходит и уходит, олдермен, – поведала она. – Я не видела его целую неделю. Он сам себе хозяин, покуда платит за жилье.
Керис уточнила:
– Когда он уходил, Лолла была с ним?
Сэл с опаской глянула на Мерфина:
– Не хочу языком трепать…
– Пожалуйста, – произнес Мерфин, – просто расскажи, что тебе известно. Я не рассержусь.
– Они часто вместе ходят. Девчонка делает все, чего хочет Джейк, больше ничего не скажу. Найдете его, найдете и ее.
– Куда они могли пойти?
– Мне он не говорил.
– А кто может знать?
– У него здесь не много друзей, кроме нее. По-моему, его дружки пасутся у «Белой лошади».
Мерфин кивнул:
– Спасибо, Сэл.
– Все будет в порядке, – утешила его вдова. – У нее возраст такой.
– Надеюсь, ты права.
Мерфин и Керис отправились в обратный путь и вскоре достигли «Белой лошади» на берегу недалеко от моста. Мерфину припомнилась оргия, очевидцем которой ему выпало стать в разгар чумы, когда умирающий трактирщик Дэви ставил эль всем желающим. После того таверна несколько лет пустовала, но теперь в ней вновь бурлила жизнь. Мерфин часто спрашивал себя, почему тут так оживленно. Помещения ведь тесные и грязные, драки случались часто, а раз в год непременно кого-нибудь убивали.
Вошли в зал, где пахло дымом. День едва начал клониться к вечеру, но на лавках уже расположилось с десяток пьянчуг. Несколько человек сгрудились вокруг стола для игры в триктрак, а стопки серебряных пенни говорили о том, что игра шла на деньги. Краснощекая потаскуха по прозвищу Потеха с надеждой вскинула голову, но, узнав вошедших, вновь погрузилась в унылое ожидание. В углу какой-то мужчина показывал дорогой на вид плащ, судя по всему, предлагая купить, но заметив Мерфина, быстро свернул одежду и убрал с глаз долой. Мерфин понял, что плащ, скорее всего, краденый.
Хозяин таверны Ивен, доедавший жареный окорок, встал, вытер руки о блузу и боязливо поздоровался:
– Добрый день, олдермен. Какая честь видеть вас в моем заведении. Налить вам эля?
– Я ищу свою дочь Лоллу, – резко ответил Мерфин.
– Не видел ее уже неделю.
«Сэл то же самое говорила про Джейка», – припомнил Мерфин.
– Не исключено, что она с Джейком Райли, – добавил он.
– Да, я заметил, они дружат, – уклончиво отозвался Ивен. – Его я тоже не видал с неделю.
– Не знаешь, куда он мог податься?
– Этот Джейк не из болтливых. Спросите его, далеко ли до Ширинга, а он покачает головой и скажет, что это его не касается.
– Зато щедрый. Что правда, то правда, – встряла Потеха, внимавшая разговору.
Мерфин строго посмотрел на нее:
– Откуда у него деньги?
– От лошадей, – ответила она. – Он ходит по деревням, покупает жеребят и продает в городах.
«А заодно наверняка и приворовывает у беспечных путников», – кисло подумал Мерфин.
– Значит, он и сейчас этим занимается? Барышничает?
– Все может быть, – сказал Ивен. – Ярмарки-то не за горами. Верно, решил закупиться впрок.
– Лолла могла пойти с ним?
– Не хочу никого обидеть, олдермен, но всякое бывает.
– Я не обиделся, Ивен. – Мерфин коротко кивнул и вышел из таверны. Керис шла следом. – Все ясно. Она удрала с Джейком. Наверное, считает это большим приключением.
– Боюсь, ты прав. Надеюсь, она не забеременеет.
– Молюсь, чтобы с нею не случилось чего похуже.
Они задумчиво двинулись в сторону дома. В верхней точке моста Мерфин остановился и окинул взглядом крыши предместья и лес за ними. Его девочка где-то там, заодно с тайным барышником. Ей грозит опасность, а отец не в состоянии ее защитить.
Когда на следующее утро Мерфин зашел в собор проверить, как движется строительство башни, он выяснил, что работы остановлены.
– Распоряжение приора, – объяснил брат Томас, когда Мерфин пустился задавать вопросы. Томасу вот-вот должно было исполниться шестьдесят, возраст уже сказывался: прежняя осанка и стать сгинули, и он теперь не столько ходил, сколько шаркал. – Случилось обрушение в южном приделе.
Мерфин покосился на Бартельми-француза, пожилого и скрюченного каменщика из Нормандии, сидевшего у лесов и точившего зубило. Мастер молча покачал головой.
– Обрушение случилось двадцать четыре года назад, брат Томас, – напомнил Мерфин.
– Ну да, конечно. Знаешь, память начинает подводить.
Мерфин похлопал монаха по плечу:
– Все мы стареем.
Бартельми пояснил:
– Если хотите повидать приора, он на башне.
Разумеется, Мерфин хотел. Он прошел в северный трансепт, нырнул в маленькую арку и поднялся по узкой винтовой лестнице в стене. Пока он переходил от средокрестия к новой башне, грозовые тучи на утреннем небе рассеялись и камни из темно-серых стали перламутровыми. Подъем был долгим, башня взметнулась уже выше трехсот футов, но Мерфин привык. Почти каждый день на протяжении одиннадцати лет он поднимался по лестнице, которая от раза к разу становилась все длиннее. Ему подумалось вдруг, что у растолстевшего Филемона должна быть веская причина волочить свою тушу по этим ступеням.
Ближе к макушке Мерфин миновал каморку, где разместили деревянное колесо в два человеческих роста, при помощи которого поднимали камни, строительный раствор и балки. Когда шпиль будет готов, колесо оставят тут навсегда, на случай если понадобится что-то подлатать; оно будет служить новым поколениям строителей, пока не прозвучат трубы Страшного суда.
Он выбрался на вершину башни. Там задувал резкий и холодный ветер, хотя у земли было тихо. Деревянные мостки вились по внутренней стороне верхнего яруса. Строительные леса окружали восьмиугольную дыру, ожидая каменщиков, которые примутся выкладывать шпиль. Поблизости громоздилась груда тесаного камня, а на доске сохла впустую куча раствора.
Рабочих видно не было. У дальней стены приор Филемон беседовал о чем-то с Гарольдом-каменщиком. Заметив Мерфина, они виновато умолкли. Ему пришлось перекрикивать ветер:
– Почему ты остановил стройку?
Ответ у Филемона был наготове:
– В твои рисунки закралась ошибка.
Мерфин покосился на Гарольда.
– Хочешь сказать, кое-кто не может в них разобраться?
– Опытные люди говорят, что так строить невозможно, – с вызовом ответил Филемон.
– Опытные люди? – презрительно переспросил Мерфин. – А кто в Кингсбридже опытный? Кто строил мост? Кто работал с самыми крупными зодчими Флоренции? Кто видел Рим, Авиньон, Париж, Руан? Уж верно не Гарольд. Не обижайся, Гарольд, но ты не был даже в Лондоне.
– Не я один считаю, что невозможно поставить восьмиугольный шпиль без опалубки, – проговорил Гарольд.
Мерфину захотелось съязвить, но он остановил себя. У Филемона наверняка припасено что-то еще. Недаром приор столь ретиво ввязался в сражение. Значит, у него есть оружие посильнее слов Гарольда-каменщика. Должно быть, он заручился поддержкой кого-то в гильдии. Но каким образом? Если другие строители подтвердили невозможность установки шпиля, значит, их чем-то соблазнили. Скорее всего посулами заказа.