Стоял ясный и холодный ноябрьский день, высоко в небе плыло бледно-серое облако. Братья вышли со двора аббатства и двинулись по главной улице мимо Рыбного переулка, Кожевенного двора и Петушиного загона, у подножия холма по деревянному мосту пересекли реку и, оставив позади старый город, очутились в предместье – Новом городе. Здесь ряды деревянных домов разделяли выпасы, сады и огороды. Мерфин повел брата к лугу под названием «Лаверсфилд» (Поле Влюбленных). Там городской констебль и его помощники поставили мишени для лучников и устроили стрельбище. По приказу короля тренироваться в стрельбе из лука после церковной службы обязаны были все мужчины.
Особых мер принуждения для этого не требовалось, ведь выпустить несколько стрел в воскресное утро было неплохим развлечением, и около сотни городских юношей выстроились в очередь в ожидании своего выстрела. За ними наблюдали женщины, дети и мужчины, считавшие себя старыми или слишком высокородными для стрельбы из лука. Кое-кто явился со своим оружием, а тем, кому собственный лук был не по средствам, констебль Джон выделял дешевые учебные луки – из ясеня или лещины.
Настроение было праздничным. Пивовар Дик продавал кружками эль из бочки, стоявшей на телеге, а четыре почти взрослых дочери Бетти Бакстер[4] торговали с подносов пряной фасолью. Зажиточные горожане нарядились в меховые шапки и новые башмаки, даже бедные женщины украсили волосы и прикрепили к плащам разноцветные ленты.
Мерфин был единственным мальчиком с луком, и это обстоятельство сразу же заинтересовало остальных детей. Они столпились вокруг: мальчишки задавали завистливые вопросы, а девчонки смотрели восхищенно или презрительно, в зависимости от своего характера. Одна спросила:
– Откуда ты узнал, как его сделать?
Мерфин вспомнил, что видел эту девочку недалеко в соборе: примерно на год младше, в платье и плаще из добротного плотного сукна. Обычно Мерфина ровесницы бесили: постоянно хихикали, говорить с ними всерьез было невозможно, – но эта смотрела на него и на лук с искренним интересом, и такое внимание ему льстило.
– Догадался.
– Здорово. А далеко он стреляет?
– Еще не пробовал. Тебя как зовут?
– Керис, я дочь Эдмунда-суконщика. А ты кто?
– Мерфин. Мой отец – сэр Джеральд. – Из-за отворота шапки мальчик достал свернутую тетиву.
– А почему тетива в шапке?
– Чтобы не намокла, если дождь пойдет. Так делают все настоящие стрелки. – Он приладил тетиву к ушкам на плечах лука, чуть сгибая оружие, чтобы тетива легла надежно.
– Ты будешь стрелять?
– Буду.
– Тебя не пустят, – возразил кто-то из мальчишек.
Мерфин повернулся. Перед ним стоял парень лет двенадцати, высокий и худой, с большими руками и ногами. Мерфин видел его прошлым вечером в госпитале вместе с родителями, его звали Филемон. Он терся около монахов, задавал вопросы и помогал накрывать ужин.
– Еще как пустят, – ответил Мерфин. – С какой стати им меня не пускать?
– Ты слишком молод.
– Это же глупо. – Не успев договорить, Мерфин понял, что зря бравирует: взрослые часто бывают глупыми. Но самоуверенность Филемона его взбесила, тем более он только-только похвастался Керис.
Он отошел от детей и приблизился к компании мужчин, ожидавших своей очереди на выстрел. Среди взрослых он узнал необыкновенно высокого и широкоплечего ткача Марка. Тот заметил лук и негромко, дружелюбно заговорил с мальчиком:
– Откуда у тебя лук?
– Я сам его сделал, – с гордостью ответил Мерфин.
– Посмотри-ка, Элфрик, – повернулся к соседу Марк, – какой парнишка лук сделал.
Крепыш с хитрыми глазками бегло взглянул на лук и презрительно хмыкнул:
– Маленький больно. Из него не пробить доспех французского рыцаря.
– Может и так, – не стал спорить Марк. – Но сдается мне, что парнишка двинется на французов только через пару лет.
– Все готово! – крикнул констебль Джон. – Марк-ткач, ты первый.
Великан подошел к барьеру, поднял мощный лук и опробовал его, согнув толстую дугу без видимого усилия.
Тут констебль заметил Мерфина и покачал головой:
– Мальчики не стреляют.
– Почему? – возмутился Мерфин.
– Потому что. Ступай прочь.
Кто-то из детей захихикал.
– Так несправедливо! – не отступал Мерфин.
– Еще я с детьми буду объясняться. Давай, Марк, стреляй.
Мерфин ощутил себя униженным. Эта змея Филемон перед всеми его опозорил. Он отвернулся от мишени.
– Я же говорил, – заметил Филемон.
– Эй, ты, заткнись и убирайся.
– Не тебе тут командовать, – ответил Филемон. Он был на шесть дюймов выше Мерфина. – Ты меня уйти не заставишь.
– Зато я могу. – Ральф шагнул вперед.
Мерфин тяжело вздохнул. Ральфу не втолкуешь, что из-за этой его верности брату он своей дракой с Филемоном лишь выставит Мерфина слабаком и дураком.
– Ладно, ухожу, – буркнул Филемон. – Я все равно собирался помочь брату Годвину.
Он ушел. Остальные дети тоже начали расходиться, высматривая развлечения поинтереснее.
Керис же сказала Мерфину:
– Не обязательно стрелять здесь. – Девочке явно хотелось посмотреть, далеко ли бьет лук.
Мерфин огляделся:
– А где? – Если его застанут за стрельбой без присмотра, то могут отобрать лук.
– Можно пойти в лес.
Мерфин удивился. Детям запрещалось ходить в лес. Там прятались разбойники, мужчины и женщины, промышлявшие воровством. Детей могли раздеть, похитить и превратить в рабов, а то и учинить над ними что похуже, о чем родители говорили одними намеками. Даже если они возвращались живыми и здоровыми, сбегавших в леса нещадно пороли собственные отцы – за непослушание.
Однако Керис, кажется, ничего не боялась, и Мерфину не хотелось выглядеть трусом в ее глазах. Кроме того, грубый отказ констебля уязвил его в самое сердце.
– Ладно. Только чтобы нас никто не видел.
На это у девчонки тоже нашелся ответ:
– Я знаю дорогу.
Она пошла к реке. Братья двинулись за нею. Рядом семенил трехногий пес.
– Как зовут твою собаку? – спросил Мерфин.
– Это не моя, – ответила Керис. – Я дала ей кусок тухлого окорока и теперь не могу от нее отделаться.
Они шли по илистому берегу реки, мимо торговых складов, пристаней и барж. Мерфин украдкой рассматривал девочку, которая так легко стала их вожаком. Широкое решительное лицо, не красавица и не уродка, в зеленоватых глазах с золотистыми пятнышками светится озорство. Светло-русые волосы заплетены в две косы, по нынешней моде состоятельных горожанок. Одежда дорогая, но вместо вышитых тряпичных туфель, которые предпочитали благородные дамы, девочка носила надежные кожаные башмаки.
Вот Керис свернула прочь от реки, миновала дровяной склад, и вдруг дети очутились в низкорослом леске. Мерфин ощутил смутное беспокойство. В лесу полным-полно разбойников; вдруг один подсматривает за ними из-за дуба? Он пожалел о своей браваде, но возвращаться было стыдно.
Дети пошли дальше, подыскивая большую поляну, где можно пострелять. Вдруг Керис заговорщически произнесла:
– Видите тот большой куст остролиста?
– Да.
– Как только его пройдем, садитесь на землю, и чтобы тихо.
– Почему?
– Сами увидите.
Мгновение спустя Мерфин, Ральф и Керис присели на корточки за кустом. Трехногий пес тоже сел и с надеждой посмотрел на девочку. Ральф хотел что-то спросить, но Керис зашикала на него.
Через минуту показалась маленькая девочка. Керис выпрыгнула из-за куста и схватила ее. Малышка взвизгнула.
– Тихо! – прикрикнула Керис. – Дорога совсем близко, мы не хотим, чтобы нас услышали. Зачем ты за нами пошла?
– Вы забрали моего пса, он меня не слушался.
– Я тебя знаю, ты была сегодня утром в церкви. – Керис явно смягчилась. – Не плачь, мы тебе ничего не сделаем. Как тебя зовут?
– Гвенда.
– А собаку?
– Хоп. – Девочка подхватила пса, и тот принялся слизывать слезы с лица хозяйки.
– Ладно, он теперь твой. Но лучше тебе пойти с нами, а то вдруг он опять удерет. Кроме того, ты, наверно, не найдешь дорогу обратно.
Все вместе двинулись дальше, и Мерфин спросил:
– У кого восемь рук и одиннадцать ног?
– Сдаюсь, – сразу откликнулся Ральф. Он всегда сдавался на загадках.
– А я знаю. – Керис усмехнулась. – Это мы. Четверо детей и собака. Здорово.
Мерфин порадовался. Даже взрослые не всегда понимали его шутки, а уж девчонки и подавно. Тут он услышал, как Гвенда принялась объяснять Ральфу:
– Две руки и две руки, еще две руки и две руки – это будет восемь. Две ноги…
По счастью, в лесу никого не было. Те немногие, кто ходил в лес по делам – дровосеки, угольщики, плавильщики железа, – сегодня отдыхали, знать тоже обыкновенно не охотилась по воскресеньям. Так что встретить они могли только разбойников, но и тех, хвала небесам, видно не было. Большой лес тянулся на много миль, и лишь крайняя нужда привела бы разбойников так близко к городу. Мерфин еще ни разу в жизни не пересекал этот лес от края до края.
Дети вышли на широкую поляну, и мальчик остановился:
– Подойдет.
Приблизительно в пятидесяти футах от опушки высился огромный дуб. Мерфин встал боком к цели – он видел, что так поступают взрослые стрелки, – взял одну из трех стрел и приладил выемку хвостовика к тетиве. Изготовить стрелу из древесины ясеня и с гусиным оперением было не проще, чем сам лук. Мальчик, разумеется, не смог раздобыть железо для наконечников, поэтому просто заострил концы прутьев и опалил, чтобы затвердели. Он посмотрел на дуб и натянул тетиву. Усилие оказалось неожиданно трудным. Пальцы отпустили стрелу.
Стрела сорвалась с тетивы и упала на землю довольно далеко от цели. Трехногий пес поковылял за ней.
Мерфин расстроился. Он-то думал, что стрела со свистом прорежет воздух и вонзится в дерево. А так, получается, он недостаточно натянул тетиву.
Он взял лук правой рукой, а стрелу ухватил левой; от многих лучников он отличался тем, что одинаково хорошо владел обеими руками. Второй раз мальчик натянул тетиву изо всех сил. Когда стрела отправилась в полет, стало понятно, что он действует правильно: снаряд почти долетел до дерева.