Помолчав, Мерфин заговорил тихим голосом. Ральф знал: это верный признак, что брат принял бесповоротное решение.
– Я не просил вас отдавать меня в плотники. Как и Ральф, я хотел быть рыцарем. Ребяческое желание, теперь это и мне понятно. Но из-за вашего решения я стал тем, кем стал. Вышло так, что из меня получился хороший плотник. Я могу добиться успеха и намерен однажды возвести самое высокое здание в Англии. Вот кого вы из меня сделали, и лучше вам с этим смириться.
Возвращаясь в Эрлкасл с дурными вестями, Ральф ломал голову над тем, как обратить поражение в победу. Если он не сумел отговорить брата строить мост, как еще можно помешать этой затее?
Беседовать с приором Годвином или с Эдмундом-суконщиком смысла, понятно, нет. Им мост нужен даже больше, чем Мерфину, да и в любом случае простой сквайр их не переубедит. Допустим, граф пошлет отряд рыцарей перебить строителей, но это лишь обернется новыми неприятностями.
Спасительную мысль подбросил сам Мерфин, когда рассказал, что Джейк Чепстоу, который снимал на острове Прокаженных пол-акра под склад, покупает дерево в Уэльсе, чтобы не платить пошлину графу Шефтсбери.
– Мой брат считает, что должен подчиниться приору Кингсбриджа, – доложил Ральф графу по возвращении. Прежде чем Роланд успел рассвирепеть, сквайр добавил: – Но, по-моему, есть лучший способ задержать строительство моста. Каменоломня аббатства находится в вашем графстве, между Ширингом и Эрлкаслом.
– Но она принадлежит монахам уже несколько веков, – прорычал Роланд. – Это дар короля. Мы не можем запретить им брать камень.
– Но можете обложить его пошлиной. – Ральф чувствовал угрызения совести: губил столь важное для брата дело, – но убеждал себя, что просто вынужден так поступить. – Возить камни будут по вашей земле. Тяжелые повозки испортят дороги и приведут в негодность броды. За это нужно платить.
– Монахи завизжат как поросята. Дойдут до короля.
– Ну и пусть. – Ральф вложил в голос уверенность, которой вовсе не испытывал. – Это займет много времени. А в нынешнем году строить можно еще месяца два, не больше. Горожанам придется прерваться до первых морозов. Если все пойдет хорошо, строительство отложится до следующего года.
Роланд посмотрел на Ральфа в упор:
– Пожалуй, я тебя недооценивал. Может, ты годишься не только на то, чтобы вытаскивать утопающих графов из воды.
Сквайр подавил торжествующую улыбку.
– Благодарю вас, милорд.
– Но как мы будем взимать эту пошлину? Обычно мытня стоит на перекрестке или у речного брода – в таком месте, которое путникам не миновать.
– Поскольку нам важны лишь строители, отряд можно поставить прямо возле каменоломни.
– Прекрасно. Вот ты его и возглавишь.
Спустя два дня Ральф подъезжал к каменоломне во главе отряда из четырех воинов и двух мальчишек, погонявших ломовых лошадей с палатками и съестными припасами на неделю. Сквайр был собою доволен. Ему дали невыполнимое задание, и он справился. Граф сам сказал, что он способен не только на спасение беспомощных людей. Дела идут в гору.
Правда, Ральф изрядно беспокоился из-за Мерфина. Он почти всю ночь пролежал без сна, вспоминая детство. Он всегда уважал умного старшего брата. Детьми они часто дрались, и Ральф неизменно чувствовал себя хуже, когда брал верх, чем когда бывал бит. Тогда братья быстро мирились. Но взрослые драки помнятся дольше.
Его не очень-то тревожила неминуемая стычка с возницами. Подумаешь, разогнать простолюдинов – пустяк для отряда вооруженных воинов. Отряд состоял не из рыцарей, ибо подобное поручение считалось ниже их достоинства. Но Ральф взял Джозефа Вудстока, славившегося своей свирепостью, и еще троих. Однако он хотел все-таки поскорее разделаться с малоприятным поручением.
Заночевали в лесу, в нескольких милях от каменоломни. Ральф намеревался перехватить первую же утреннюю повозку.
В путь тронулись, едва рассвело. Лошади изящно вышагивали по истоптанной воловьими копытами и изрытой гружеными повозками дороге. Солнце поднималось в небе, неплотно затянутом дождевыми облаками, между которыми сверкала голубизна. Люди Ральфа были в хорошем настроении, им не терпелось испытать свою силу на невооруженных возницах, ничем, по сути, не рискуя.
Ральф увидел плывущий над деревьями дым от нескольких костров. Почти сразу дорога вывела на грязную поляну, за которой зияла невиданных размеров яма – в сотню ярдов шириной и по меньшей мере в четверть мили длиной. Глинистый спуск вел вниз, к палаткам и деревянным лачугам каменотесов, что толпились вокруг костров в ожидании завтрака. Кое-кто уже приступил к работе: слышался глухой стук молотков, мастеровые вбивали клинья в щели каменной толщи и откалывали здоровенные камни.
От каменоломни до Кингсбриджа был всего день пути, поэтому большинство повозок приезжало вечером и уезжало следующим утром. Несколько повозок уже нагрузили камнями, одна медленно тащилась в направлении глинистого склона.
Заслышав цокот копыт, каменотесы подняли головы, но не сдвинулись с места. Работники не торопились затевать разговор с вооруженными воинами. Ральф терпеливо ждал. Судя по всему, из каменоломни вела всего одна дорога – длинный грязный склон – и шла она прямиком туда, где находился он сам.
Повозка медленно поднималась вверх, возница длинным хлыстом погонял вола, неохотно переставлявшего ноги. На повозке громоздились четыре огромных необработанных камня с отметкой добывшего их каменотеса. Людям платили за каждый камень, которые пересчитывали сначала на каменоломне, а затем на строительстве.
Когда повозка подъехала ближе, Фитцджеральд узнал возницу – Бена-колесника из Кингсбриджа. Тот был немного похож на своего вола, с такой же толстой шеей и могучими плечами. Лицо его выражало ту же мрачную враждебность, что и морда вола. «С ним может оказаться хлопотно, – подумал сквайр, – однако укоротить можно».
Колесник направил вола на лошадей, перекрывших дорогу, даже не думая останавливаться. Лошади были не боевыми, а обычными, верховыми, и потому, пугливо засопев, подались назад. Вол остановился сам.
Дерзость Бена рассердила Ральфа, и он крикнул:
– Куда прешь, олух?
– А ты чего встал у меня на пути? – отозвался Бен.
– Я собираю пошлину.
– Какую еще пошлину?
– Провоз камней по земле графа Ширинга стоит пенни за повозку.
– У меня нет денег.
– Ищи.
– Ты что, меня не пропустишь?
Наглец не больно-то испугался. Это разъярило Ральфа.
– Как ты смеешь задавать мне вопросы? – процедил он. – Камни останутся здесь до тех пор, пока кто-нибудь не заплатит за них пошлину.
Вместо ответа Бен долго смотрел на него, и сквайр не мог отделаться от мысли, что колесник собирается скинуть его с седла.
– У меня нет денег, – повторил наконец возница.
Ральфу захотелось проткнуть упрямца мечом, но он сдержался.
– Не делай вид, что ты еще глупее, чем есть на самом деле. – Он презрительно хмыкнул. – Иди к мастеру и скажи, что люди графа тебя не пропускают.
Бен смерил его яростным взглядом, словно осмысливая услышанное, потом развернулся и, не проронив ни слова, побрел вниз по спуску, оставив повозку на дороге.
Ральф, кипя от ярости, ждал возле повозки с волом.
Бен вошел в деревянную лачугу, что стояла на полпути к каменоломне, и через пару мгновений вышел обратно с худощавым человеком в коричневой блузе. Сначала Ральф решил, что это мастер-каменщик, но, присмотревшись, узнал Мерфина.
– О нет, – сказал он вслух.
К такому он готов не был. Пока брат поднимался по длинному склону, Ральф терзался от стыда. Он хорошо сознавал, что предает брата, но никак не ожидал увидеть его здесь.
– Привет, Ральф! – Мерфин подошел ближе. – Бен говорит, что ты не хочешь его пропускать.
Ральфу припомнилось, что Мерфин всегда умел переубеждать его в спорах. Он решил держаться надменно, не выдавая своих истинных чувств. В конце концов, он просто выполняет поручения господина.
– Граф решил воспользоваться своим правом собирать пошлину за провоз камней по его дорогам, – сухо произнес сквайр.
– Ты не сойдешь с лошади поговорить с братом?
Ральф предпочел бы остаться в седле, но понимал, что отказ лишь усугубит положение. Спешившись, он тут же ощутил себя побежденным.
– Никакой пошлины никогда не было, – начал Мерфин.
– Теперь есть.
– Монахи работали на каменоломне сотни лет. Из этого камня построен Кингсбриджский собор. И никто никогда не взимал никакой пошлины.
– Может, граф не стал бы взимать пошлину с собора, – нашелся Ральф. – Но желает получать ее с моста.
– Роланд просто не хочет, чтобы город построил мост. Причина лишь в этом. Сначала он подсылал тебя подкупить меня, а затем, когда не вышло, придумал новую пошлину. – Мерфин задумчиво посмотрел на Ральфа: – Это ведь ты его надоумил?
Ральфу стало не по себе. Как брат догадался?
– Нет, – ответил он, но почувствовал, что краснеет.
– По лицу вижу, что ты. Уверен, я навел тебя на эту мысль, рассказав про Джейка Чепстоу, который возит дерево из Уэльса, чтобы не платить графу Шефтсбери.
Сквайр все больше чувствовал себя глупцом и оттого свирепел.
– При чем тут это?
– Ты предал меня, потому что я не иду у вас на поводу, и ради графа охотно топчешь мои надежды.
– Не важно, кто и что придумал. Граф решил ввести пошлину на провоз камней.
– Он не имеет права.
Бен-колесник, который следил за разговором, расставив ноги и уперев руки в бедра, спросил у Мерфина:
– Говоришь, эти люди не имеют права меня останавливать?
– Именно так.
Ральфу захотелось втолковать брату, что Бен полный тупица и, чего доброго, поймет слова Мерфина как разрешение ехать. Колесник и впрямь хлестнул вола. Тот склонил шею в деревянном ярме и вяло поплелся вперед.
– Стой! – сердито крикнул сквайр.
Бен еще раз хлестнул животное:
– Пошел!
Вол сдвинулся, повозка дернулась, а лошади испугались резкого движения. Конь Джозефа Вудстока, дико вращая глазами, встал на дыбы.