Вердереры ведали лесами, принадлежавшими короне.
– Значит, не в лесу, а где-нибудь еще.
– Везде понадобится разрешение лорда.
– У меня брат – лорд.
При этом упоминании Ральфа лицо Керис на мгновение исказилось от отвращения, но затем выражение изменилось, стоило девушке вдуматься в слова Мерфина.
– Поставить сукновальню в Уигли?
– Почему бы нет?
– Там найдется быстрый ручей, чтобы вращать колесо?
– По-моему, да. Если и нет, можно запрячь вола, как у меня на пароме сделано.
– А Ральф разрешит?
– Конечно. Он мой брат. Если я попрошу, он не откажет.
– Годвин будет в бешенстве.
– Ральфу наплевать на Годвина.
Керис очевидно обрадовалась, это Мерфин мог сказать наверняка, но каковы ее чувства по отношению к нему? Она довольна, что нашелся способ преодолеть трудности, ей не терпится снова перехитрить Годвина, но вот насчет остального приходилось лишь догадываться.
– Ладно, давай-ка прикинем, как и что, прежде чем скакать от счастья, – сказала Керис. – Годвин хочет ввести запрет на вывоз сукна из Кингсбриджа для валяния. Такие правила действуют во многих городах.
– Ему будет непросто ввести этот запрет без содействия гильдии. А если он таки его введет, мы сможем обойти запрет: ведь бо́льшая часть сукна все равно производится в деревнях.
– Верно.
– Значит, не надо везти его в город. Отправляй прямиком в Уигли. Пусть там красят и валяют, и оттуда ты повезешь сукно в Лондон. Годвин останется ни с чем.
– Сколько времени нужно на постройку сукновальни?
Мерфин принялся считать.
– Деревянный дом поставлю за пару дней. Механизм тоже будет деревянным, но потребуется больше времени, понадобится точно все измерить. Дольше всего придется собирать людей и материал. Думаю, я смогу закончить работу через неделю после Рождества.
– Здорово! – одобрила Керис. – Так и сделаем.
Элизабет Клерк бросила костяшку, передвинула свою последнюю фишку на край доски и воскликнула:
– Я выиграла! Три раза из трех. Давай плати.
Мерфин протянул ей серебряное пенни. В табулу[61] его обыгрывали всего двое – Элизабет и Керис. Он нисколько не злился на проигрыш. Наоборот, был рад достойному противнику.
Юноша откинулся к стене и отхлебнул грушевого вина. Стоял студеный январский день, была суббота, и уже начинало темнеть. Мать Элизабет спала с открытым ртом в кресле возле огня, тихонько похрапывая. Она работала в «Колоколе», но всегда оказывалась дома, когда Мерфин приходил к ее дочери. Ему самому так было даже проще, поскольку не приходилось ломать голову, целоваться с Элизабет или нет. Ну да, он был вовсе не прочь ее целовать, помнил прикосновение прохладных губ и тугую грудь под своими пальцами, но поцелуй означал бы, что отношения с Керис закончены навсегда, а Мерфин пока не был готов это признать.
– Как там новая сукновальня в Уигли? – спросила Элизабет.
– Готова и крутится, – гордо ответил Мерфин. – Керис натащила сукна на неделю работы.
Элизабет выгнула брови.
– Сама валяет?
– Нет, что ты. Это я образно. На сукновальне трудится Марк-ткач, заодно обучает нескольких деревенских.
– Хорошо, если Марк станет помощником Керис. Он всегда был беден, а это для него хорошая возможность поправить дела.
– Задумка Керис всем на пользу. Лично я смогу достроить мост.
– Она и вправду умная, – проговорила Элизабет. – Но как поведет себя Годвин?
– Какая разница? Думаю, он до сих пор ничего не узнал.
– Но ведь рано или поздно узнает.
– Вряд ли он сможет что-то сделать.
– Он очень самолюбив. Ни за что не простит того, кто его перехитрит.
– Как-нибудь переживу.
– А что с мостом?
– Несмотря на все сложности, мы отстаем всего на пару недель. Пришлось потратиться, чтобы нагнать установленный срок, но на следующей шерстяной ярмарке мы уже сможем ходить по мосту: я положу временный деревянный настил.
– Вы с Керис просто спасли город.
– Пока нет, но точно спасем.
В дверь постучали, и мать Элизабет, проснувшись от громкого звука, спросила:
– Кто это может быть? Снаружи-то темно.
В дом вошел один из подмастерьев Эдмунда.
– Мастера Мерфина просят на собрание приходской гильдии.
– Зачем? – уточнил юноша.
– Мастер Эдмунд велел передать, чтобы вы пришли на собрание приходской гильдии, – повторил мальчик, поскольку явно затвердил послание наизусть, а больше ничего не знал.
– Полагаю, из-за моста, – пояснил Мерфин, обращаясь к Элизабет. – Беспокоятся, не слишком ли дорого выходит. – Он взял свою накидку. – Спасибо за вино и за игру.
– С тобой я готова играть в любое время.
Вместе с подмастерьем Мерфин направился по главной улице к зданию гильдейского собрания. Там не пировали, а собрались на деловую встречу. Два десятка наиболее видных горожан Кингсбриджа сидели за длинным столом, попивали кто вино, кто эль, и тихо разговаривали. Мерфин ощутил их раздражение и злость и не преминул насторожиться.
Во главе стола восседал Эдмунд, а рядом расположился приор Годвин. Приор, разумеется, не состоял в гильдии, и его присутствие означало, что предположение Мерфина оказалось верным и встреча посвящена мосту. При этом матрикуларий Томас отсутствовал, зато приора сопровождал Филемон, что было странно.
Недавно у Мерфина случилась короткая перепалка с Годвином. По договору ему платили в год два пенса в день, а также уступали в аренду остров Прокаженных. Срок договора истек, требовалось его продлить, и Годвин предложил Мерфину те же два пенса в день. Мерфин настаивал на четырех, и в конце концов Годвин уступил. Может, приор решил пожаловаться гильдии?
Эдмунд начал со свойственной ему прямотой:
– Мы призвали тебя, поскольку приор Годвин желает твоего отстранения от строительства моста.
Мерфину почудилось, будто его ударили по лицу. Ничего подобного он не ожидал.
– Что? Но меня же поставил сам Годвин!
Приор не замедлил с ответом:
– Потому я в полном праве тебя уволить.
– Но почему?
– Работы затянулись, и расходы чрезмерно велики.
– Мы не уложились в сроки, поскольку граф перекрыл доступ в каменоломню, а денег ушло больше, так как пришлось потратиться, чтобы успеть вовремя.
– Отговорки.
– Говорите, я подстроил смерть возницы?
– Его убил твой брат! – откликнулся Годвин.
– При чем тут это?
Приор словно не услышал и добавил:
– А еще его обвиняют в изнасиловании.
– Нельзя прогонять мастера из-за поведения его брата.
– Кто ты такой, чтобы указывать, что мне можно, а чего нельзя?
– Строитель вашего моста! – Тут Мерфину пришло в голову, что основную работу строителя он уже выполнил: вычертил самые сложные детали, изготовил деревянные образцы для каменщиков, возвел коффердамы, чего не мог сделать никто другой, поскольку не знал как. Также он придумал плавучие подъемные краны и лебедки, необходимые для установки тяжелых камней посреди реки. Теперь любой в состоянии достроить мост, это Мерфин хорошо понимал.
– Продлять договор нет нужды, – подытожил его размышления Годвин.
Это была чистая правда. Мерфин оглядел зал в поисках поддержки. Никто не смел встретить его взгляд. Значит, все уже обговорено с приором. Юношу охватило отчаяние. Почему так случилось? Вовсе не потому, что сроки нарушены, а расходы возросли; задержка произошла не по вине Мерфина, да и к тому же он сумел нагнать упущенное время. В чем же истинная причина? Едва он задал себе этот вопрос, ответ мгновенно пришел ему на ум.
– Это все из-за сукновальни в Уигли!
Годвин брюзгливо процедил:
– Одно с другим никак не связано.
– Лживый монах, – негромко, но отчетливо произнес Эдмунд.
– Осторожнее, олдермен! – подал голос Филемон.
Эдмунд ничуть не испугался.
– Мерфин и Керис перехитрили тебя, верно, Годвин? Их сукновальня в Уигли не нарушает законов. Ты обрек себя на поражение из-за собственной жадности и упрямства. А теперь вздумал отомстить.
Олдермен был прав. Никто в городе не мог сравниться с Мерфином в строительном ремесле. Годвин, разумеется, это знает, но его заботило другое.
– Кого же вы наймете вместо меня? – спросил юноша и сам ответил: – Думаю, Элфрика.
– Это предстоит решить.
– Еще одна ложь, – бросил Эдмунд.
– За подобные речи легко угодить под церковный суд! – сказал Филемон, почти сорвавшись на визг.
Мерфин призадумался, не часть ли это какой-то игры, не попытка ли Годвина пересмотреть условия договора.
Юноша спросил у Эдмунда:
– Приходская гильдия согласна с приором?
– Не в их положении соглашаться или нет, – заявил настоятель.
Мерфин, пропустив эти слова мимо ушей, продолжал вопросительно смотреть на Эдмунда.
Тот понуро кивнул:
– К сожалению, приор совершенно прав. Гильдия оплачивает стройку займами, но приор владеет городом. Так было условлено с самого начала.
Мерфин повернулся к настоятелю:
– У вас найдутся иные слова для меня, лорд приор?
В душе он еще надеялся, что Годвин выложит какие-то разумные требования, но приор коротко изрек:
– Нет.
– Тогда спокойной ночи.
Мерфин помедлил. В зале повисло тяжелое молчание. Стало ясно, что все кончено.
Он вышел наружу.
На улице он глубоко вдохнул морозный ночной воздух. Во все произошедшее почти не верилось. Итак, он больше не строитель моста.
Мерфин двинулся по темным улицам. Ночь выдалась ясной, и он различал дорогу в свете звезд. Миновал дом Элизабет: с ней говорить не хотелось, – приостановился было возле дома Керис, но тоже прошел мимо и спустился к реке. Его маленькая весельная лодка была привязана напротив острова Прокаженных. Он забрался в нее и взялся за весла.
Добравшись до собственного дома, Мерфин остановился и посмотрел на звезды; на глаза наворачивались слезы. Правда состояла в том, что, в конце концов не он перехитрил Годвина, а наоборот. Он ошибся в своих прикидках относительно того, сколь далеко готов зайти приор, чтобы свести счеты с теми, кто встал у него на пути. Мерфин мнил себя умным, но Годвин оказался умнее – по крайней мере, решительнее и бессердечнее. Приор готов погубить город и аббатство, если придется, чтобы потешить уязвленное самолюбие. И эта решимость принесла ему победу.