Крестьянка пришла в бешенство:
— Как это? Лорд ведь не обязан помогать батракам в нужде. Я прекрасно это знаю: мой отец — безземельный батрак, и когда у него не было работы, мы голодали. Почему же батрак должен хранить верность лорду, от которого ничего не получает?
Прошел гул одобрения, и священнику пришлось повысить голос:
— Так решил король, а король избран Богом, чтобы править нами. Все мы должны исполнять его волю.
— А разве король может отменять столетние обычаи? — не унималась Гвенда.
— Настали трудные времена. Я знаю, что многие из вас приехали сюда в последние несколько недель…
— Нас пригласил Пахарь, — перебил Карл Шафтсбери. На его лице читались испуг и гнев.
— Да, вас пригласили, — подтвердил священник. — И все сельчане благодарны вам за то, что вы откликнулись. Но король в своей мудрости управил иначе.
— И бедняки должны остаться бедняками, — буркнул Карл.
— Так распорядился Бог. Каждому свое место.
— А как же нам возделывать поля без людей? — послышатся голос Гарри Пахаря. — Если новые работники уйдут, мы их не засеем.
— Может быть, не всем новым работникам придется уходить, — ответил Дерек. — Новый закон говорит, что необходимо вернуться только по требованию лорда.
Наступило молчание. Пришлые соображали, смогут ли их найти прежние лорды; местные подсчитывали, сколько батраков останется. Но Гвенда знала, что ее будущее предопределено: рано или поздно Ральф за ними приедет. И она решила уходить.
Священник вышел, и сельчане потянулись к выходу.
— Нужно уезжать, — шепнула Гвенда Вулфрику. — Прежде чем за нами вернется Ральф.
— И куда?
— Понятия не имею, но, может, это и лучше. Если уж мы не знаем, куда пойдем, точно никто не узнает.
— И чем будем жить?
— Найдем другую деревню, где нужны батраки.
— А таких много?
Он всегда думал медленнее.
— Наверняка много. Король принимал этот закон не только ради Аутенби.
— Да, конечно.
— Уйдем немедленно. Сегодня воскресенье, не придется пропускать рабочий день. — Гвенда посмотрела на окна церкви, определяя время суток. — Еще нет полудня, до темноты успеем немало пройти. Кто знает — может, завтра утром уже приступим к работе на новом месте.
— Согласен. Неизвестно, когда может появиться Ральф.
— Никому ничего не говори. Зайдем домой, возьмем, что нужно в дорогу, и уйдем.
— Хорошо.
Крестьяне вышли на солнечный свет, и Гвенда поняла, что уже поздно. Возле церкви их ждали шестеро всадников: Ральф, его дружок Алан Фернхилл, какой-то высокий мужчина в лондонском костюме и трое грязных злобных грубиянов из тех, кого можно нанять за несколько пенни в любой сомнительной таверне. Фитцджеральд перехватил взгляд Гвенды и победно улыбнулся.
Батрачка судорожно осмотрелась. Несколько дней назад сельчане сплотились против Ральфа и Алана, но ситуация изменилась. Во-первых, притеснителей шестеро, не двое. Во-вторых, сельчане не вооружены, они идут из церкви, а тогда возвращались с поля с лопатами и мотыгами. И главное: в тот день люди были уверены, что правда на их стороне, сейчас эта уверенность наверняка ослабла.
Несколько человек быстро глянули на нее и отвернулись, что лишь подтвердило подозрения. Сегодня сельчане драться не будут. Гвенду накрыло такое отчаяние, что она даже лишилась сил. Испугавшись, что упадет, прислонилась к стене церкви. Сердце стало тяжелым, холодным и влажным точно ком земли из зимней могилы. Мрачная безнадежность полностью овладела ею. Несколько дней они были свободны. Но это оказалось сном. А теперь сон кончился.
Прибыли к вечеру. Ральф медленно ехал по Вигли, держа веревку, наброшенную Вулфрику на шею. Чтобы двигаться чуть быстрее, мальчиков он передал своим головорезам. Гвенда шла позади. Ее лорд привязывать не стал, уверенный, что от детей мать не убежит. В воскресенье большинство сельчан, радуясь солнцу, высыпали на улицу, как и предполагал Ральф. Тенч надеялся, что унижение Вулфрика отпугнет остальных от поисков более высокого жалованья.
Процессия дошла до маленькой усадьбы, где Ральф жил до переезда в Тенч-холл. Фитцджеральд снял с Вулфрика веревку, отправил его домой, заплатил разбойникам и пригласил Алана и сэра Грегори к себе. На случай его приезда в доме поддерживались чистота и порядок. Лорд велел Вире принести вина и приготовить ужин. В Тенч ехать уже поздно: ночь застанет в дороге.
Лонгфелло сел и вытянул длинные ноги. Казалось, он из тех людей, которые устраиваются удобно везде. Его прямые темные волосы уже тронула седина, но длинный нос с подвижными ноздрями по-прежнему придавал ему презрительный вид.
— И каково ваше мнение? — спросил он.
Ральф думал о новом ордонансе всю дорогу, и ответ у него был готов:
— Не достигнет цели.
Грегори недоуменно поднял брови.
— Вот как?
— Я согласен с сэром Ральфом, — кивнул Алан.
— Причины?
— Во-первых, трудно найти беглецов, — ответил Фитцджеральд.
— Нам просто повезло, что мы выследили Вулфрика. Кое-кто подслушал их разговор о том, куда они направляются, — вставил Фернхилл.
— Во-вторых, — продолжал Тенч, — искать их слишком утомительно.
Лонгфелло кивнул:
— Да, мы потратили почти целый день.
— И мне пришлось нанять трех бандитов и дать им лошадей. Я не могу тратить все свое время, гоняясь по округе за беглыми батраками.
— Понимаю.
— В-третьих, что мешает им бежать через неделю?
Алан подтвердил:
— Если они будут помалкивать, мы можем их и не найти.
— Поможет лишь одно, — продолжал землевладелец. — Кто-то должен рыскать по деревням, обнаруживать беглецов и наказывать на месте.
— Вы имеете в виду, так сказать, комиссию по батракам?
— Точно. Назначить в каждом графстве с десяток человек, которые будут переходить из села в село и сажать беглецов в колодки.
— То есть вы хотите, чтобы кто-то делал за вас вашу работу.
Дерзко, но лорд попытался сделать вид, что не оскорбился.
— Ну зачем же? Если вам угодно, я могу войти в состав такой комиссии. Просто это нужно делать. Одним взмахом косы все поле не скосить.
— Интересно, — поджал губы Грегори. Вира принесла кувшин и бокалы, разлила вино. — Вы неглупый человек, сэр Ральф. Вы ведь не являетесь членом парламента?
— Нет.
— Жаль. Думаю, королю понравится ваш совет.
Отвешивая поклон, Фитцджеральд постарался умерить радость.
— Вы очень любезны… Теперь граф Уильям умер и… — Тенч увидел открывающуюся дверь и замолк.
Вошел Нейт Рив.
— Великолепно, сэр Ральф, если позволите! Вулфрик и Гвенда вернулись в загон. Два самых работящих у нас человека.
Фитцджеральд разозлился, что староста перебил беседу в такой важный момент:
— Я полагаю, теперь деревня сможет платить положенное.
— Да, сэр… если они останутся.
Лорд нахмурился. Нейт нащупал его слабое место. Как удержать Вулфрика в Вигли? Не приковывать же человека к плугу. Лонгфелло обратился к Натану:
— Скажи мне, староста, тебе есть что предложить лорду?
— Да, сэр.
— Я так и думал.
Рив понял это как приглашение и повернулся к Ральфу:
— Только одно наверняка удержит Вулфрика в деревне до конца его дней. И это в ваших силах.
Тенч почувствовал подвох, но вынужден был сказать:
— Продолжай.
— Передайте ему земли отца.
Если бы не Грегори, на которого он не хотел производить плохое впечатление, Фитцджеральд заорал бы на старосту. Сдерживая ярость, он твердо ответил:
— Вряд ли.
— Я не могу найти держателя. Аннет не в силах обрабатывать надел, у нее не осталось мужчин.
— Плевать. Он не получит эту землю.
— Почему? — спросил законник.
Ральф не хотел объяснять, что злится из-за драки двенадцатилетней давности. У Грегори сложилось о нем выгодное впечатление, и лорд Тенч не хотел его портить. Что подумает королевский советник о рыцаре, который путает собственные интересы с местью за детскую ссору? Он подыскивал убедительный довод:
— Получится, будто его наградили за бегство.
— Не думаю, — ответил лондонский гость. — Если Нейт прав, вы дадите ему то, что больше все равно никому не нужно.
— И все-таки другие сельчане могут неправильно понять.
— Мне кажется, у вас слишком прямолинейный подход, — заметил Грегори, не относившийся к тем, кто тактично держит свое мнение при себе. — Все должны знать, что вам нужны землепашцы. Почти всем они нужны. Крестьяне поймут лишь то, что вы действуете в своих интересах, а беглецу повезло.
Нейт добавил:
— На своей земле Вулфрик и Гвенда будут работать вдвое усерднее.
Ральфа приперли к стенке. Лорд Тенч очень не хотел упасть в глазах Грегори, успев лишь поднять вопрос о свободном титуле. Он не мог рисковать из-за какого-то наглеца. Значит, придется уступить.
— Может, вы и правы. — Фитцджеральд поймал себя на том, что говорит сквозь зубы, и постарался принять небрежный вид. — Все-таки мы его вернули, унизили. Может, этого и достаточно.
— Уверен, что достаточно.
— Ладно, Нейт. — Слова застряли у Тенча в горле. Он не мог примириться с мыслью, что своими руками передает врагу заветную землю. Но есть более важные вещи. — Скажи Вулфрику, что он может получить акры своего отца.
— Я сделаю это до наступления темноты. — И Нейт ушел.
— Что вы там начали про графа? — спросил Грегори.
Ральф осторожно подбирал слова:
— После гибели графа Роланда в битве при Креси я думал, что король пожалует мне титул графа Ширинга, ведь я спас жизнь юному принцу Уэльскому.
— Но Роланд имел прямого наследника, у которого тоже было двое сыновей.
— Разумеется. А теперь все они умерли.
— Хм-м. — Лонгфелло сделал большой глоток вина. — Отличное вино.
— Гасконское.
— Полагаю, из Малкомба.
— Да.
— Очень тонкий вкус. — Грегори выпил еще. Он, кажется, собирался что-то сказать, и Ральф молчал. Законник выдержал длинную паузу, подыскивая слова. — Где-то здесь, в окрестностях Кингсбриджа, существует письмо, которое… не должно существовать. — Фитцджеральд заинтересовался. Что сейчас будет? — Много лет назад это письмо находилось у человека, имевшего все основания хранить его в надежном месте. Однако не так давно кое-кто задал мне несколько вопросов, вселивших в меня опасения, что тайна может выплыть наружу.