Вулфрик стоял боком к подругам, демонстрируя свой точеный профиль. Обе восхищенно смотрели на юношу, затем он повернулся, и Гвенда разинула рот. Другая половина лица была в синяках, распухла, глаз закрылся. Девушка подбежала к нему:
— Что случилось?
Вулфрик вздрогнул.
— О, привет, Гвенда. Драка. — Явно смутившись, он отвернулся.
— С кем?
— С каким-то сквайром графа.
— Ты с ума сошел!
— Не волнуйся, все в порядке, — раздраженно бросил юноша.
Он, конечно, не понял, почему Гвенда так волнуется. Может быть, даже решил, что она злорадствует.
— С каким сквайром? — спросила Керис.
Вулфрик вгляделся и по одежде понял, что перед ним состоятельная горожанка.
— Его зовут Ральф Фитцджеральд.
— О, брат Мерфина! — воскликнула Суконщица. — Он ранен?
— Я сломал ему нос, — с гордостью ответил виллан.
— И тебя не наказали?
— Ночь просидел в колодках.
У Гвенды вырвался крик ужаса:
— Бедный!
— Ничего страшного. Брат отгонял всех, кто хотел бросать в меня камни.
— Все равно…
Влюбленная Гвенда страшно испугалась. Темница, не важно какая, казалась ей самой страшной пыткой. Красотка Аннет освободилась от покупателя и присоединилась к разговору.
— А, это ты, Гвенда, — холодно поприветствовала она. Вулфрик, может, и не замечал влюбленности односельчанки, но только не Аннет. Счастливая соперница говорила враждебно и презрительно. — Вулфрик подрался со сквайром, который меня оскорбил. — Дочь Перкина не скрывала гордости. — Просто рыцарь из баллады.
— Я бы не хотела, чтобы он из-за меня опух, — отрезала Гвенда.
— К счастью, это не очень вероятно, правда? — торжествующе улыбнулась торговка яйцами.
— Никогда не знаешь, что может случиться в будущем, — заметила Керис.
Кокетка посмотрела на незнакомку, и на лице ее отразился суеверный испуг, а еще удивление оттого, что подруга этой нищенки так дорого одета. Суконщица взяла Гвенду за руку.
— Приятно повидать жителей Вигли, — любезно попрощалась она. — До свидания.
Девушки ушли. Гвенда прыснула со смеху:
— Ты так осадила Аннет.
— Дура, раздражает. Вот из-за таких, как она, женщин и прозывают по-всякому.
— Нет, ну как она рада, что Вулфрика из-за нее избили! Мне хочется выцарапать ей глаза.
Керис задумалась:
— А кроме того, что красивый, он вообще какой?
— Сильный, гордый, верный — такой точно полезет драться за другого. Из тех, кто будет трудиться на благо своей семьи год за годом, пока глаза не закроются. — Суконщица молчала, и Гвенда продолжила: — Вулфрик тебе не нравится?
— Ты говоришь так, будто он не очень умный.
— Если бы ты выросла с моим отцом, не говорила бы, что кормить семью не очень умно.
— Знаю. — Керис стиснула Гвенде руку. — Я думаю, он тебе подходит, и помогу завоевать его.
Подруга растерялась.
— Это как?
— Пойдем.
Они вышли с ярмарки и двинулись в северную часть города. Суконщица подвела Гвенду к маленькому домику на боковой улочке возле церкви Святого Марка.
— Здесь живет знахарка, — шепнула заговорщица.
Оставив собак на улице, девушки нырнули в низкую дверь. Единственную узкую комнату первого этажа делила надвое занавеска, перед которой стояли стул и скамья. Значит, очаг за занавеской, подумала Гвенда и удивилась, зачем прятать кухню. В чистой комнате в нос ударил сильный, кисловатый запах трав. Не духи, конечно, но не противно. Керис окликнула:
— Мэтти, это я.
Женщина лет сорока с седыми волосами и бледным лицом человека, не бывающего на свежем воздухе, отдернула занавеску. Увидев гостей, улыбнулась, затем строго посмотрела на Гвенду:
— Вижу, твоя подруга влюблена, но парень ее и видеть не хочет.
Та разинула рот:
— Откуда вы знаете?
Хозяйка тяжело опустилась на стул: она была полной и задыхалась.
— Ко мне приходят по трем причинам: болезни, месть и любовь. Ты выглядишь здоровой, слишком молода, чтобы мстить, значит, влюблена. А он, несомненно, к тебе равнодушен, иначе тебе не понадобилась бы моя помощь.
Гвенда покосилась на Керис, та кивнула:
— Я же тебе говорила: знахарка — знает все.
Девушки сели на скамейку и выжидательно посмотрели на Мэтти. Она продолжила:
— Вы живете рядом — возможно, в одной деревне, — но его семья богаче.
— Все верно, — изумилась Гвенда.
Конечно, хозяйка высказывала лишь догадки, но все так точно, будто видит насквозь.
— Он красив?
— Очень.
— И влюблен в самую красивую на деревне девушку.
— Ну, в общем, да.
— И ее семья тоже богаче твоей.
— Да.
Мэтти кивнула:
— Знакомая история. Я могу тебе помочь. Но ты должна кое-что понять. Духи здесь ни при чем. Чудеса совершает только Бог.
Гвенда нахмурилась. Прекрасно известно, что все устраивают духи умерших. Если они тобой довольны, то втолкнут тебе в силки кроликов, дадут здоровых детей и сделают так, что солнце будет светить только на твою пшеницу. Но если ты их чем-то разозлил, напустят в твои яблоки червей, изуродуют во чреве коровы теленка и обессилят мужа. Даже врачи аббатства признают, что молитвы святым помогают лучше лекарств. Мэтти продолжала:
— Не унывай. Сделаю тебе приворотное зелье.
— Это ужасно, но у меня нет денег.
— Знаю. Твоя подруга Керис очень добра к тебе и хочет, чтобы ты была счастлива. Она готова за тебя заплатить. Но принимать зелье нужно правильно. Ты сможешь остаться с юношей наедине на час?
— Да.
— Влей снадобье ему в кружку. Скоро он тебя полюбит. Поэтому и нужно остаться наедине. Если мимо пройдет другая, парень может влюбиться в нее. Так вот, уведи его ото всех и будь поласковей. Он станет думать, что ты самая желанная женщина на свете. Поцелуй, скажи, что он удивительный; если хочешь, люби. Через какое-то время молодой человек уснет. А когда проснется, будет помнить, что провел самые счастливые минуты в твоих объятиях, и потянется к тебе.
— А второй раз не нужно?
— Нет. На второй раз хватит любви и женственности. Женщина может сделать мужчину счастливым, если он даст ей шанс.
Эта мысль понравилась Гвенде.
— А можно поскорее?
— Тогда за дело. — Мэтти встала со стула и кивнула на занавеску: — Проходите. Здесь для тех, кто ничего не понимает.
На кухне селянка увидела чистый каменный пол и большую печь со всякими треногами и крючками — явно больше, чем нужно женщине для готовки. Мощный старый стол с царапинами и невыводимыми пятнами чисто выскоблен; на полке — ряд глиняных кувшинчиков, а в запертом буфете, вероятно, ценные травы, которые Мэтти использует для зелий. На стене широкая грифельная доска с числами и буквами — наверное, рецептами.
— Почему вы прячете все это за занавеской?
— Мужчина, изготовляющий мази и лекарства, называется аптекарем, а женщина, которая делает то же самое, рискует прослыть ведьмой. В городе есть женщина, ее зовут Полоумная Нелл, она ходит по городу и кричит про дьявола. Монах Мёрдоу обвинил ее в ереси. Нелл безумна, это правда, но совершенно безобидна. И все-таки этот святоша хочет затащить ее на суд. Мужчинам нравится время от времени убивать женщин, и Мёрдоу даст им эту возможность, а потом соберет с них деньги, якобы милостыню. Поэтому я всегда говорю, что только Бог совершает чудеса. Я не призываю духов. Просто использую лесные травы и свои наблюдения.
Мэтти говорила, а Керис — так уверенно, будто у себя дома — расхаживала по кухне и даже поставила на стол миску и флакон. Знахарка протянула ей ключ от буфета.
— Возьми три капли маковой эссенции и разведи ложкой чистого вина, — распорядилась хозяйка. — Зелье не должно быть чересчур сильным, иначе он слишком быстро уснет.
Гвенда удивилась:
— Керис, ты будешь делать зелье?
— Я иногда помогаю Мэтти. Не говори ничего Петронилле — ей не понравится.
— Ей не сказала бы, даже если бы у нее загорелись волосы.
Тетка Керис не любила Гвенду — вероятно, по той же причине ей не понравилась бы и Мэтти: обе ниже по положению, что для Петрониллы значит много. Но зачем Суконщица, дочь богача, прислуживает какой-то знахарке с Богом забытой улицы? Пока девушка мешала зелье, Гвенда вспомнила, что подругу всегда интересовали болезни и лечение. В детстве Керис хотела стать врачом, не понимая, почему только священникам разрешается изучать медицину. Девушка не забыла, как та плакала после смерти матери: «Ну почему люди болеют?» Мать Сесилия отвечала ей, что по грехам; Эдмунд говорил, что этого никто точно не знает. Ни тот ни другой ответ девочку не удовлетворил. Может быть, она все еще ищет ответ — здесь, на кухне Мэтти.
Керис влила жидкость в крошечный кувшинчик, заткнула, туго привязала пробку веревкой, стянув концы узлом, и вручила Гвенде. Та, засовывая снадобье в кожаный кошель на поясе, думала, как же ей заполучить Вулфрика на целый час. Храбро сказала, что может это сделать, но теперь, когда прижимала к себе приворотное зелье, задача казалась практически невыполнимой. Вулфрик начинал проявлять признаки беспокойства, стоило ей лишь заговорить с ним. Все свое свободное время он по возможности проводил с Аннет. Какая же у Гвенды может возникнуть необходимость побыть с ним наедине? «Я покажу тебе гнезда диких уток»? Но куда логичнее показать их отцу. Вулфрик немного наивен, но вовсе не глуп — сразу догадается, что это неспроста. Керис дала Мэтти двенадцать серебряных пенни — двухнедельный заработок Джоби, — и Гвенда поблагодарила:
— Спасибо, Керис. Надеюсь, ты придешь ко мне на свадьбу.
Суконщица рассмеялась:
— Вот это я люблю — полная уверенность!
Подруги вернулись на ярмарку. Гвенда решила для начала выяснить, где остановился Вулфрик. Его семья слишком богата, чтобы пользоваться бесплатным ночлегом в аббатстве. Скорее всего остановились на постоялом дворе. Можно, конечно, ненароком спросить у него или его брата, дескать, просто интересно, какой из постоялых дворов города самый лучший.
Мимо прошел монах, и Гвенда спохватилась, что не зашла к брату. Ей стало стыдно. Отец не навещал Филемона — мужчины ненавидели друг друга уже несколько лет, — но девушка любила брата. Знала, что он хитрый, злой, все время врет, но все-таки любила — ведь дети провели вместе много голодных зим. Обязательно сходит к нему, когда найдет Вулфрика. Но не успели они с Керис дойти до ярмарки, как встретили отца Гвенды.