Золотой император замер, равнодушный ко всему, и преданный ему элементаль огня с горестным рёвом ушёл в землю.
Зевс пришёл в себя и в его руке засверкала молния, но бог любви заслонил собой властителя Фандоры. «Отойди! Если не хочешь обратно в Тартар!» — рявкнул громовержец. «Тейлеос[6], прошу простить мою дерзость, но вы должны пообещать, что сохраните жизнь Золотому императору», — почтительно проговорил Лотико и вместо лука в его руках возник кэм. Чёрный жезл с ослепительно белой звездой на верхушке был точно таким же, как у Хаоса. «На всякий случай дедушка одолжил мне свой атрибут, чтобы вы поняли, что это не моя прихоть, а его… просьба», — добавил он всё тем же почтительным тоном.
Зевс гневно глянул на юного бога, но не захотел ссориться с всесильным Хаосом. «Что ж, пусть будет по-твоему», — процедил он сквозь зубы, и на Золотого императора упало грозовое облако, которое спустя мгновение исчезло вместе с ним.
Обрадованные греки издали победный клич, но в ответ им прилетело такое жуткое рычание, что бывалые воины побледнели от испуга.
Китайские небожители, воодушевлённые появлением Огненной стражи, сразу же приободрились, но и они рано обрадовались. Грозные адские псы пришли не воевать, они сопровождали властителя царства мёртвых.
Облачённый в парадные одежды Кецалькоатль с торжественным видом ступил на лестницу Золотого дворца и её беломраморные ступени, щедро залитые кровью и заваленные телами убитых, обрели первозданную чистоту.
Пока вероломный союзник поднимался наверх, Зевс, наблюдающий за его неспешным шествием, всё больше мрачнел. Появление Кецалькоатля, да ещё на глазах у всех, низводило его до роли пособника узурпатора власти Золотого императора.
Не зная, что делать, Афина опустилась рядом с Зевсом и бросила на него вопросительный взгляд. На его каменном лице не отразилось никаких чувств, тем не менее она ощутила его гнев и желание победить любой ценой. Хотя благоразумие говорило ей, что это самоубийственная затея, она повиновалась безмолвному приказу отца.
После некоторого замешательства греческое войско набросилось на Огненную стражу и шолоицкуинтли подобно смерчу над пустыней понеслись по его рядам.
Первыми побежали союзники греков, которые потеряли боевой запал ещё тогда, когда увидели Кецалькоатля и поняли, что вместо богатой добычи им светит немилость нового хозяина Золотого города. Дольше всех продержались амазонки, но и они ретировались с поля боя, не выдержав ужасающего воя и издевательских ухмылок, которыми адские псы сопровождали свои нападения на храбрых воительниц.
Появление припозднившегося Гуань Джуна лишило Зевса последней надежды на победу. Прославленный китайский полководец привёл такое большое войско, что его летучие полки закрыли собой небо.
С приходом подкрепления к Золотому городу битва между пантеонами сразу же обрела эпический размах. Не считаясь с потерями, Гуань Джун устроил такую бойню, что кровь лилась уже целыми реками и образовывала озёра.
Прославленные греческие боги и герои гибли один за другим и Афина, пылающая жаждой мести, набросилась на Кецалькоатля. Вот только у него, в отличие от брата, было всё в порядке с защитой и такотой.
Сначала дева-воительница пыталась одолеть противника при помощи магии и, когда он отбил все её атаки, в ярости схватила громадный камень. Бросок был удачным, не уклонись Кецалькоатль, и быть бы ему расплющенным, а так камень задел его лишь по виску. Вот только ацтекский бог вышел из себя и с такой силой швырнул копьё, что оно, невзирая на прославленную эгиду[7], пронзило щит и грудь Афины и пришпилило её к земле. Не желая сдаваться, воительница вызывающе посмотрела на Кецалькоатля, но встретилась взглядом с непроглядной тьмой его глаз и заметно поникла. Смерть для богов была временным явлением, а вот срок пребывания в загробном мире зависел от его хозяина.
В руке Кецалькоатля зазмеилась молния и Афина невольно закрыла глаза. Она опасалась, что он не только её убьёт, но и отправит её душу в потусторонний мир ацтеков, откуда ей будет уже не выбраться.
— Стой! — не выдержал Зевс. — Я сделаю всё, что хочешь, только отпусти мою дочь!
— Признай своё поражение! — потребовал Кецалькоатль.
Зевс заколебался, хотя большая часть его войска уже отправилась на переправу к Харону, а те, кто остался в живых, вот-вот должны были последовать за товарищами.
— Признаю, — негромко сказал он, но был услышан всеми, кто участвовал в битве, даже теми, кто уже спустился в царство мёртвых.
— Уходи, пока я не передумал, — сказал Кецалькоатль и, подняв копьё вместе с Афиной, швырнул его под ноги Зевсу.
— Будь ты проклят! Ты даже пальцем не пошевелил, чтобы завоевать трон Золотого императора! — выкрикнула дева-воительница. Она ткнула пальцем в Кецалькоатля и оглядела притихших китайских воинов. — Это наше вам отмщение! Попомните моё слово! Тот, кто предал брата и союзников, тот предаст и вас!
С кэма Кецалькоатля сорвалась лавина огня, но олимпийцы уже исчезли и Афина вместе с ними.
Китайские небожители, понявшие что за нападением греков кроется дворцовый переворот, растеряно переглянулись, а затем повернулись к Гуань Джуну, который, в свою очередь, бесстрастно взирал на узурпатора.
Всё решила Огненная стража. Раздалась отрывистая команда и шолоицкуинтли дружно преклонили колена. Китайские небожители помедлили, а затем последовали их примеру.
Остались стоять только самые близкие к Золотому императору сановники. Они сгруппировались вокруг советника Гуань Чжуна, как вдруг он выкрикнул приветствие Кецалькоатлю и тоже встал на колени. Члены намечающейся оппозиции переглянулись и после некоторого промедления тоже опустились на колени.
Единственным, кто не сдался, был рыжеволосый зеленоглазый подросток, в чьей изодранной одежде, заляпанной грязью, угадывалась ученическая форма Жуцзя. Не обращая внимания на уговоры худенького мальчика, похожего на девочку, он стоял, задрав подбородок, и с вызовом глядел на Кецалькоатля.
К счастью для бунтаря, юноша в чёрных доспехах ударил его под коленки, и когда мальчишка упал на колени, схватил его за шкирку и, как нашкодившего щенка, ткнул носом в землю. «Слушай ты, демонское отродье! Даже если вместо истинного императора мы получили его жалкое подобие, то это не твоё дело», — чуть слышно сказал он, не давая мальчишке подняться.
Кецалькоатль оглядел греческих и китайских небожителей, после чего выбросил вперёд руку со сжатым кулаком и издал победный клич. Китайские небожители прокричали положенный в таких случаях: «Ваньсуй![8]» и вслед за греками отправились по домам — на розыски родных и того, что осталось от их имущества.
Последними, кто покинул окрестности Золотого дворца, были гекатонхейры Котт и Гиес. Брошенные олимпийцами, гиганты топтались на месте, не зная, куда им податься, но тут появился Эгеон и увёл их к себе. Несмотря на смену власти, гекатонхейр надеялся, что братьям будет даровано прощение.
Так оно и вышло. Кецалькоатль простил Котта и Гиеса и вновь приставил сторожить узников Тартара, который пополнялся с каждым днём. Причём старожилы возвращались сами. «Привыкнуть можно ко всему, даже к каждодневным мукам. В них есть определённая стабильность, которая придаёт уверенность в завтрашнем дне», — сказал Сизиф и, прежде чем катить камень в гору, с энтузиазмом поплевал на ладони.
Спустя час в Золотом городе не осталось даже следов недавнего ожесточённого сражения. Могильщики позаботились о трупах; останки своих они передали семьям, вражеские — съели. Уборщики смыли кровь и заново наполнили водоёмы, в которых вода приобрела стойкий красный цвет. Садовники вернули на место вздыбленную землю и камни, после чего восстановили сожжённые деревья и уничтоженные цветники.
Всё и вся вернулось на круги своя, за исключением того, что в Золотом городе всем теперь заправлял Кецалькоатль.
[1] Конфуцианство (жуцзя): правитель и его чиновники должны управлять страной по принципам справедливости, честности и любви. Изучались этические правила, социальные нормы и регулирование управления деспотическим централизованным государством. Представители: Конфуций, Цзэн-цзы, Цзы Сы, Ю Жо, Цзы-гао, Мэн-цзы, Сюнь-цзы.
[2] Меч Ущербной луны (гуань дао) — китайское холодное оружие, которое можно классифицировать как глефу или алебарду, состоит из длинного древка с боевой частью в виде широкого изогнутого клинка.
[3] Ла́брис (др. — греч. λάβρυς) — древнегреческий двусторонний боевой топор, атрибут Зевса.
[4] Это не убило бы громовержца, но отправило бы его в длительную прогулку по миру мёртвых.
[5]Сафа, иногда Сапфа (греч. "причина страстей") — золотой лук греческого бога любви Эроса.
[6] Телейос (Τέλειος, вершитель, всемогущий). Эпитет Зевса.
[7] Эги́да (др. — греч. αἰγίς) — мифическая накидка из козьей шкуры, принадлежавшая Зевсу и обладавшая волшебными защитными свойствами.
[8]Ваньсуй! (кит. яз.) — Да здравствует император!
Глава 7
***
Поначалу затянувшееся отсутствие Золотого императора будоражило умы небожителей. Периодически возникали слухи, что его видели то на землях Фандоры, то на Небесах. Как правило, слухи были изначально ложными, а всё потому, что народ, боясь перемен, выдавал желаемое за действительное.
Вот только Кецалькоатль был опытным правителем и не спешил менять ранее заведённые порядки. Он не только не тронул приближённых брата, он даже не принял титул императора и объявил себя регентом на время его отсутствия. Более того, когда Вифания появилась в Золотом дворце — с намерением потребовать с него ответ за мужа — он устроил пышный приём в её честь и публично предложил принять корону правящей императрицы.
Вифания не ожидавшая, что ей воздадут царские почести, не подала виду, что обескуражена, и с достоинством истинной императрицы приняла почёт и уважение, оказываемые ей Кецалькоатлем. Когда он предложил ей остаться в Золотом дворце, она ответила отказом, но согласилась немного погостить; при этом она потребовала, чтобы вместе с ней поселили Чантико и Лиланда. Кецалькоатль не стал противиться и чете Бонов отвели покои по соседству с её покоями.