Для меня всё было кончено. Вечный холод уже студил конечности и исподволь подбирался к сердцу; оно билось всё реже и реже. Но это было ничто по сравнению с тем холодом, что поселился в моей душе. На пороге вечности меня вдруг посетило озарение, и было оно горше горького. Я вдруг поняла, насколько мелочны и суетны мои дела и чувства.
Всё тлен и пустота. Любовь, мечты… какая глупость! Мы слепцы, тешащие себя обманом. Друзья, семья — всё ложь. А главная ложь кроется в самой жизни. Мы восхваляем её, цепляемся за неё, не понимая при этом, что она и есть тот самый жуткий вампир, который год за годом высасывает наши соки. Жизнь отбирает у нас всё: молодость, красоту, ум и даже надежду, которую мы тщимся сохранить при помощи веры. Эта дрянь втихую обирает нас до нитки, а затем выбрасывает на помойку. Что есть история человечества? Всего лишь музей при бойне. Множество сморщенных сухих шкурок с безразличными датами и надписями. Зачем? Кому они нужны — все эти бесчисленные герои прошлого? Если вдуматься, то никому. Прошлогодний снег — вот что такое их посмертная слава.
Кецалькоатль! Тварь ты эдакая! Сколько можно тянуть?! Убей меня, наконец!
Лёд металла, вонзившегося в сердце, рвёт ещё живую плоть. Вот теперь действительно всё кончено. Я глотаю кровь, заполнившую рот, и благословенная тьма облекает душу саваном вечности.
Глава 21
***
Чтобы никто не вмешался в сражение Ирины с Кецалькоатлем, Золотой император закрыл поместье магической сферой, которая позволяла видеть всё, что происходило в его окрестностях, но не давала выбраться за его пределы.
Алекс сходил с ума, но ничто не помогало. Ни в человеческом облике, ни в личине дракона он не мог вырваться из тюрьмы, в которую для него превратилась Вечерняя Звезда. Эдик и Даша пытались его успокоить, но у них плохо получалось, они сами были на грани срыва. Действуя вместе и поодиночке, паладины Ирины перепробовали все способы, чтобы вырваться наружу и прийти ей на помощь, но магическая преграда не поддавалась никаким их ухищрениям.
Первой сдалась Кэт, поняв, что ничего не умеет и не помощник друзьям. Она встала рядом с мужем и, вцепившись в него, неотрывно смотрела в небо, где Ирина вела неравный бой. «Держись, подруга! Только держись! Я знаю, ты победишь. Ведь ты не из тех, кто даст себя убить!» — бормотала она как заклинание, не замечая при этом, что по щекам непрерывным потоком струятся слёзы.
Судя по позе изваяния и застывшему взгляду, устремлённому в даль, Вифания была спокойна, во всяком случае, внешне. Лишь её пальцы с такой силой сжимали браслет на запястье, что на золотом дракончике остались вмятины. Вот только тот, к кому она мысленно взывала, не откликался ни на её мольбы, ни на её проклятия. Золотой император заглянул к ней буквально на минуту и, сообщив, что жив и здоров, тут же исчез.
Снедаемая тревогой Вифания воззвала к Вишну и перед её внутренним взором возник смуглый полуголый красавец, благоденствующий в своём райском саду. В образе человека Вишну был совершенно неотразим, и ей пришлось сделать над собой усилие, чтобы вырваться из-под его чар. «Ишвари Вифания! — улыбнулся индийский бог. — Рад видеть вас снова. О, не нужно так волноваться! Уверен, Золотой император знает, что делает», — сказал он, и у Вифании немного отлегло от сердца, но не настолько, чтобы перестать волноваться.
Помимо обитателей Вечерней Звезды в заключении также оказались Чантико и Лиланд Бон со всеми чадами и домочадцами, а также мистер Тофус, Лунный заяц Юйту и карп Кои, которые довольно часто заглядывали в Лягушачью Заводь. Та же участь постигла хозяев и гостей Расомского поместья, причём одной из них оказалась Алконост, правда, она там была незваной гостьей. В общем, Лягушачью Заводь и Расомское поместье накрыли такие же магические сферы, что и Вечернюю Звезду.
Лотико тоже наблюдал за тем, как Ирина сражается с Кецалькоатлем, и вёл себе ничем не лучше Алекса. Разве что у него, как у бога, было куда больше возможностей для выражения своей ярости. Если бы не родители, он разгромил бы родное поместье.
После того как были перепробованы все способы выбраться из ловушки, Лотико бросился за помощью к деду.
Хаос сидел в библиотеке и с интересом изучал новейший гримуар, над которым работал один величайший из магов всех времён и народов. «О, смертный даже это сумел понять!» — одобрительно проговорил он, когда внук ворвался к нему и, упав на колени перед его креслом, поднял молящий взгляд.
— Нет! — сказал демиург и добавил: — Я в это дело не полезу и тебе не советую.
— Дедушка! Кецалькоатль убьёт Сирин!
— Думаю, да, — последовал спокойный ответ.
Лотико вскочил на ноги.
— И ты так спокойно об этом говоришь?! — воскликнул он, сверкая глазами.
Глянув на взбешённого внука, Хаос со вздохом закрыл гримуар.
— Мой мальчик, Золотой император хорошо относится к дочери. Если он решил, что она должна умереть, значит, у него есть на то веская причина.
— А мне плевать на его причины! Я не дам ему убить Сирин!
— Попробуй! — ответствовал Хаос и снова открыл заинтересовавший его труд. На новенькой кожаной обложке, тиснённой золотом, значилось имя Лилинда Бона.
Видя, что от деда нет никакого проку, Лотико помчался к матери.
Миссис Фьюстер и Алконост сидели на открытой веранде и вели ни к чему не обязывающую светскую беседу.
При виде гостьи Лотико взял себя в руки и, подойдя к женщинам, наклонил голову.
— Приветствую вас, принцесса, — сдержанно проговорил он, стараясь не смотреть на ту, что своей похожестью на Ирину, терзала ему сердце.
Алконост с благонравным видом выпрямилась на стуле.
— Здравствуйте, мистер Фьюстер.
Удивлённый её церемонным тоном Лотико бросил быстрый взгляд на мать, и та опустила ресницы, призывая его выслушать гостью.
Видя, что Лотико заартачился и собирается уйти, Алконост преградила ему дорогу.
— Не спешите, мистер Фьюстер! Иначе пожалеете! — с угрозой проговорила она и её губы скривились в ироничной улыбке. — Если вы так рвётесь спасти мою сестру, то мне есть что предложить.
— Тогда я весь внимание, — ответил Лотико и смерил Алконост нетерпеливым взглядом. — Не тяните, принцесса! Я вас слушаю.
— А мне спешить некуда, — последовал насмешливый ответ.
Неожиданно бог любви схватился за сердце, и его лицо исказила нечеловеческая мука. Он повернулся к матери, и она в тот же миг оказалась рядом с ним. Обняв сына, она прижалась щекой к его груди. Вместо ровного биения она слышала, как его сердце то несётся вскачь, то настолько замедляет свой бег, что у неё возникало впечатление его полной остановки.
— Тихо-тихо, мой мальчик! Всё будет хорошо! — пробормотала испуганная миссис Фьюстер.
— Нет, мама! Уже не будет. Сирин мертва! Родная, как же мне теперь жить? — потерянно проговорил Лотико, глядя перед собой невидящими глазами.
Миссис Фьюстер бросила красноречивый взгляд на гостью, но та не спешила выкладывать свои козыри.
Видя, в каком отчаянии находится тот, кого она любила, Алконост помрачнела, тем не менее не отступила от задуманного.
— Лотико! — негромко позвала она. — Я могу вернуть Сирин к жизни.
Поняв, что полностью завладела вниманием бога любви, она горько усмехнулась.
— Вот только ты заплатишь мне за это.
Лицо Лотико, до этого убитое горем, осветилось надеждой.
— Говорите, принцесса! Ради Сирин я сделаю всё, что вам заблагорассудится! — воскликнул он, боясь поверить в чудо.
— Не сомневаюсь, что сделаешь! Хотя именно за эту готовность очень хочется тебя убить!.. Ладно, это всегда успеется. Сначала поклянись, что ты женишься на мне, — потребовала Алконост, и когда Лотико дал ей нужную клятву, добавила: — И ещё одно, ты должен пообещать, что ни под каким предлогом не будешь искать встреч с Сирин. Как только я узнаю, что ты нарушил клятву, я её убью.
Она заметила тень скептицизма на лице бога любви и ядовито улыбнулась.
— О нет! Я не Кецалькоатль, я не дам ей шанса победить меня в бою. Смертные, знаешь ли, очень уязвимы. Гораздо проще отравить их или подстроить несчастный случай.
— Даю слово! Но Сирин не в ответе, если мы встретимся случайно, — предупредил Лотико и нетерпеливо глянул на ту, что ставила ему условия, ещё не имея никаких прав на него. — Принцесса, верните Сирин к жизни или нам больше не о чем разговаривать! — потребовал он и в его голосе прозвучали стальные нотки, присущие Антеросу.
— Немного терпения! — сказала Алконост; она протянула руку и сжала его ладонь. — Идём! Думаю, преграды больше нет.
Действительно, обитателей Расомского поместья больше ничто не держало на месте, и они беспрепятственно переместились за его пределы.
При виде Ирины, недвижно лежащей на земле, Лотико рванулся к ней, не обращая внимания на гневный вскрик Алконост. Вот только та, что он любил, по-прежнему была недостижима для него. Чья-то воля заключила Ирину в магический саркофаг, потому богу любви, как и всем остальным, кто её окружал, оставалась лишь смотреть и ждать дальнейшего развития событий.
Когда рядом с ними возник Кецалькоатль, Алекс молча накинулся на него, но Нэхуель опередил Огненную стражу и, скрутив, прижал его к земле. Спасая его от сородичей, он злобно зарычал, и шолоицкуинтли отступили, повинуясь знаку Золотого императора, который явился вслед за братом.
Не доверяя никому, Нэхуель оттеснил Алекса к Эдику и Даше, которые, защищая товарища, тотчас обзавелись доспехами и ощенились оружием. «Твою ж мать!» — обескуражено пробормотал Сергей Пименов. Несмотря на сомнения в здравости своей головы (что не удивительно для человека, не верящего в сверхъестественные вещи), он задвинул жену себе за спину и, подозрительно глядя на ожившие ночные ужасы, попятился к друзьям.
Паладины Алконост тоже не замедлили с появлением. Вооружённые до зубов они возникли рядом с принцессой и взяли её под плотную опеку.
Последними явились супруги Бон, в сопровождении троицы неразлучных божков. Чантико блистала недоступной красотой и манерами истинной аристократки. Она приподняла брови, раскланиваясь с императорской четой, но сделала вид, что не заметила разлада в их отношениях. По возвращении к мужу Чантико встала позади него, зорко охраняя своё смертное сокровище.